Дин Кунц - Брат Томас

• Название: Брат Томас
• Автор: Дин Кунц
• Жанр: Триллер
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-38129-6

Обладающий даром видеть призраков умерших людей и даже общаться с ними, на этот раз Томас сталкивается со странными и страшными существами, которых невозможно отнести даже к сверхъестественным... Теперь только Странный Томас может спасти от гибели десятки больных детей, находящихся под опекой монастыря Святого Варфоломея.1

---

Редкие мужчины любили мать больше, чем Элвис любил Глейдис. Она умерла молодой, и он скорбел о ней до самой смерти.

Его страхи, однако, связаны с тем, что он упал в ее глазах, и падение это вызвано употреблением наркотиков и неудачами в личной жизни, случившимися после ее ухода. Он стесняется и своей недостойной смерти (передозировка прописанных лекарств, лицо в блевотине), хотя для рок-н-ролльных знаменитостей такая смерть скорее правило, чем исключение.

Я частенько уверял его, что там, где ждет Глейдис, нет ни стыда, ни злости, ни разочарования, только любовь и понимание. Я говорю ему, что на Той стороне она с радостью обнимет его.

Пока что мои уверения его не убедили. Разумеется, никаких оснований для того, чтобы он принимал их за истину, и нет. Помните, в шестой главе я признал, что ничего не знаю.

Когда мы вошли в коридор, соединяющий гостевой и главный внутренние дворики, я сказал брату Костяшки: «Здесь Элвис».

— Да? И из какого фильма?

То есть Костяшки хотел знать, в каком наряде Король.

Другие призраки носят только ту одежду, в которой они умерли. У Донни Москита, бывшего мэра Пико-Мундо, случился обширный инфаркт, когда он «кувыркался» с молодой женщиной. Сексом он занимался, надев туфли на высоких каблуках и женское белье. Его это возбуждало. И теперь призрак мэра Москита выглядит не очень (волосатое мужское тело в кружевных трусиках и лифчике), бродя по улицам городка, где при жизни в его честь назвали парк, но потом переименовали, отдав предпочтение ведущему популярной телевикторины.

Но Элвис и после смерти просто супер. Надевает по своему выбору те самые костюмы, в которых выступал на сцене и снимался в кино. В то утро он прибыл в черных туфлях, обтягивающих черных фрачных брюках, красном кушаке, белой рубашке с жабо, элегантном шейном платке.

— Это наряд танцора фламенко из «Забав в Акапулько», — ответил я брату Костяшки.

— В Сьерре-то зима.

— Холода он не чувствует.

— Не слишком подходящий наряд для монастыря.

— Он не снимался в монашеских фильмах.

Шагая рядом со мной, в самом конце коридора Элвис обнял меня за плечи, словно пытался поддержать. По ощущениям казалось, что это рука живого человека.

Я не знаю, почему призраки обретают плоть, прикасаясь ко мне, почему они теплые, а не холодные, однако они проходят сквозь стены и дематериализуются, едва у них возникает такое желание. Это загадка, на которую я, скорее всего, ответа так и не найду. Столь же непонятными для меня останутся популярность баллончиков с аэрозольным сыром и удачная певческая карьера мистера Уильяма Шэтнера[13] после показа «Стар трек».

В главном внутреннем дворе ветер бился о высокие стены, швырялся снегом, который падал с неба, поднимал с пола выпавший ранее, забрасывал в галереи через зазоры между колоннами. Мы же спешили к двери кухни в южном крыле.

Небо низко-низко нависло над аббатством Святого Варфоломея, напоминая потолок, с которого сыплется белая штукатурка-снег.

Глава 12

Брат Костяшки и я действительно обыскали все кладовые, но, само собой, не нашли никаких следов брата Тимоти.

Элвиса привлекла полка с банками арахисового масла. Возможно, он вспомнил, что при жизни основу его диеты составляли сэндвичи с сушеными бананами и этим самым маслом.

Какое-то время помощники шерифа и монахи обследовали коридоры, трапезную, кухню, прилегающие помещения. Потом все успокоилось, только ветер шуршал снегом по оконным стеклам, а поиски брата Тимоти переместились в другие части аббатства.

После того как закончился обыск библиотеки, я ушел туда, чтобы тревожиться и отсиживаться до отъезда копов.

Элвис пошел со мной, а Костяшки остался в кладовой, проверить, что нужно докупить, а потом пойти к мессе. Исчезновение брата Тимоти нас всех опечалило, но жизнь-то продолжалась.

По твердому убеждению братьев, когда придет День и время истечет, уйти, занимаясь честной работой, так же хорошо, как уйти во время молитвы.

В библиотеке Элвис бродил между стеллажами, иногда останавливался, всматривался в фамилии авторов и названия на корешках.

Периодически он читал книги. Когда только обрел славу, заказывал по двадцать книг в книжном магазине Мемфиса.

