Дик Фрэнсис - Банкир

• Название: Банкир
• Автор: Дик Фрэнсис
• Жанр: Детектив

Вложив фантастические деньги в покупку племенного жеребца, молодой банкир Тимоти Эктрин надеется со временем вернуть их с огромной прибылью, но, к несчастью, все потомство породистого скакуна нежизнеспособно из-за жутких врожденных увечий. Пытаясь выяснить причину неудачи, Тимоти начинает собственное расследование. Теперь на кон поставлены уже не только его капитал и репутация, но и жизнь.

---

Сам я не знал никого, кто бы разбирался в предмете, но одна из прелестей коммерческого банка — разветвленная сеть людей, которые могут найти людей, у которых есть необходимая информация. Я разжег сигнальный костер, и с отдаленных, невидимых за дальностью горных вершин ко мне повалили ответные клубы дыма.

Мне сообщили, что лучше всего обратиться к Урсуле Янг.

— Она агент по торговле лошадьми, или попросту барышник. Умна, словоохотлива, отлично знает свое дело. Она когда-то работала на конном заводе, так что и в коневодстве тоже разбирается. Она говорит, что объяснит вам все, что угодно, только если вы сможете подъехать к ней на встречу: на этой неделе она будет в субботу на скачках в Донкастере, и она слишком занята, чтобы специально выбирать время для разговора.

Я отправился на север в Донкастер поездом и встретился с этой леди на ипподроме, где должны были состояться последние в этом году гладкие скачки.

Она ждала, как было условлено, у входа для членов клуба, и на ней был приметный красный бархатный берет. Она затащила меня в бар, к уединенному столику, где нас никто не мог прервать.

Лет пятидесяти, грубоватая, подтянутая, безапелляционная, она была склонна обходиться со мной как с ребенком. Но она же терпеливо прочитала мне бесценную лекцию о выгодах владения племенным жеребцом.

— Остановите меня, — сказала она вначале, — если я скажу что-нибудь, чего вы не поймете.

Я кивнул.

— Отлично. Скажем, вы приобрели коня, который выиграл Дерби, и хотите обратить ваш золотой прииск в капитал. Вы прикидываете, сколько, по вашему мнению, могли бы выручить за коня, затем делите это на сорок и пытаетесь продать каждый из сорока паев по этой цене. Возможно, продадите, возможно, и нет. Это зависит от коня. За Троянцем, например, выстроятся в очередь. Но если ваш победитель не чистопороден до отвращения или малоизвестен вне Дерби, вы получите прохладный отклик и должны будете снизить цену. Пока понятно?

— Гм, — сказал я. — Почему именно сорок частей?

— Вы что, вообще полный чайник? — изумилась она.

— Поэтому я и здесь.

— Ну, что ж. Жеребец покрывает сорок кобыл за сезон. Сезон длится примерно с февраля по июнь. Кобыл привозят к жеребцу, разумеется. Сам он всегда остается на месте. Сорок — это просто обычная норма: физическая, я имею в виду. Некоторые способны и на большее, но у большинства истощаются силы. Так что принятое число — сорок. Теперь, скажем, у вас есть кобыла, и вы вычислили, что, если случить ее с определенным жеребцом, вы можете получить жеребенка высшего класса. Тогда вы попытаетесь занять одно из этих сорока мест. Эти места называются номинациями. Вы обращаетесь за номинацией либо прямо в конюшню, где стоит жеребец, либо через такого агента, как я, или даже через объявление в газете для заводчиков. Продолжать дальше?

— Добивайте, — кивнул я.

Она коротко усмехнулась.

— Люди, которые вступают в пай на жеребца, иногда имеют собственных чистокровных кобыл, от которых хотят получить племенное потомство. — Она сделала паузу. — Может быть, я должна объяснить более доходчиво, что все, у кого есть пай, автоматически получают номинацию каждый год.

— Ага, — сказал я.

— Да. Так что, скажем, у вас есть пай и, следовательно, есть номинация, но у вас нет кобылы, которую можно послать к жеребцу. Тогда вы продаете вашу номинацию тому, у кого есть кобыла, а остальное вам уже известно.

— Я вас внимательно слушаю.

— После первых трех лет номинации могут измениться в цене и фактически часто идут с аукциона, но, конечно, в течение первых трех лет цены фиксированы.

— Почему «конечно»?

Она устало вздохнула.

— Потому что первые три года неизвестно, каким будет потомство этого жеребца. Кобылы вынашивают жеребят одиннадцать месяцев, и первый помет не может выступать на скачках, пока не достигнет двух лет. Если вы произведете подсчет, вы поймете, что жеребец будет стоять в стойле три сезона и, следовательно, покроет сто двадцать кобыл, прежде чем наступит решающий момент.

— Верно.

— Так что при фиксированном взносе за жеребца в первые три года вы делите стоимость жеребца на сто двадцать, вот и все. Это и есть взнос, назначаемый за жеребца, за то, что он покроет кобылу. Из этого и состоит сумма, которую вы получаете, если продадите свою номинацию.

