Карин Монк - Твое нежное слово

• Название: Твое нежное слово
• Автор: Карин Монк
• Издательство: АСТ, АСТ Москва
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-I7-053695-5, 978-5-9713-8836-4

Видный ученый Саймон Кент не привык, чтобы в его лабораторию врывались молодые дамы – тем более такие дерзкие и хорошенькие, как Камелия Маршалл.

Дочь недавно скончавшегося исследователя Африки, Камелия хочет продолжить научные разработки отца, однако для этого ей необходима помощь Кента.

Только Кенту нет никакого дела до Африки, он не желает покидать Лондон, хотя… за такой девушкой, как Камелия, он готов последовать не только на другой континент, но и на край земли.

---

Одеяло, в которое завернулась Камелия, немного съехало, словно она вдруг ощутила теплую ласку африканского бриза. Она искренне смотрела в глаза Саймона, пытаясь заставить почувствовать, каково стоять под африканской луной. Это было прекрасное мгновение.

Ошеломленный Саймон смотрел на Камелию. Он никогда не стоял под африканской луной, но был совершенно убежден, что ничто не может сравниться с красотой стоявшей перед ним женщины. Она волшебница, решил он, хотя его научный ум знал, что их не существует. Волшебница, потому что плела свои чары, мощные и невидимые, пока Саймон не забыл, кто он. Запутанные воспоминания о прошлом и неумолимо логичные требования будущего вдруг растаяли, и остался только этот миг и женщина в ночной рубашке и небрежно наброшенном одеяле. Ее глаза искрились от воспоминаний о мире, который она любила и о котором тосковала всеми фибрами души.

Что-то в ней тянулось к нему, Саймон чувствовал это так же отчетливо, как она – легкий ветерок, о котором рассказывала. Запах экзотических цветов окутал его, и внушающая трепет тишина африканской ночи разлилась в комнате. Саймон наклонялся к Камелии, чувствуя, что теряет разум, и – невероятно! – его это не волновало.

«Только один поцелуй», – пылко сказал себе Саймон и, не спуская глаз с Камелии, наклонился к ее рту. Она держалась совершенно спокойно, не открыв губ, но и не отступив. Ее дыхание мягко ласкало его небритые щеки, столь же теплое и нежное, как океанский бриз, о котором она говорила. Аромат солнечного света и цветущих лугов заливал его, и он уже не знал, день сейчас или ночь, Лондон или Африка. Камелия вздохнула, ее губы чуть приоткрылись в приглашении, которое Саймон нашел удивительно застенчивым, неопытным и прекрасным. Она не его – он понял это сразу, когда провел языком по следам бренди на ее бархатистых губах, клянясь, что остановится в любой момент.

Только один поцелуй. Только один, и он будет удовлетворен. И потом пусть Камелия идет своей дорогой, через океан, в Африку, где обретет свободу и жизнь, по которой так отчаянно тоскует, с таинственными реликвиями, дикими животными и океанами, полными танцующих звезд.

Камелия застыла, болезненно сознавая теплую ласку языка Саймона на своих губах, шероховатость его кожи на своей щеке, мощное обещание его твердого тела. Ее обдало жаром, горячим, настойчивым, который не имел ничего общего с испугом и паникой, охватившими ее, когда ее поцеловал Эллиот. Вместо этого она чувствовала напряжение, незнакомое, светлое, певучее, словно ее тело пробудилось от глубокой дремоты и теперь пылало от жажды. Камелия замерла, ее нервы напряглись от ожидания, тело вспыхнуло от нового, нетерпеливого желания. Вот что значит желать мужчину, сообразила она, смущенная, трепещущая, ошеломленная захлестнувшими ее ощущениями.

И затем, так же быстро, как все началось, Саймон начал отодвигаться от нее, разрушая жаркий контакт губ, оставляя ее потерянной и одинокой.

Хриплая мольба вырвалась у Камелии, когда она потянулась к нему, снова притянув к себе, и прижалась губами к его рту. Ее язык скользнул в сладкие, таинственные, отдающие бренди глубины его рта. Одеяло, соскользнув с ее плеч, упало на пол, и ее окутывала лишь полупрозрачная вуаль ночной рубашки. Камелия придвинулась ближе и поцеловала Саймона, отчаянно стремясь почувствовать его твердое сильное тело. Она неумело коснулась его языка, придвигаясь еще ближе, и не было между ними ничего, кроме прекрасного невероятного желания.

Жажда разгоралась в ней, нежная, болезненная, пугающая, открывая дверь хрупкому желанию, которое она временами чувствовала, но не могла понять. И когда она стояла, крепко обняв Саймона за сильные плечи, имело значение только то, что он не отступает и не перестает целовать ее. Что-то изменилось в ней, и хотя Камелия не понимала, что именно, но с абсолютной уверенностью знача, что не хочет, чтобы это прекращалось.

Саймон сильнее сжал Камелию. Рассудок из последних сил безуспешно возражал, что это неправильно, что не надо прикасаться к ней, что он не имеет права так обнимать и целовать ее. Но его тело горело от столь сильного желания, которого он прежде никогда не испытывал. Саймон не мог собрать, кажется, и крох здравого смысла, чтобы должным образом проанализировать, почему не должен исследовать языком розовый жаркий рот Камелии или пройтись руками по мягким изгибам ее плеч, талии, бедер. Она всхлипнула и придвинулась ближе, пока не коснулась бедрами его отвердевшего мужского естества.

