Сидни Ламберт - Ложь и любовь

• Название: Ложь и любовь
• Автор: Сидни Ламберт
• Издательство: Панорама
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2005
• ISBN: 5-7024-1965-0

Между Мишель и Дэвидом неожиданно вспыхивает бурный роман. Но нелепое стечение обстоятельств подвергает их отношения нелегкому испытанию. Чувствуя себя обманутой любимым человеком, Мишель решает проучить его. И тогда недоверие, обида и ревность разделяют влюбленных. Преодолевая преграды на пути друг к другу, они на собственном опыте убеждаются, как важно не делать поспешных выводов и как непросто не только найти, но и удержать свое счастье…

---

– Знаете, я просто до сих пор не обращал внимания на все это вопиющее безобразие. – Он указал рукой на груду обуви, захламленную до предела вешалку и коробки. – Я думаю, лучше отвести вас домой. Поверьте, прихожая – это не самое ужасное место в моем доме.

Дэвид с ужасом представил себе комнату, кухню – всюду беспорядок похлеще этого. До знакомства с Мишель он жил как бы внутри себя, в своих мыслях, в своем горе… Внешний мир словно перестал для него существовать. Только чувство утраты, только переживания. Дэвид жил ими. Иногда он забывал, что нужно есть, пить, спать. Задумавшись, подолгу просиживал перед компьютером, тупо глядя в монитор и ничего не видя. Засыпал, где придется. В кресле ли с книгой в руках, на полу ли среди разбросанных бумаг. Все равно. Не будь работы, он, наверное, вообще не выходил бы из дому, не брился бы. Все уходит на второй план, когда неспокойно на душе, когда сердце томится в груди, словно птица в клетке. И знаешь, что не будет конца этим мукам, что от них не избавиться, не скрыться. В таком состоянии человек выполняет все необходимые для самообслуживания действия машинально, иногда даже не замечая этого. И Дэвид делал все именно так. По старой укоренившейся привычке принимал душ два раза в день, брился, чистил зубы, ложился спать, ел, но часто уже спустя пятнадцать минут не мог вспомнить, – а делал ли он все это или нет. Только такая машинальность и поддерживала все это время его нормальный человеческий вид. Работа тоже была весьма сильным стимулом.

– Меня ничуть не смущает беспорядок, – прервала его размышления Мишель. – Бывает хуже. К тому же все не так уж плохо. По крайней мере есть куда все это сложить.

Она указала на полку.

– Вот сейчас, пока вы будете готовить кофе, я как раз займусь обувью.

– Вы? Ни за что, – возразил Дэвид и тут же мысленно упрекнул себя за излишнюю эмоциональность. – Вы пойдете в комнату, если действительно хотите остаться, и будете смирно сидеть на диване и ждать. Вам же только что было плохо. Извините, мадемуазель, но я не допущу вас до подобной работы.

– Хорошо, – неожиданно быстро согласилась Мишель. – Просто я терпеть не могу сидеть без дела.

– Это другой разговор. – Дэвид принял у нее плащ. – Я дам вам книги по психологии, почитаете и с пользой проведете время.

Она прошла в комнату. Здесь все было разбросано, навалено, скучено. Создавалось впечатление, что человек только вчера сюда переехал. Шикарные обои, прочное окно, увы, без штор. Мебели было много, но она стояла как-то неправильно, словно ее только собирались определить на постоянное место. Шкаф стоял в двадцати сантиметрах от стены, как будто его вот-вот должны передвинуть, стулья громоздились один на другом, исключая тот, что стоял у компьютерного стола. В углу, прижавшись друг к другу, похожие как близнецы, помещались два кресла. Причем их полностью закрывал диван, который своей спинкой упирался в их сиденья. Каким образом при такой расстановке мебели можно было сидеть в этих самых креслах, оставалось загадкой. На полу лежали книги, а рядом – две большие книжные полки. Тут же валялся молоток. Все это, словно первым снегом, было припорошено листами бумаги. Эти листы валялись повсюду, просто белые и испещренные мелким почерком.

– Я же говорил, что сюда не стоит входить, – развел руками Дэвид, заметив недоумение на лице Мишель.

– Ну почему же, – она снова улыбнулась. – Очень даже стоит. Вы зря думаете, что беспорядок – это нечто неприличное. Напротив, если вспомнить великих ученых, писателей, поэтов, художников, в их кабинетах всегда царил творческий беспорядок. И все потому, что их переполняли идеи, гениальные мысли и времени на обыденные дела не оставалось. Вы не одиноки.

– Вы мне льстите. – Дэвид тоже улыбнулся и, наклонившись, стал искать в куче книг что-нибудь занимательное по психологии. На глаза ему попался сборник тестов – то, что нужно.

– Вот, – он протянул книгу Мишель, – почитайте. Полезная книга.

– Хорошо. – Она опустилась на диван и открыла книгу.

Дэвид удалился на кухню. Оставшись одна, Мишель отложила сборник тестов и принялась рассматривать комнату. Что за человек перед ней? В каждой вещи, в каждом листке она чувствовала его. Не зря говорят, что если хочешь узнать о человеке все, то зайди в его комнату. Чем он живет? Наукой? Похоже на то: книги, бумаги, компьютер – и ничего больше, что наводило бы на мысль о других занятиях и интересах. Впрочем, стоило бы посмотреть книги.

