Светлана Бондаренко - Неизвестные Стругацкие. От «Отеля...» до «За миллиард лет...»:черновики, рукописи, варианты

• Название: Неизвестные Стругацкие. От «Отеля...» до «За миллиард лет...»:черновики, рукописи, варианты
• Автор: Светлана Бондаренко
• Издательство: Сталкер
• Жанр: Публицистика
• Год: 2006
• ISBN: 966-09-0049-Х

В эту книгу, подготовленную многолетним исследователем творчества братьев Стругацких Светланой Бондаренко, вошло множество НЕИЗВЕСТНЫХ текстов этих мэтров фантастики — черновики и ранние варианты известных произведений, сценарии и рассказы.

ВСЕ тексты публикуются ВПЕРВЫЕ.

Книга дополнена рисунками А. и Б. Стругацких на полях рукописей и снабжена подробными комментариями.

---

Из «Комментариев» же можно узнать, что в июле 1970 года фабула изменилась: «…медлительные вымирающие аборигены превратились у нас в могучую цивилизацию «гетероморфов», населяющую подземные пустоты мрачных и загадочных «Морщинистых островов»; неловкие действия ничего не понимающих в ситуации землян (вернее, их кибернетических ловчих) приводят к конфликту, в который, разумеется, вмешивается Малыш… маленькая, но беспощадная война… разъяснение всех недоразумений… земляне уходят».

Затем, опять после переработки фабулы, уже более приближающейся к окончательному ее варианту, Авторы пишут начало, три страницы, которые приводятся ниже:

Дик сказал, что у него предчувствие. Я признался, что у меня тоже предчувствие. На самом деле никаких предчувствий у меня не было, просто пейзаж с крейсерской высоты открывался такой, что у нормального человека недобрые предчувствия должны были возникать с неизбежностью. Представьте себе: во-первых, сам остров, круглый, розовато-серый, сплошь изрезанный извилистыми нитями «траншей», как будто невероятный великан высунул из-под поверхности океана подушечку грязноватого пальца — посмотрите в лупу на подушечку какого-нибудь своего пальца, предварительно потерев его о что-нибудь пыльное, и вы поймете, что я имею в виду. И сам океан вокруг острова, свинцовый, ледяной, на редкость неприветливый, а у самого горизонта — черный, как тушь, утыканный неподвижными сахарными клыками айсбергов. И над всем этим — небо, безоблачное, но тоже безрадостное, ледяное, серо-лиловое, со слепящей лиловатой точкой солнца. Нечеловеческое зрелище. Но я, наверное, не совсем нормальный человек, и насчет предчувствий у меня было слабовато. Привык, наверное. Вот Дик — он не привыкает. Он вживается. По его словам, каждый настоящий егерь, явившись на новую планету, должен прежде всего вжиться в ее природу, как бы раствориться в ней, включиться в ее метаболизм, ощутить в себе каждую ее травинку, каждую бактерию, не говоря уже о всяких крупных животных, с которыми, как я понял, ему надлежит чуть ли не научиться совместно пищеварить… Смутная, конечно, теория, но я верю, что Дик и в самом деле к чему-то такому стремится и чего-то такого добивается. Не врет же он, в самом деле. Ну, я стараюсь не отставать, хотя я и не егерь, а кибертехник, и мне, честно говоря, надо бы вживаться не в чужие миры, а в своих родимых киберов.

Пока я раздумывал обо всем этом, Дик стоял спиною ко мне, расставив ноги и сложив руки на заду, упершись лбом в прозрачную стену рубки, а «Колючка» медленно плыла на высоте ста пятидесяти метров, пересекая остров с востока на запад.

— Это у нас будет третья посадка? — спросил Дик, не оборачиваясь.

— Четвертая, — сказал я.

— Четвертая, — повторил он мрачно. — Слушай, а может быть на этом паршивом острове вообще нет крупных животных?

— Тебе виднее, — сказал я.

Дик оттолкнулся лбом от стены и сел рядом со мной за пулы

— Вот это мне больше всего не нравится, — объявил он. — Мы сделали три посадки. В самых обещающих точках. На побережье. В зарослях. Вблизи теплых источников. И ничего.

— А где — чего? — спросил я. — «Паука» отловили полтора месяца назад, «устрицу» — месяц назад, и с тех пор ни одна «Колючка» ничего нового не добыла.

Он повернул ко мне свою узкую физиономию и некоторое время глядел исподлобья.

— Не понимаешь? — спросил он наконец.

— Нет, — сказал я с вызовом. — А ты?

Он не удостоил меня прямого ответа. Он принялся терпеливо объяснять. Сил никаких не было, до чего терпеливо.

— Дело не в том, что мы здесь ничего не отловили. Дело том, что мы здесь ничего и не видели. Десяток ящериц и два десятка насекомых. И ни одного крупного животного.

Он раздраженно потыкал пальцем в клавишу контрольного вызова. Я взял его руку и уложил ее на подлокотник.

— Так ведь холодища какая, — сказал я.

