Герман Нагаев - Пионеры Вселенной

• Название: Пионеры Вселенной
• Автор: Герман Нагаев
• Издательство: Современник
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1973

Трилогия Германа Нагаева «Пионеры Вселенной» продиктована целью показать в историческом аспекте зарождение в нашей стране космической науки и техники. Автору удалось не только занимательно и доступно рассказать о творческих поисках и успехах первых исследователей космоса, но и нарисовать запоминающиеся образы Кибальчича, Циолковского, Цандера, изобразить среду и обстановку, в которой приходилось жить и трудиться первооткрывателям космических трасс.

---

«Это Тимофей Михайлов, – подумал Кибальчич, – но ведь у него же осталась бомба?..»

– Ведь их, полицейских и жандармов, было человек десять… – продолжал мальчик. – Вот они и одолели. В квартире и сейчас сторожат… вот я и ждал, чтоб предупредить.

– Ты сам так решил?

– Сам… и Гришка тоже… Он с другой стороны катается.

– Спасибо, Вася! Ты молодец, герой. Вот тебе пирожки и вот еще ножик.

– Спа-сибо!

– Ну, прощай! Только никому ни слова – иначе беда!

– Нет, умру – не скажу.

Кибальчич ласково потрепал его по щеке:

– Ну, беги, Вася. – И сам вскочил в извозчичьи сани и погнал на тайную квартиру к Вознесенскому мосту…

3

В то время как Кибальчич, потрясенный страшным известием, ехал к друзьям, в квартире Исполнительного комитета шел горячий спор.

Софья Перовская старалась убедить Веру Фигнер, Исаева и Суханова поддержать ее требования перед товарищами об организации нового покушения, на этот раз на Александра III.

Вчера и сегодня утром она сама вела наблюдения за Аничковым дворцом, несколько раз прошла весь путь от дворца до дворца и осмотрела подступы к Зимнему. Ей казалось, что новое покушение вполне возможно. Воодушевленная идеей, она опять обрела уверенность и силу. Ее голубые кроткие глаза отсвечивали металлом, был звонок и тверд голос.

– Друзья! Не подумайте, что я зову вас совершить акт отчаянья, – заговорила она порывисто, оглядывая друзей лихорадочно блестевшими глазами, – нет, это дело хотя и рискованное, но вполне реальное. Царь ежедневно ездит в Зимний и обратно одним и тем же путем. Метальщики могут встретить его и нанести смертельный удар. У нас есть опыт, закончившийся удачей, и есть метательные снаряды.

– Надо подумать о том, что может дать это второе покушение. Не настроит ли оно народ против нас? – спросил Исаев.

– Народ не ждет от нового царя никаких благ. Он знает, что сынок не лучше отца. А третьего царя не будет! – горячо заговорила Перовская. – Наследник еще подросток. Значит, возможно регентство, а может быть, и крах самодержавия. Пока наш арсенал не иссяк и пока правительство в панике, мы должны действовать.

В передней звякнули дважды.

– Кто-то из наших, – сказала Фигнер. – Гриша, открой.

Исаев вышел и скоро вернулся с бледным, запыхавшимся Кибальчичем.

– Что случилось, Николай Иванович? – дрогнувшим голосом спросила Перовская. – Неужели разгром Тележной?

– Да! – глухо сказал Кибальчич, сняв шляпу. – Сегодня ночью… Геся Гельфман и Михайлов арестованы, Саблин застрелился…

– Какое несчастье! – Фигнер бросилась на диван и заплакала.

– Вера! Возьми себя в руки! – крикнула Перовская. – Нам всем тяжко, но мы должны собраться с силами и принять меры. В квартире, видимо, засада?

– Да, именно так, – растерянно продолжал Кибальчич, – Михайлов попал в засаду сегодня днем… Надо предупредить остальных.

– Друзья, спокойствие! – призвала Перовская. – Давайте вспомним о тех, кто знал… кто бывал на Тележной.

– Из метальщиков не схвачен один Емельянов… сигналисты… я и вы, – сказал Кибальчич.

– Видимо, так, – согласилась Перовская. – А из членов Исполнительного комитета, кроме нас, эта квартира никому не известна. Следовательно, надо скакать к Емельянову и сигналистам. Гриша, ты знаешь адреса?

Исаев вскочил.

– Знаю и мчусь.

Исаев вышел, а Кибальчич изнеможденно опустился в кресло…

– Друзья! Нас кто-то предает, – сказал Суханов и, насупившись, стал ходить по комнате. – О Тележной знали очень немногие. Из них в руки полиции, до ее разгрома, живым попал один Рысаков.

– Как? Неужели ты думаешь, Николай Евгеньевич, что это он? – спросила Перовская.

– Да, друзья, квартира на Тележной указана Рысаковым, – вслух думал Суханов. – А сказавший полиции «а» вынужден сказать и «б». Следовательно, Рысаков дал точные сведения и внешние описания всех, кого он знал. И прежде всего – вас, Софья Львовна, и вас, Николай Иванович. Отсюда вывод – вам обоим следует побыстрее уехать.

