Герман Нагаев - Пионеры Вселенной

• Название: Пионеры Вселенной
• Автор: Герман Нагаев
• Издательство: Современник
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1973

Трилогия Германа Нагаева «Пионеры Вселенной» продиктована целью показать в историческом аспекте зарождение в нашей стране космической науки и техники. Автору удалось не только занимательно и доступно рассказать о творческих поисках и успехах первых исследователей космоса, но и нарисовать запоминающиеся образы Кибальчича, Циолковского, Цандера, изобразить среду и обстановку, в которой приходилось жить и трудиться первооткрывателям космических трасс.

---

– Это чудесно, дорогой друг, я очень рад за вас.

– Это замечательно! – воскликнула Лиза. – Наконец-то вам предоставляется возможность заявить о своих трудах публично.

– Заманчиво, а все же боюсь, друзья, – сбивчиво продолжал Циолковский. – Ведь тут соберутся многие ученые. Как же я, почти глухой, буду им докладывать?

– Но другого случая может не быть, – сказала Лиза. – А вы говорили, что готовы защищать свой проект где угодно.

– Да, да, конечно, говорил… Я верю в него.

– Тогда чего же смущаться? Вон «народовольцы» шли на смерть…

– Лиза, Лизок, ты, кажется, увлекаешься, – остановил жену Стрешнев.

– Нет, нет, – возразил Циолковский. – Елизавета Павловна права. Я должен действовать решительней. И я не боюсь. Только вот глухота…

– А когда ехать? – спросил Стрешнев.

– У меня проект и новая модель совершенно готовы. Собираюсь завтра. Пришел попрощаться.

– В добрый путь! – сказала Лиза, вставая и пожимая Циолковскому руку. – В добрый путь!

– Желаем большого успеха! – обнял его Стрешнев.

5

Отправив депешу в Физическое отделение Московского общества любителей естествознания, Циолковский днем выехал на почтовых. Из-за дождей дорога оказалась сильно размытой, с колдобинами, наполненными мутной водой, и до Москвы удалось дотащиться лишь на четвертые сутки.

Узнав в Политехническом музее у секретаря общества адрес профессора Столетова, Циолковский пешком отправился на Тверскую.

За одиннадцать лет, что он не был в столице, Москва ничуть не изменилась. Те же булыжные мостовые, те же извозчики и ломовики, та же бойкая торговая сутолока в Охотном ряду…

Поднявшись на второй этаж, на двери, обитой черной клеенкой, Циолковский увидел бронзовую пластинку со строго выгравированной надписью: «Профессор Московского университета Александр Григорьевич Столетов».

Циолковский стал искать глазами ручку звонка, но ее не оказалось. «Придется постучать, – подумал он и вдруг пониже бронзовой пластинки увидел черную пуговку. – Кажется, электрический?» Он с минуту постоял в раздумье и надавил пуговку. Послышался мягкий дробный звон, и дверь открыла женщина в белом переднике.

– Могу я видеть господина профессора?

– Как прикажете доложить?

– Циолковский. Учитель из Боровска.

– Входите, входите, коллега, я давно вас жду, – послышался громкий голос, и из полумрака передней шагнул навстречу высокий человек с круглой бородкой, в очках, приветливо протянул руку. – Здравствуйте, господин Циолковский! Рад вас видеть. Как доехали?

– Благодарствую, господин профессор, все благополучно. Привез свой труд и модель аэростата.

– Прекрасно. А мы уже назначили на пятницу ваш доклад в Политехническом музее. Будут видные ученые, Все очень заинтересованы вашим сообщением.

– Благодарю вас, господин профессор.

– Зовите меня Александр Григорьевич и, пожалуйста, держитесь без всякого смущения. Мы коллеги, и этим должны определяться наши отношения.

– Спасибо, Александр Григорьевич. Но, право, как-то неловко…

– Больше об этом ни слова. Где ваш реферат?

– Простите, Александр Григорьевич, это не реферат, а просто большая статья.

– Где она?

Циолковский достал из бокового кармана сюртука вдвое сложенную толстую тетрадь, расправил:

– Вот, извольте!

– «Теория аэростата»? Отлично! Я посмотрю. Мне ведь придется председательствовать… Вы оставите вашу работу?

– Да, конечно, Александр Григорьевич.

– Отлично-с! А теперь скажите, где вы остановились? Не оказать ли вам содействие?

– Я ведь жил три года в Москве и остановился у старой хозяйки. Там вполне прилично.

– Так-с. Хорошо. Тогда прошу ко мне обедать.

– Благодарствую, Александр Григорьевич, вы и так оказали мне большую честь. Благодарствую. И, признаться, я должен подготовиться к докладу.