Мишель встала: если он войдет – скажет, что решила навести небольшой порядок. Она села на корточки рядом с грудой книг. Сверху лежали какие-то справочники, англо-немецкий словарь, пара сборников тестов по психологии. Но вот Мишель попалась на глаза яркая обложка с рыцарем в доспехах и на коне. Книга называлась: «Средневековая культура. Принципы и моральные нормы. Воспитание. Образование. Тендерные роли». Мишель показалось странным такое заглавие. Обычно книги пишут по одной отрасли. Здесь же темы были подобраны весьма странно: культура, воспитание, половые роли. Как все это связано в одной книге? Она прочитала пару страниц и отложила книгу в сторону.

Потом Мишель разложила книги аккуратными стопками. Едва она успела сесть на диван, как вошел Дэвид с подносом.

– Ваш кофе, мадемуазель. Прошу.

Он поставил поднос прямо на диван, потому что никакого чайного или кофейного столика в комнате не наблюдалось.

– Спасибо, – поблагодарила Мишель, отпивая из чашки. Кофе был вкусный – Дэвид явно варил его сам. Это точно не растворимый. – Очень вкусно. – Она улыбнулась.

– Рад, что угодил вам. Гостей у меня почти никогда не бывает. Хотя нет – вообще не бывает. Жюльен Этьен заходит только на пару минут. Он всегда куда-то спешит. Чаще всего домой.

И опять повисла пауза. Мишель не знала, о чем можно говорить, сколько еще у нее хватит сил притворяться, что ничего не происходит. Сколько еще она сможет быть просто студенткой, а не женщиной. Ей вспомнилось название книги. Роли. Как порой мешают человеку эти социальные роли. А ведь и без них никуда. Все поведение только на них и строится. Она не знала, что сказать и как сказать. Ей захотелось снова закутаться в свой плащ, с головой. Чтобы не чувствовать на себе его взгляда и не видеть этих бездонных, карих глаз под густыми бровями.

Вдруг она заметила, что чашка в его руках немного дрожит. Едва заметно Мишель посмотрела на свои руки и увидела… Ее чашка тоже… Темная жидкость расходилась рябью. Чуть видной. Она подняла глаза. Он смотрел на ее руки. Смотрел тем же задумчивым нерешительным взглядом, каким она сама смотрела секунду назад на его чашку. Потом вдруг в один миг они поставили чашки на стол. Мишель посмотрела на Дэвида. Глаза томили, звали, тело горело.

– Я схожу за ложками. – Он поспешно поднялся и вышел в кухню.

А между тем Мишель заметила, что две маленькие кофейные ложечки были у него в руке. Он просто не положил их на поднос. Она почувствовала, как забилось сердце, как стали неметь, тяжелеть руки и ноги. Значит, не одна она. И он тоже. День. Один апрельский день изменил все в их жизнях. И теперь он боится. Мишель прекрасно понимала, чего он боится. Того же, что и она сама. Разница в возрасте. Студент – преподаватель. Все сложилось слишком быстро и спонтанно. Им некогда было все обдумать, понять свои чувства. Но эти взгляды… Дэвид боится, что все это происходит только с ним, как и она боялась, что неожиданная страсть с головой, подобно огромной волне, накрыла ее одну. Но прочь сомнения. Мишель все поняла. Но понял ли он?

Дэвид стоял на кухне, опершись на раковину, и время от времени смачивал лицо холодной водой. Случилось то, чего он боялся. Нет. Воля слишком слаба. Разум больше не господин и не повелитель, а лишь слуга. Слуга покорный, готовый выполнить любую прихоть. Как совладать с распалившейся страстью? И не поможет здесь ни холодная вода, ни горячий кофе. Дэвид заметил, что ложки, за которыми он пошел, все время были зажаты у него в кулаке. Нужно собрать все силы и отвести Мишель домой. Как она смотрела на него! Как дрожали ее руки! Бедная девочка сильно напугана. И самое смешное – она недалека от истины. Нет, он не чувствовал себя эгоистичным сластолюбцем. Его страсть, его желание шли от сердца, от любви. Обладать ею и принадлежать ей. Все происходящее между влюбленными священно. Женщина, перед которой хочешь преклоняться, к чьим ногам, не задумываясь, положишь любые богатства и собственную жизнь. Вот она – страсть. Не грубое, низменное желание, а любовь. Любовь в каждом движении, каждом поцелуе.

Дэвид подставил голову под воду. Холодные струи потекли за шиворот, заполнили уши. Что он делает? Она поймет, она увидит. Надо срочно увести ее. Хотя бы просто выйти на улицу. И вдруг он почувствовал, как нежные, теплые руки легли на его плечи.

– Что ты делаешь? – спросила она шепотом.

Дэвида словно пронзило током. Мишель стояла рядом, он чувствовал тепло ее тела, слышал ее дыхание. Она протянула руку и закрыла кран. Он выпрямился и повернулся к ней лицом, вода текла с волос тонкими струйками. Черные пряди разметались по его лбу, она мягким сдержанным движением убрала их. Какими горячими были ее руки! Дэвид почувствовал, как напряжена каждая их мышца, как пульсирует в них кровь. Она смотрела на него открытым, улыбающимся взглядом. В глазах не было страха, ушла неуверенность, робость. И Дэвид ощутил, что тонет. Древняя, как само человечество, страсть огромной волной поднималась внутри него подобно гигантскому цунами, сметая, унося в своем пенящемся стремительном движении все сомнения и предрассудки, освобождая сердце от горестных метаний, гася последние искры боли. Да, боль от прежней, неразделенной любви еще жила где-то глубоко внутри него. Но вот образ Элизабет почти совсем померк, последние угли прошлого чувства зашипели и перестали тлеть. Дэвид ощутил себя свободным и открытым новому. Полностью. Окончательно. И первая мысль, пришедшая ему в голову, была: я любим.