Елена Зыкова - За все уплачено

• Название: За все уплачено
• Автор: Елена Зыкова
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-85585-309-8

Чего только не испытала на своем жизненном пути героиня романа «За все уплачено»! Разочарование в любви и колонию, скитания в поисках работы, издевательства любовников и трагедию бесплодия. Но круто повернулась ее судьба, когда она встретила «своего» мужчину. С его помощью деревенская девушка делает головокружительную карьеру: становится известным режиссером и начинает вести красивую светскую жизнь, а главное, обретает семью...

И когда прошлое, в лице бывших друзей и знакомых, врывается в ее жизнь, грозя погубить, на помощь опять приходит любовь.

---

– Если бы! – громко сказал он и неожиданно рассмеялся, впервые открыто и свободно, отчего у Нины исчезла в душе напряженность, будто с нее оковы спали. – Если бы, – повторил Андреев. – Я с детства ощущаю, что постоянно сажусь не в свои сани! С детства и каждый день боюсь, что меня из этих саней выгонят, что есть люди более достойные!

– Вы так считаете? – удивленно и радостно спросила Нина. – Да у меня же то же самое! Особенно в последнее время! Я прямо с утра как во сне живу. Ведь не имела я права на этот фестиваль лететь и здесь сидеть.

– У женщины всегда больше прав, чем у мужчин, – неторопливо ответил он. – Мужчина отвоевывает свое место под солнцем только своим умом, знаниями и прочими производственными достоинствами. Если он нормальный мужчина, конечно. А у женщины есть такое могучее оружие, при котором можно быть абсолютной дурой, ничего не знать, ничего не уметь, а добиться исполнения всех своих мечтаний и желаний.

– Вы имеете в виду секс? – слегка смущаясь, спросила Нина.

– Да. Но секс в широком понимании термина. Боюсь, что никакого Наполеона не случилось бы в мире без Жозефины. И наш великий Александр Сергеевич Пушкин ни черта бы не написал, если б в его жизни не было Керн, Натальи и всех прочих.

– А ведь это тоже, по-моему, тривиальная мысль, правда? – засмеялась она.

– Конечно, – спокойно ответил он. – Никто от банальностей не застрахован. Ни от банальных слов, ни от банальных поступков.

Он примолк, потому что женщина неопределенных лет, в какой-то хламиде, которая должна была, судя по всему, изображать национальный костюм, подошла к их столику, что-то проговорила просительно, но что – было ясно по тому, что на шее у нее висела плотная и яркая корзина с цветами.

Не раздумывая, Андреев выбрал букет ярко-алых цветов, названия которых Нина не знала, расплатился крупной купюрой, получил сдачу и сказал:

– Это вам, Нина Васильевна. К сожалению, цветы подносить не умею и не знаю толком, что при этом говорится.

– Говорится: «Это вам».

– Правильно.

– Значит, и я вас могу чему-то научить, – улыбнулась она.

– Не понял.

– Комаровский мне как-то сказал, что вы можете у любого человека поставить на место все его мысли и навести порядок в любых мозгах.

– Врет Комаровский. Ничего я не могу.

– А я ему верю.

– Врет, – с ожесточением повторил Андреев. – Я сам в себе не разбираюсь. Во всяком случае, даже не знаю толком, чего хочу от жизни. То мечтаю о карьере, то собираюсь оставить после себя что-то вечное, нетленное. Скорее всего, не получится ничего. Женька Воробьев в десять раз меня четче. Да плюс к тому же явный и редкий талант. Этот себя еще покажет по-настоящему. Если, конечно, не сопьется. У русских гениев пьянство просто рок какой-то. Тоже банальщина.

– Его добивает жена, – неуверенно сказала Нина.

– Правильно. И добьет. В любом случае, вернется ли под кров родного дома, или останется при своем теноре.

Он замолчал, потому что к столу подскочил чернявый мальчишка, в руках которого был лоток со всякими сувенирами – значками, побрякушками, цепочками, крестиками. Свой товар он с такой напористостью совал под нос, словно даром предлагал редкостные сокровища.

– Пошел вон, – сказал Андреев. – Иди. Не нужно твоих дешевых сувениров.

Вряд ли парнишка понимал по-русски, но крутой тон своего клиента осмыслил и отскочил с той же нахальной и навязчивой улыбкой, с которой и появился.

– Одна и та же дешевка, что во всех городах мира, считающихся за туристические. Я вам подарю что-нибудь стоящее. Будет свободный день и съездим куда-нибудь в деревню. Здесь встречаются иконки славянского письма, очень своеобразные, хотя и современной работы.

– Не надо, – сказала Нина. – Это ведь дорого.

– Нет. Не дорого. К тому же я вспомнил, что уже давным-давно никому ничего не дарил. Разве что жене ко дню рождения.

Нина глубоко вздохнула и спросила:

– Виктория Самойлова, когда ездила с вами на этот фестиваль... она с вами спала?

Он не удивился вопросу, спокойно посмотрел Нине в глаза и так же спокойно ответил:

– Нет. Я с ней не спал. Она скучная дура.

– Скучная – это не главное, – выдавила улыбку Нина. – Вы сами сказали, Аркадий Сергеевич, что у женщин другое оружие.