– Это существенный предлог. Ну-с, так желаю вам успехов, господин Циолковский! В пятницу к шести часам мы вас ждем в Политехническом музее…

В пятницу днем Циолковский привез на извозчике в музей новую модель аэростата и попросил секретаря общества указать аудиторию, где ему предстояло докладывать,

Секретарь – степенный седой человек в черном сюртуке – провел его в большой светлый зал. На возвышении под портретом Ломоносова стоял стол, покрытый зеленым бархатом, и массивная кафедра, а внизу – десятка три кресел. За столом висела черная классная доска, и на подставке лежали мел и тряпка.

«Вот это хорошо, – подумал Циолковский, – я смогу начертить схемы». Положив модель дирижабля на шкаф, стоящий в углу, он поблагодарил секретаря общества и, сказав, что будет к шести, откланялся…

В зале сидели важные, убеленные сединами ученые. Константин Эдуардович, взглянув на них, растерялся и забыл, с чего следует начинать. Но Столетов, заметив его смущение, заговорил очень спокойно и добродушно:

– Господа! Прежде чем представить вам докладчика, я прошу позволения сказать несколько слов. Господин Циолковский занимает скромную должность уездного учителя в Боровске, но его реферат заслуживает всяческого уважения. Ознакомившись с его трудами, я позволю себе доложить вам, что господин Циолковский по своим знаниям мог быть учителем в любой гимназии и даже преподавать в университете. Его исследование об аэростате – это зрелый труд, полный смелых мыслей и новых идей, в чем вы сейчас убедитесь сами. Однако господин Циолковский, в силу сложившихся обстоятельств, не сумел получить специального образования. И если в своем докладе он не всегда будет следовать строго научной терминологии, я прошу вас, господа, не быть слишком строгими и проявить доброжелательность. А за сим позвольте представить вам, господа, нашего гостя Константина Эдуардовича Циолковского.

Ученые ободряюще захлопали. Циолковский поднялся на кафедру совсем успокоенный и, поправив очки, заговорил:

– Господа ученые! Я очень растроган и сердечно благодарю вас за то, что вы согласились выслушать меня. Я представляю себе, как все вы заняты и как дорога вам каждая минута времени, поэтому буду предельно краток.

В зале послышались приглушенные голоса одобрения, и это придало сил и уверенности Циолковскому.

– Вы прекрасно знаете, господа, что воздушный шар Монгольфье за свою столетнюю историю претерпел большие изменения. Из круглого и грушеобразного он сделался продолговатым, рыбоподобным. Такая форма более устойчива к сопротивлению воздушной среды. А главное, господа, сейчас проявляется тенденция к созданию аэростатов управляемых, способных сопротивляться стихии и преодолевать силу ветра. Полагаю, что вы отлично осведомлены о дирижаблях Жиффара, Дюпюи де Лома, братьев Тиссандье, Ренара и Кребса. Безусловно, вам известны работы в этом направлении наших соотечественников, профессора Менделеева и изобретателя Костовича.

Отдавая дань уважения названным изобретателям и исследователям, позволю себе высказать мысль, что главный недостаток перечисленных аэростатов состоит в ненадежности их оболочек. Матерчатая оболочка очень непрочна и недолговечна. Она не может долго сопротивляться силе ветров и не может быть абсолютно непроницаемой для газа.

Чтобы добиться серьезных успехов в воздухоплавании, надо экспериментировать, ставить опыты. Я разработал совершенно новую жесткую конструкцию оболочки управляемого аэростата. По моим убеждениям, она должна быть металлической.

– Металлической? – раздался удивленный старческий голос.

– Да, металлической! Ее необходимо делать из тонких листов железа, меди или другого ковкого металла.

Циолковский сошел с кафедры, достал со шкафа модель своего дирижабля и поднял ее над головой:

– Вот мой аэростат. Он сделан из тонких медных пластин. Огромное значение я придаю форме аэростата. Предлагаю конфигурацию, приближенную к форме быстроходных рыб. Такой аэростат сможет легче преодолевать сопротивление воздуха и ветра.

– Это разумно!

– Да, да, весьма! – послышались голоса.

Циолковский подошел к доске, взял мел и нарисовал воздушный шар с корзиной:

– Вот такую форму имел аэростат Монгольфье. Подобные аэростаты были легкой добычей ветров. Мы знаем, господа, что десятки аэронавтов, пускавшиеся в полет на воздушных шарах, погибли трагически. А вот взгляните, господа, – Циолковский быстро нарисовал головастую рыбу.

– Это кит? – спросил кто-то в первом ряду.

– Это аэростат Липпеха, строившийся в России еще в тысяча восемьсот двенадцатом году.

Ниже этого рисунка Циолковский нарисовал аэростат миндалеобразной формы, а внутри – груше подобный баллон.

– Это, господа, схема оболочки аэростата Дюпюи де Лома, вычерченная профессором Менделеевым. В центре оболочки, как вы видите, помещен баллон с газом. Он при полете может расширяться или сокращаться, а оболочка останется неизменной.

Циолковский сквозь очки взглянул в зал и, заметив, что его слушают с интересом, продолжал: