Владимир Моисеев - Творчество душевнобольных кошек

• Название: Творчество душевнобольных кошек
• Автор: Владимир Моисеев
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

---

Мало сказать, что тайна литературного творчества мучила мистера Розенкренца. Однажды он признался, что его преследует смутное подозрение, будто бы он чего-то не понимает.

Вполне вероятно, что моя книга была первой, которую он сумел самостоятельно прочитать. Честное слово, не удивлюсь, если это действительно так. Знаете, как это бывает, дожил человек до пятидесяти лет, весьма преуспел в своем холодильном бизнесе, но дремал в нем до поры до времени благодарный читатель. Мне повезло, что мой роман попался ему на глаза первым. Я прекрасно сознаю, что Розенкренц пришел в восторг не столько от достоинств моей книги, сколько от самого факта существования такого рода человеческой деятельности, как написание романов.

- Мы живем в суровом и несправедливом мире, мистер Хеминг. Чего вам хочется больше всего на свете? - спросил Розенкренц, окончательно смирившись с тем, что мой образ жизни так и останется для него загадкой.

Розенкренц был вежливым, но крайне въедливым человеком. Сознаюсь, что его тихий бесстрастный голос и абсолютная неспособность уразуметь, что литературные герои, как правило, выдуманы, приводили меня в бешенство. Наверное поэтому, к своему собственному удивлению, я, не моргнув глазом, рассказал о том, что мечтаю о синем море, белых чайках и прекрасной вилле среди роскошных пальм, где бы я мог в спокойной обстановке сочинять в свое удовольствие.

- Пусть будет так! - совершенно неожиданно провозгласил Розенкренц, надо полагать, что он привык быть первым номером даже в сумасбродствах.

По нашему соглашению (собственно, это была, как бы, денежная часть литературной премии), отныне я мог в любой момент воспользоваться яхтой Розенкренца, чтобы добраться до виллы, расположенной на прекрасном острове Сан-Лоренцо. И то и другое предоставлялось в мое распоряжение по первому требованию.

Я выторговал еще кое что, - оставив за собой право посещать Сан-Лоренцо, когда мне этого захочется, мне удалось добиться, чтобы мой хороший дружище - художник Николас Райт, поселился там постоянно. Старому прохиндею это будет весьма полезно.

С того времени ни о мистере Розенкренце, ни о его литературных пристрастиях я больше не слышал. Состоялась ли второе вручение его персональной премии, мне не известно. Не исключено, что он охладел к литературе, а может быть готовится к прочтению второй книги в своей жизни. Молю Бога, чтобы она оказалась не моей.

И вместе с тем, пользуясь случаем, я от чистого сердца выражаю глубокую благодарность мистеру Розенкренцу за тот поистине неоценимый вклад в развитие современной литературы, который он внес, бескорыстно наделив меня завидным прибежищем, благодаря чему на свет появились мои четыре последних романа. И теперь, если все пойдет, как задумано, появится еще один, готов предположить, самый мой любимый.

*

Обожаю морские путешествия. Весь день я провел на палубе в шезлонге, прикрыв широкополой шляпой свое лицо от обжигающих солнечных лучей. Наконец-то я остался в одиночестве, без собеседника и реального дела. Мне был доступен только один способ борьбы со скукой - придумывание сюжетов будущих романов. В голове моей роились десятки достойных внимания историй, из которых две или три вполне могли обойтись без описаний сражений с крупной рыбой и глубокомысленной пьяной болтовни за стойкой бара. Они показались мне настолько свежими, что я дал себе слово непременно заняться ими, как только представится подходящее время.

А потом случилось то, что и должно было случиться. Мой мозг, отравленный избыточным притоком кислорода, стал сдавать, мысли потеряли четкость и стройность, и я заснул.

- Мистер Хеминг, наше путешествие подходит к концу, - разбудил меня капитан. - Через полчаса мы прибываем в порт назначения.

- Спасибо, капитан. Путешествие было приятным.

- Благодарю, сэр. Я вижу, вы опять что-то интересное придумали? - ухмыльнулся капитан.

- Можно сказать, что и так.

Я не стал пересказывать капитану сюжет, который родился у меня во время нашего короткого путешествия. Сомневаюсь, что он когда-нибудь возьмется прочитать книгу, если узнает, о чем я хотел написать. Почему-то мне захотелось сочинить роман-воспоминание. Главный герой повествования - пожилой человек из числа тех, кто больше думает, чем действует, с высоты прожитых лет задает себе вопрос: “Как так получилось, что мои юношеские мечты и устремления не осуществились? Почему они внезапно потеряли привлекательность даже для меня самого”?