– Конечно. Но у Вики Самойловой это оружие слишком примитивное. А у вас в Москве разве нет... друга?

– Нигде нет.

– А отец ребенка?

– Об этом не надо. Я, как говорится, свободна, хотя вовсе этой свободе и не рада.

«Навязываюсь, дальше некуда, – с огорчением подумала она про себя. – И не хочу, может быть, не хочу до конца, до жажды, а навязываюсь. Вот сейчас и получу по морде».

Но он молчал и ничего не говорил. И так, молча, они допили свой кувшинчик и вышли из подвальчика, когда солнце уже отбрасывало на землю длинные, прохладные и глубокие тени.

Они сделали несколько шагов по неровным булыжникам мостовой, Андреев взял ее под руку и сказал:

– Пусть будет так. Получилось, что на сегодня мы нужны друг другу.

– Да, – ответила она. – Нужны.

Ночью она проснулась с таким глубоким и умиротворенным спокойствием в душе, которого не могла припомнить в своей жизни.

Андреев лежал рядом, словно ребенок, засунув голову под подушку, и дышал так, что его было едва слышно.

За открытым окном было очень тихо, ни звука, а через верхнюю фрамугу виднелись незнакомые лучистые звезды на совершенно черном, черном, как антрацит, небе.

В голове у Нины не было ни одной мысли и не хотелось ни о чем думать, не хотелось цепляться за какую-нибудь мысль, потому что и не нужна она была совершенно.

Вторично она проснулась уже утром от легкого движения в номере.

Она открыла глаза и увидела, что Андреев делает зарядку, старается при этом двигаться бесшумно, что у него почти получалось.

Красивый мужик, красивое тренированное тело, подумала Нина, сквозь полузакрытые веки разглядывая его белый незагорелый торс с гибкими, перекатывающимися мышцами.

Он почувствовал ее взгляд, остановил движение, шагнул к кровати, наклонился и легко поцеловал в уголок губ.

– Пора вставать, – тихо сказал он. – Пора на завтрак.

– Вы пойдете переодеваться, бриться?

– Нет, спустимся в кафе вместе.

Она села на кровати и спросила с легким удивлением:

– Но нас увидят, Аркадий Сергеевич?

– Так и что?

– Увидят, что мы пришли утром вместе.

– Пусть увидят. А ты хочешь, чтоб я или ты прятались, не глядели друг на друга, как нашкодившие кошки?

– Да нет, – продолжала не понимать его Нина. – Но это как-то...

– Что «это как-то»?

– Вы не боитесь?

Он помолчал, потом спокойно посмотрел ей в глаза и сказал без выражения:

– Я так долго боялся, столько лет выверял и предусматривал каждый свой шаг, каждый поступок, что мне это надоело. Я себя мужчиной не чувствовал из-за этой своей трусости. За каждый пустяк мне могли перекрыть кислород. За каждый взгляд, я уж не скажу, что за каждое слово. Мы с тобой свободные люди. И живем так, как нам нравится.

– Но... Вы простите, Аркадий Сергеевич, все-таки у вас жена.

– Брачные узы, моя милая Нина, вовсе не означают кандалы для личности.

– Но вы же сами сказали, что ей могут написать анонимку.

– Не могут, а напишут, – коротко засмеялся Андреев. – Но мне на это наплевать. С твоим появлением в моей жизни у меня началась эпоха «всенаплевизма». Хороший я изобрел термин?

– Прекрасный.

– А ты, я вижу, робеешь объявиться пред ликом нашей братии вместе со мной?

– Я? – Нина подумала и тоже засмеялась. – А что взять с уборщицы, Аркадий Сергеевич? Начальник в поездке возжелал, приказал, наше дело – ложись.

Она увидела, как закаменело у него лицо, и торопливо сказала:

– Не слушайте, что я говорю. Ради бога. Ляпнула просто так. Я ничего не говорила. Будь вы хоть начальник, хоть бомж последний, все равно все было бы как было.

– Л понял, – ответил он. – И мне почему-то нравится, что ты продолжаешь называть меня по имени-отчеству. Глупо это, но почему-то очень нравится.

– Я буду вас называть так всю жизнь, Аркадий Сергеевич, – убежденно сказала она.

– Всю жизнь – это очень долго. Вставай, хулиганка! – Он сдернул с Нины простыню, перекувырнул на живот и шлепнул по заднице. – Сорок пять секунд на подъем, как приказывают в армии, и в боевые порядки! Все будут здесь бездельничать, а тебе придется работать.

– Как это так? – крикнула она, уже убегая в ванну.

Он вошел следом за ней, включил душ и объяснил:

– Очень просто. Я уже встретил тут нужных людей из Германии, Венгрии и парочку знакомых чехов с Пражского телевидения, так что буду вести деловые переговоры. Кленова и Дронова, этих старых волков, в такую погоду в зал не загонишь, да и не нужен им этот зал, они уже все на свете видели и все знают заранее, а старушка Донцова вчера встретила знакомую критикессу из Польши, так что тоже отсиживать в зале не будет. Ты наш полномочный представитель в нашей российской ложе и помучайся ради общего блага.