Саймон, застонав, обхватил ее ягодицы, прижался к ней, его здравомыслие растворилось в ее сладковато-цитрусовом аромате, в жаре ее рта, в невероятных ощущениях прижавшегося к нему стройного нежного тела. Он был не из тех мужчин, кто предается страстям, но в этот миг желание так переполняло его, что Саймон думал, что не сможет его вынести. Ничто не имело значения, кроме того, что Камелия желала его. Он чувствовал это в ее отчаянных прикосновениях, в сладкой страсти ее поцелуя, слышал в завораживающих мольбах, рвущихся из ее горла.

И он хотел ее, хотел с нелогичной, невероятной и совершенно неодолимой силой.

Не отрываясь от ее рта, Саймон приподнял Камелию, прижав к себе с яростной властностью. Ногой захлопнув дверь в кабинет, он уложил Камелию на стоявший у стены маленький диванчик. Оторвавшись от ее рта, он обрушил дождь голодных поцелуев на ее позолоченную солнцем щеку, изящный изгиб скул, спускаясь к ямке между ключицами. Легкая ткань ночной рубашки стала прозрачной, когда он коснулся губами великолепной груди Камелии. Он провел языком по коралловому пику, потом сомкнул губы и долго и сильно посасывал его, пробуждая упругий бутон к жизни. Потом переключился на другую грудь, а его руки тем временем без устали двигались по изгибам и выпуклостям прекрасного тела Камелии.

Камелия, закрыв глаза, запустила пальцы в спутанные медные волосы Саймона, безудержно прижимая его к своей груди, которую он ласкал ртом. Ее ночная рубашка скользнула вниз, к талии, подставив наготу теплому ночному воздуху. Где-то в дальних тайниках сознания смутно брезжило, что неправильно позволять Саймону так целовать ее и прикасаться к ней, но Камелия не могла сообразить почему. В конце концов, она не краснеющая юная девица, чистоту которой блюдут родители в ожидании выгодного брака.

Она независимая взрослая женщина двадцати восьми лет от роду, давно оставившая ребяческие представления о романтическом браке. Африка стала ее домом, когда ей было десять, а жизнь, которую она делила с отцом, не предполагала наличия мужа, считавшего, что жена существует только затем, чтобы исполнять его желания. Такая жизнь давала ей неограниченную свободу, но доставляла и моменты ужасающего одиночества, особенно после смерти отца.

Камелия отбросила эту мысль и сосредоточилась на ощущениях. Саймон проложил дорожку поцелуев по ложбинке на груди, потом спустился к животу. Его шершавый подбородок слегка задевал ее разгоряченную кожу, уверенное дыхание щекотало впадинку пупка, выпуклость бедер. Рубашка сползала все ниже, и дыхание Саймона уже дразнило шелковистый треугольник между ее ногами.

Камелия замерла, вдруг потеряв уверенность, но, прежде чем она запротестовала, Саймон поцеловал ее там, мягко, почтительно, не переставая ласкать ее, когда двинулся ниже. Потом кончик его языка скользнул в нее, вызвав волну чистого наслаждения.

Задохнувшись от изумления, Камелия застыла, думая, что должна отодвинуть его, но, предчувствуя приступ внезапной скромности, Саймон схватил ее запястья и мягко прижал к бокам, припав к горячему источнику. Он водил языком по розовым складкам, пробуя на вкус и дразня ее. Она таяла и горела в огне. Наслаждение захлестывало ее, непонятное, шокирующее, сильное, смывая прочь все мысли о скромности и контроле. Она могла остановить Саймона, если бы хотела, Камелия это понимала, но прекрасно сознавала, что хочет расстаться с последними крохами сдержанности.

Вздохнув, она глубже вжалась в диван, чувствуя, что ее омывает жар Африки, хотя ночь была прохладная… что ее окружают открытые равнины, хотя она находилась в небольшом лондонском доме. Наслаждение пульсировало в ней, а с ним пришло беспокойство и нетерпение, которого она не понимала. Она начала двигаться и поворачиваться под нежной атакой Саймона, ошеломленная и смутно неудовлетворенная, ее плоть напряглась, требуя большего. Камелия шире раздвинула бедра, приглашая Саймона глубже узнать ее, не заботясь о том, считает ли он ее дикой или похотливой. Саймон со стоном втянул воздух, притязая на потаенные тайны ее тела, потом скользнул внутрь пальцем и начал ласкать ее сначала медленно, потом быстрее, а его язык тем временем двигался у нее во рту.

Ее дыхание стало частым и сбивчивым. Грудь вздымалась и опадала, когда Камелия отчаянно пыталась наполнить легкие, но воздуха все равно не хватало, и ее тело напрягалось, моля заполнить поднимавшуюся в ней ужасную пустоту. Никогда не знала она такого желания, и понятия не имела, что хочет большего. Саймон продолжал ласкать ее, его пальцы пробирались внутрь и отступали, убеждая ее жаждать того, что он пытался ей дать. Камелия лихорадочно выгибалась под ним, ее дыхание походило на отчаянные всхлипы, мольбой звучащие в тихом ночном воздухе.