— Холодища… Ты что, Морщинистых островов не знаешь? Здесь везде холодища. На любом другом острове за три посадки ловчие обнаружили бы уж какое-нибудь диво.

— А может, они и здесь обнаруживали, — возразил я. — Н второй посадке они же копали что-то такое…

— На третьей тоже копали, — сказал Дик. — А что выкопали? Я вынужден был признать, что не выкопали ничего.

— Нет, — сказал Дик. — Ты уж мне поверь. Поверь старому егерю: здесь что-то не то.

Я посмотрел на него.

— Помнится, давеча, после второй посадки Яков говорил то же самое Нине Петровне… И оставь в покое клавишу.

Дик несколько смутился, оставил в покое клавишу и буркнул:

— Ну вот видишь… И Яков тоже…

— Ладно уж, — сказал я великодушно. Мы помолчали.

— И все равно, — сказал Дик. — Неважно, кто первый сказал. Не в этом дело.

Ну конечно же, дело было не в этом. Дело было в том, что старого егеря одолевали предчувствия. Неважно, откуда они у него взялись. Из общих соображений, из подслушанных разговоров, из профессионального сверхъестественного чутья или из ощущений, вызванных нечеловеческим пейзажем. Должен вам прямо сказать: половину работников базы одолевали какие-нибудь предчувствия. И если подумать, ничего удивительного в этом не было. Планета мрачная, неприятная, обычно задерживаться на таких планетах дольше десяти-пятнадцати суток не рекомендуется, а наши старожилы сидят здесь уже больше года, и конца этому не видно. Во-вторых, планета обреченная, пройдет сколько-то там лет, не так уж много, и все на ней сгорит, океаны высохнут, континенты оплавятся, острова рассыпятся в пыль, и по некоторым предположениям планета эта несчастная вообще окажется внутри солнца, которое взорвется, раздуется, распухнет или что там еще делается с квазистационарными звездами — попробуйте представить себе, что вы день за днем и месяц за месяцем ходите по будущему кладбищу. Потом, ведь некоторые нервничают: астрофизика, конечно, наука точная, но вдруг все-таки?.. У меня у самого иногда воображение разыгрывается, и я принимаюсь по пальцам пересчитывать, сколько у нас звездолетов и успеем ли мы до них в случае чего добежать. Глупо, конечно, но никуда не денешься. Нет-нет, да и поглядишь на солнце — как оно там? Ну, и потом — задача и ответственность. За такое предприятие Земля еще никогда не бралась. Спасти целую биологию, переселить целый мир. Двести пятьдесят миллионов триста тринадцать пар чистых и шестьсот тридцать семь миллионов пятьсот шестьдесят восемь тысяч пар нечистых. Только на самом деле все это обстоит еще гораздо сложнее, потому что нужно не только просто переселить образцы фауны и флоры, но ей и найти правильные пропорции, четко разобраться, какие условия для [Далее отсутствует. — С. Б.]

И затем Авторы пишут черновик. Этот черновик испещрен рукописной правкой. Первоначальный, машинописный вариант значительно отличается от окончательного текста «Малыша», отсутствуют в нем Майка и Геннадий Комов (вместо них — Дик и Каспар Тендер), Малыш еще не считает себя единственным обитателем планеты, он знает о негуманоидах и называет их «мои друзья. Второй (если учитывать рукописные правки) черновик более близок к окончательному варианту.

Помимо рукописи, в архиве Авторов присутствуют заметки сюжету, основным линиям и даже некоторые выводы, сделанные, по-видимому, при обсуждении самой идеи повести. К примеру, определяя, вероятно, термин «гуманоид», Авторы записывают ее составляющие: «Гуманоиды — анатомически, физиологически, психологически.» При обсуждении сущности термина «потребности» Авторы записывают:

Потребности:

то, без чего сущ-во чахнет и умирает,

то, без чего сущ-во скучает и тоскует то, без чего сущ-во беспокоится, не находя себе места.

После этого рядом с двумя последними строчками помечают: «Пассивная и активная стороны».

Классифицируют Авторы и типы цивилизаций, определяя основные различия:

Овладение природой = технологическая цивилизация.

Сознательное приспособление к природе = биологическая цивилизация.

«Уничтожение» природы, создание инкубатора = свернутая цивилизация.

Названия глав «Малыша» вписаны в текст позже, то есть появляются они только во втором черновике. Причем в заметках эти названия правильны, а вот перенося их в черновик, Авторы допустили ошибку, поэтому в первых изданиях (до 80-го года) в названиях глав, отточенно выверенных и плавно перетекающих одно в другое («Пустота и тишина», «Тишина и голоса», «Голоса и призраки», «Призраки и люди», «Люди и нелюди», «Нелюди и вопросы», «Вопросы и сомнения», «Сомнения и решения»), вторая глава «Тишина и голоса» называется «Пустота и голоса», что ломает последовательность. Интересно и первоначальное написание слова «нелюди»: «не люди». В раздельном написании слово «нелюди» теряет отрицательный оттенок и ближе по смыслу к описываемому: просто НЕ люди.