В том, что юношеские мечты оказались недостижимыми, не было ничего удивительного. Мало ли несбыточных идей витает в мозгах самонадеянных молодых людей! Но в данном случае дело обстояло намного серьезнее. Герой с удивлением обнаружил, что ему было бы крайне неприятно, если бы его мечты исполнились. Эта неожиданная мысль потрясла его, потому что она подрывала веру в самую непоколебимую из догм, которой придерживались члены его семьи на протяжении многих поколений - юноша, входящий в мир, должен отыскать свой путь в жизни и сделать все от себя зависящее, чтобы с этого пути не свернуть.

У героя романа так не получилось. Сначала он решил, что причина в его личном малодушии и беспринципности. В семье, мол, не без урода. Но перебрав в памяти примеры жизненных коллизий других членов семьи, он, к ужасу своему, понял, что и у остальных все вышло не так гладко, как задумывалось.

И еще… Самым непредсказуемым образом изменились его моральные и этические представления. Удивительнейшим образом. То, что он по молодости лет считал в высшей степени привлекательным, оказалось почему-то далеким и неинтересным, а то, что прежде служило поводом для насмешек и злой иронии, со временем стало приемлемым и даже желанным. Он стал скрупулезно перебирать факты собственной жизни. Обязательно должен был отыскаться момент, когда произошло превращение.

И это ему удалось.

Я (Килгор Хеминг, возможный автор повествования) придумал, что все произошло во время короткого морского путешествия. Весьма схожего с тем, что я сейчас совершаю сам. По-моему, читателю будет интересно наблюдать за тем, как под напором, на первый взгляд, странных и неприятных событий у вполне успешного человека рушатся привычные представления о добре и зле, а их место занимают другие, весьма отличные от прежних. И нет нужды выяснять оказались ли новые принципы хуже или лучше отвергнутых, разве можно всерьез рассуждать, что лучше: фиолетовое или длинное?

Я довольно ухмыльнулся. Приятно сознавать, что я способен выдумывать столь изощренные сюжеты. Стоит запомнить на всякий случай. Вдруг мне на пресс-конференции зададут вопрос о литературных планах. Трудно придумать более подходящую для подобного случая притчу.

*

К моему немалому облегчению, очередей в иммиграционную службу и таможню не было, в этом я увидел несомненное преимущество личной яхты по сравнению с самым современным и фешенебельным лайнером. Если бы я воспользовался туристическим маршрутом, мне пришлось бы потратить несколько часов, чтобы уладить пустые формальности.

Впрочем, как оказалось, за те четыре месяца, что я провел в Нью-Йорке, на Сан-Лоренцо многое изменилось. Во-первых, на морском вокзале появились военные патрули. Солдаты в пятнистой форме национальной гвардии и таких же пятнистых касках медленно бродили по залу, то ли выискивая кого-то, то ли пытаясь поддерживать порядок. Свои автоматические карабины они держали наготове, не мудрено, что гражданские лица старались держаться от них подальше. Во-вторых, стало значительно меньше нищих, точнее, я вообще ни одного не заметил! А ведь нищенство - традиционный промысел местного населения. В третьих, знакомый таможенник сделал вид, что не заметил предложенные ему двадцать долларов. Очень странный поступок, особенно если припомнить, что предыдущие семь встреч с ним обошлись мне ровно в сто сорок долларов. Не скрою, я был потрясен. Тяжело вздохнув, я засунул двадцадку обратно в бумажник. Не люблю, когда нарушается привычный порядок вещей. Таможенник, впрочем, расстроился еще сильнее. Мне было неприятно смотреть, как он сглатывает и закатывает глаза, провожая взглядом улетающую денежку. На бедняге лица не было.

- Мы, граждане Сан-Лоренцо, всегда считали вас, господин Хеминг, испытанным другом нашей страны, - слова давались славному труженику таможни с трудом, никогда прежде не видел, чтобы вместе с потерей двадцатки из человека, как нехорошие газы, выветривался интерес к жизни. - Сейчас мы переживаем не лучшие времена. Но друзья познаются в испытаниях. Не сомневаюсь, что вы не будете испытывать неудобств, связанных с недавним экономическим кризисом.

- Солнце, море, свежий воздух - вот и все, что мне нужно, - заверил я.

- Скоро наступят лучшие времена.

Я заговорщицки подмигнул и вытащил из бумажника краешек зеленой бумажки. У таможенника на глазах навернулись слезы. Его подбородок предательски задрожал. Бесчеловечный эксперимент пришлось прекратить.