– Это невозможно! – воскликнула Перовская. – Кто же тогда возглавит новое покушение?

– Для нового покушения уже нет ни бомб, ни метальщиков.

– Бомбы можно сделать, – немного успокоившись, сказал Кибальчич.

– А метальщики найдутся, – заключила Перовская. – Наконец, я сама готова броситься под карету царя вместе с бомбой.

– Друзья, умоляю – спокойней! Как можно спокойней, – прервала овладевшая собой Фигнер.

– Да, да, Верочка. Я хочу лишь добавить, что новый царь может поехать по Малой Садовой и тогда мы пустим в ход мину.

– А про мину знал Рысаков? – прервал Суханов.

– Боже мой, вот беда, – смешалась Перовская. – Он, безусловно, знал, что будет взрыв на Малой Садовой, но не мог знать дома, где велся подкоп. Все же мы должны немедленно предупредить Богдановича и Якимову. Боюсь, как бы уже не было поздно.

Вера Фигнер накинула лежавшую на диване шаль.

– Друзья, я иду, чтоб предупредить их. Если через час не вернусь, – значит, схватили… Будьте благоразумны и дружны. Прощайте!..

4

На другой день газеты сообщили о разгроме полицией тайной квартиры на Тележной, о самоубийстве Саблина, об аресте Гельфман и Тимофея Михайлова.

Указывалось, что на квартире найдены готовые метательные снаряды, динамит и открыта подпольная лаборатория…

Акции Лорис-Меликова сразу поднялись. Даже граф Валуев, не любивший «ближнего боярина» Александра II и считавший его «выскочкой», на докладе у нового царя принужден был отозваться о нем с похвалой.

Лорис торжествовал победу и хотел всячески затянуть следствие по делу «1 марта», чтоб успеть изловить остальных «злоумышленников» и тем упрочить свое положение при новом дворе…

Шумиха в газетах по поводу открытия полицией тайной квартиры и подпольной лаборатории террористов, казалось бы, должна была обрадовать обер-прокурора синода Победоносцева, который так беспокоился о безопасности царя, но просмотрев утренние газеты, Победоносцев даже почувствовал себя плохо.

«Должно быть, опять разыгралась желчь», – подумал он и, велев подать грелку, прилег у себя в кабинете.

Будучи человеком умным и проницательным, он сразу понял, что эти известия принесут больше вреда, чем пользы. Они могут оказать дурное влияние на государя, а следовательно, и на весь ход истории. «Надо прогнать Лориса. Надо во что бы то ни стало прогнать Лориса», – решил он и, забыв о своей боли, встал, чтоб немедленно предпринять какие-то меры.

Однако, поразмыслив, Победоносцев решил, что сейчас не время ехать к государю, так как он находится под впечатлением так желательных и так приятных ему известий.

«Я поеду вечером, когда государь отойдет от дел и вернется к себе в Аничков дворец. Правда, он очень устает и может с раздражением отнестись к моему визиту, но я поступлю умнее – я не пойду к нему, а лишь завезу письмо. Письмо он прочтет и, может быть, задумается… А уж я постараюсь ввернуть несколько фраз, которые его умаслят…»

Победоносцев подмигнул сам себе и тут же сел писать письмо.

«Ваше величество! Простите, что я не могу утерпеть и в эти скорбные часы подхожу к Вам со своим словом: ради бога, в эти первые дни царствования, которые будут иметь для Вас решительное значение, не упускайте случая заявлять свою решительную волю, прямо от вас исходящую, чтобы все слышали и знали: «Я так хочу» или «Я не хочу и не допущу».

Гнетет меня забота о Вашей безопасности. Никакая предосторожность – не лишняя в эти минуты…

Ваше императорское величество!

Измучила меня тревога. Не знаю ничего, – кого Вы видите, с кем Вы говорите, кого слушаете и какое решение у Вас на мысли… И я решаюсь опять писать, потому что час страшный и время не терпит. Или сейчас спасать Россию и себя, или никогда.

Если будут Вам петь прежние песни сирены о том, что надо успокоиться, надо продолжать в либеральном направлении, надобно уступить так называемому общественному мнению, – о, ради бога, не верьте, Ваше величество, не слушайте! Это будет гибель, гибель России и Ваша. Безопасность Ваша этим не оградится. Злое семя можно вырвать только борьбой!..

Народ говорит: «Не усмотрели, не открыли». Народ здесь видит измену – другого слова нет. И ни за что не поймет, чтобы можно было оставить теперь прежних людей на местах. И нельзя их оставить, Ваше величество! Простите мне мою правду.

Не оставляйте графа Лорис-Меликова. Он интриган и еще может играть в двойную игру… Берегитесь, Ваше величество, чтобы он не завладел Вашей волей, и не упускайте времени…

Я бы мог рекомендовать Вам многих верных людей, но об этом в другой раз…

Преданный всей душой Вашему величеству, ваш покорный слуга К. Победоносцев».

Перечитав письмо и запечатав его пятью сургучными печатями, Победоносцев витиевато вывел на конверте:

«Его императорскому величеству государю императору Александру III (в собственные руки)».