Я прищурился.

— Это значит, — сказал я, — что если вы продадите ваши номинации за три года, то возместите полную сумму вашего первоначального вклада?

— Именно так.

— А после этого... каждый раз, каждый год, когда вы продаете ваши номинации, это чистый доход?

— Да. Облагаемый налогом, разумеется.

— И как долго это может продолжаться?

Она пожала плечами.

— Десять-пятнадцать лет. Зависит от потенции жеребца.

— Но это...

— Да, — кивнула она. — Одно из самых выгодных вложений капитала на свете.

Бар за нашими спинами наполнялся людьми, они громко разговаривали и дышали себе на пальцы, спасаясь от промозглого уличного холода. Урсула Янг одобрила согревающее в виде виски с имбирной настойкой, а себе я заказал кофе.

— Вы не пьете? — с легким неодобрением поинтересовалась она.

— В дневное время не особенно.

Она неопределенно кивнула, ее взгляд бегло обследовал окружающее общество, ее мысли уже вернулись к повседневным делам.

— Еще вопросы есть? — сказала она.

— Я обязательно подумаю, как только мы расстанемся.

Она кивнула.

— Я буду здесь до конца скачек. Если я вам понадоблюсь, вы найдете меня около весовой.

Мы уже собирались расходиться, когда в бар вошел человек, чью внешность, раз увидев, невозможно забыть.

— Кальдер Джексон! — воскликнул я.

Урсула покосилась через плечо.

— Да, это он.

— Вы его знаете? — спросил я.

— Его все знают. — Она говорила подчеркнуто ровным тоном, как бы не желая выдавать своих мыслей. Та же самая реакция, отметил я, которую он вызывал у Генри, у Гордона и у меня.

— Вам он не нравится? — предположил я.

— Ни то, ни другое. — Она пожала плечами. — Он для меня часть общей картины. Судя по тому, что о нем говорят, он иногда добивается потрясающих результатов. — Она бросила на меня быстрый взгляд. — Наверное, вы видели его по телевизору, когда он превозносил значение трав?

— Я встречался с ним в июне, — сказал я, — в Аскоте.

— Бывает. — Она поднялась со стула, и я встал вместе с ней, искренне благодаря ее за помощь.

— Не за что, — сказала она. — Всегда к вашим услугам. — Она помолчала. — Думаю, нет смысла спрашивать, из-за какого жеребца затевалась эта болтовня?

— Извините, нет. Это касается клиента.

Она слегка улыбнулась.

— Вы знаете, где меня искать, если вам понадобится агент.

Чтобы добраться до двери, мы должны были пройти рядом с Кальдером.

Мимоходом я подумал, узнает ли он меня, вспомнит ли через столько месяцев.

В конце концов, я не был запоминающейся личностью, просто стандартные шесть футов без малого, глаза, нос и рот, расположенные примерно в нужных местах, а сверху темные волосы.

— Привет, Урсула, — сказал он, и его голос легко пробился сквозь общий гул. — Ужасно холодный день.

— Кальдер. — Она кивнула ему, как знакомому. Его взгляд скользнул по моему лицу, миновал его и вновь обратился к моей спутнице. Затем последовала классическая сцена узнавания. Он застыл, посмотрел опять на меня, глаза его удивленно расширились.

— Тим, — недоверчиво сказал он. — Тим... — И защелкал пальцами, воспроизводя в памяти трудную фамилию. — Тим Эктрин!

Я кивнул. Он обратился к Урсуле:

— Вы знаете, что Тим спас мне жизнь?

Она изумленно выслушала его объяснение, потом изумленно спросила, почему я ей не рассказал.

— Разумеется, я об этом читала, — сказала она. — И была очень рада, что вы уцелели, Кальдер.

— Вы больше ничего об этом не слышали? — спросил я его. — От полиции, от кого-нибудь еще?

Он покачал кудрявой головой.

— Ничего не слышал.

— Мальчик не сделал второй попытки?

— Нет.

— Вы хоть сколько-нибудь представляете, откуда он взялся? — спросил я. — Я знаю, вы сказали полиции, что не знаете, но... ну, может, вам просто нужно было так сказать.

Однако он весьма решительно покрутил головой и сказал:

— Если бы я мог помочь в поимке маленького ублюдка, я бы тотчас это сделал. Но я не знаю, кто это был. Я, строго говоря, его и не разглядел толком, но твердо знаю, что я, дьявол побери, его никогда не видел.

— Как идут исцеления? — поинтересовался я. — Трепетные прикосновения?

Его глаза коротко вспыхнули; с его точки зрения вопрос, видимо, был верхом дерзости и невоспитанности, но вспомнив, должно быть, что обязан мне жизнью, он ответил любезно:

— Вознаграждаются. Приятно знать, что приносишь пользу.

Стандартные ответы, подумал я. Как всегда.

— Ваши конюшни полны, Кальдер? — спросила Урсула.