В библиотеке аббатства шестьдесят тысяч томов. Монахи, особенно бенедектинцы, всегда стремились сохранять знание.

Многие монастыри Старого Света строились, как крепости, на вершинах высоких холмов, с одним-единственным подходом, который легко блокировался. Знания двух тысячелетий, в том числе великие работы древних греков и римлян, сохранились усилиями монахов, когда набеги варваров (готов, гуннов, вандалов) раз за разом уничтожали западную цивилизацию, и дважды, когда исламские армии едва не захватили Европу.

Цивилизация (говорит мой друг Оззи Бун) существует только потому, что в мире все-таки есть два вида людей: первые могут строить с мастерком в одной руке и мечом в другой, а вторые знают, что в начале было Слово, и готовы рискнуть жизнью, чтобы сохранить все книги ради истин, которые могут в них содержаться.

Думаю, он бы мог отметить и поваров. Чтобы строить, сражаться, рисковать жизнью ради хорошей идеи, нужно быть сильным духом. И ничто так не поддерживает дух, как отменно приготовленная яичница с ветчиной.

Я тоже нервно кружил по проходам между стеллажами, пока, обогнув очередной угол, не столкнулся лицом к лицу с Родионом Романовичем, русским, которого недавно видел во сне.

Я никогда не утверждал, что мне свойственна выдержка Джеймса Бонда, вот мне и не стыдно признать, что я отпрянул и воскликнул: «Сукин сын!»

Бородатый, хмурый донельзя, с бровями, сошедшимися у переносицы, русский спросил с легким акцентом: «Что с вами?»

— Вы меня напугали.

— Я не пугал.

— Ну, я почувствовал испуг.

— Вы сами испугались.

— Извините, сэр.

— За что вы извиняетесь?

— За мой язык.

— Я говорю на английском.

— Вы — да, и говорите хорошо. Лучше, чем я говорю на русском, это точно.

— Вы говорите на русском?

— Нет, сэр. Ни единого слова.

— Вы необычный молодой человек.

— Да, сэр, я знаю.

В свои, наверное, пятьдесят Романович не выглядел стариком, но жизненные трудности отразились на его лице. Сеточка маленьких белых шрамов на лбу, глубокие морщины, отходящие от уголков рта, напоминающие старые раны, полученные в бою на мечах.

— Я извинился за произнесенное мною ругательство, — уточнил я.

— Но с чего мне вас пугать?

Я пожал плечами.

— Просто не знал, что вы здесь.

— Я тоже не знал, — указал он, — но вы меня не напугали.

— Мне пугать нечем.

— Нечем?

— Я хочу сказать, внешность у меня не пугающая. Я безобидный.

— А у меня внешность пугающая? — спросил он.

— Нет, сэр. В общем-то, нет. Нет. Импозантная.

— Я — импозантный?

— Да, сэр. Более чем.

— А вы, значит, безобидный?

— Да, сэр.

— Мне вы таковым не кажетесь.

— Все дело в лыжных ботинках, сэр. Любой, кто их надевает, выглядит так, будто хочет дать другому пинка.

— Вы выглядите понятным, открытым, где-то даже простаком.

— Спасибо, сэр.

— Но на самом деле вы замкнутый, закрытый от всех, даже загадочный.

— Вы видите во мне то, чего нет, — заверил я его. — Я всего лишь повар блюд быстрого приготовления.

— Да, в это очень легко поверить, если попробовать ваши удивительные оладьи. А я — библиотекарь из Индианаполиса.

Я указал на книгу, которую он держал в руке так, чтобы я не мог прочитать название на титуле.

— И о чем вы решили почитать?

— О ядах и самых знаменитых отравителях в истории человечества.

— Вроде бы таких книг в библиотеке аббатства быть не должно.

— Это важный аспект истории церкви, — возразил Романович. — Из столетия в столетие церковников отравляли правители и политики. Катерина Медичи отравила кардинала Лоррейна деньгами, смоченными ядом. Токсическое вещество через кожу попало в кровь, и он умер через пять минут.

— Хорошо, что в нашей экономике все меньше места наличным.

— С чего это повару блюд быстрого приготовления многие месяцы жить в гостевом крыле монастыря?

— Не приходится платить арендную плату. Усталость от гриля. Запястный синдром. Необходимость духовного обновления.

— Это свойственно поварам блюд быстрого приготовления? Периодически возникающая потребность в духовном обновлении?

— Возможно, это одна из определяющих особенностей профессии, сэр. Поук Барнет дважды в год должен уезжать в лачугу среди пустыни, чтобы медитировать.

Романович помрачнел еще больше.

— Кто такой Поук Барнет?

— Другой повар блюд быстрого приготовления в ресторане, где я раньше работал. Он покупает две сотни коробок патронов для своего пистолета, едет в пустыню Мохаве, в радиусе пятидесяти миль от его лачуги нет ни живой души, и несколько дней расстреливает кактусы.