Герман Нагаев - Пионеры Вселенной

• Название: Пионеры Вселенной
• Автор: Герман Нагаев
• Издательство: Современник
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1973

Трилогия Германа Нагаева «Пионеры Вселенной» продиктована целью показать в историческом аспекте зарождение в нашей стране космической науки и техники. Автору удалось не только занимательно и доступно рассказать о творческих поисках и успехах первых исследователей космоса, но и нарисовать запоминающиеся образы Кибальчича, Циолковского, Цандера, изобразить среду и обстановку, в которой приходилось жить и трудиться первооткрывателям космических трасс.

---

На стук отозвалась собака, и вышел старик в стареньком полушубке и в валенках. Узнав, что приехали жильцы, побежал в дом, засветил в горнице лампу, выскочив с фонарем, стал светить, чтобы гости не оступились, не уронили детей…

Когда возчики, свалив в угол узлы, чемоданы, баулы и получив сверх платы полтинник на водку, уехали на постоялый двор, старик принес горячий самовар:

– Вот, согревайтесь с дороги…

Поужинав промерзшими пирогами и попив горячего, Циолковские расстелили постели прямо на полу и улеглись спать. Дети уснули почти сразу. Быстро задремала измучившаяся за дорогу Варвара Евграфовна, а Циолковский долго лежал, прислушиваясь, как на кухне, на полатях возился и кашлял старик. Нервы его были напряжены. «Как-то сложится жизнь на новом месте? Как встретит меня Калуга!..»

2

Циолковский забивал последние гвозди в самодельный стол для приборов, когда послышался стук в калитку.

– Это, наверное, Сергей Андреич, – сказал он жене, – я встречу сам, а ты уведи детей в спальню.

Пока Циолковский одевался, дверь распахнулась, и в кухню, вслед за тщедушным стариком Авдеем, вошел рослый, раздавшийся в плечах, Стрешнев с русой заиндевелой бородкой. Его раскрасневшееся лицо дышало здоровьем и свежестью. Даже форменная шинель и фуражка с кокардой не делали его строгим, чужим. Радость и искренняя теплота сияли в его глазах.

– Сергей Андреич! Милый друг! – Циолковский протянул руки, и они троекратно поцеловались.

– Вот, позвольте представить, Константин Эдуардович, наш Коля, – кивнул Стрешнев на зардевшегося мальчугана, которого Циолковский из-за отца не заметил.

Коля щелкнул каблуками, вытянулся и стал еще выше.

– Да мы же знакомы были в Боровске. У, какой богатырь вырос! Ну, здравствуй, Коленька! – Циолковский протянул руку. – Уже гимназист? Молодцом!..

Гости разделись и прошли в большую комнату.

– Извините, Сергей Андреич, у нас еще полный кавардак. Только ночью приехали.

– Ну, что вы, Константин Эдуардович, разве стоит об этом… Как вы доехали? Все ли благополучно?

– Очень признателен вам за хлопоты, Сергей Андреич. Все хорошо. Всем довольны.

Из соседнем комнаты вышла несколько похудевшая, осунувшаяся Варвара Евграфовна, а за ней с шумом ворвалась целая ватага ребятишек.

– Куда вы, куда вы! – смущенно и строго остановила их мать.

– Что вы, что вы, Варвара Евграфовна, – целуя ей руку, радушно заговорил Стрешнев, – пусть поближе познакомятся с Колей и вместе поиграют. Поздравляю с прибытием!

– Спасибо. Спасибо, Сергей Андреич… Раз вы хотите, пусть поиграют… Любаша, Игнатик, познакомьтесь – это Коленька Стрешнев, вы когда-то дружили. Какой большой!.. Не бойтесь.

Рослая Люба, с бантиками в косичках, в длинном платьице, подошла смело и подала Коле руку. Игнатик, худенький, узколицый, в бархатной куртке, из которой он уже вырос, неуклюже и стесненно переступал с ноги на ногу, не решался.

– Ну, что же ты, Игнатик, – подтолкнула его мать. – Ведь это же Коля. Разве забыл?

– А я помню тебя, Игнатик, – сказал Коля и, подойдя к нему, подал руку, – давай снова дружить. Будем вместе учиться в гимназии. Хочешь?

– Хо-чу! – со вздохом кивнул Игнатик.

– Ну, идите, дети, в ту комнату и поиграйте там.

– Мамочка, мы бы лучше на улицу, – попросила бойкая Люба. – Пусти нас покататься на санках… Мы их привезли.

– Пусть идут! – разрешил Циолковский. – И Коля с ними покатается…

Варвара Евграфовна собрала и проводила детей на улицу, попросив за ними присмотреть деда Авдея, а сама стала готовить чай. Циолковский со Стрешневым негромко разговаривали о житье-бытье. Кажется, жили рядом, а не виделись целых пять лет. Стрешневу шел уже сороковой год, а Циолковскому осенью должно быть исполниться тридцать пять.

– Константин Эдуардович, вы, конечно, еще не успели осмотреть Калугу?

– Нет, не успел… Вот завтра пойду в училище и уж тогда…

– Город порядочный. Много образованных людей. Здесь вы почувствуете себя совсем иначе.

– Я уже сейчас, от встречи с вами, приободрился. Спасибо!

– Вот побываете у нас, познакомитесь с обществом, и совсем настроение переменится… Кстати, Константин Эдуардович, как обстоит дело с печатанием книги об аэростате?

– Не знаю, как и благодарить вас, Сергей Андреич… К вашему взносу приложили лепту другие, и дело пошло. Книга печатается в Москве, и летом обещают. Даже не верится… Ведь эта книга может привлечь внимание к моему проекту. Может даже возникнуть общество по строительству дирижабля. Как вы думаете?

– Очень возможно! Если войдут в дело крупные промышленники – можно ждать успеха.

– Вот и я мечтаю… А с Техническим обществом борьба еще не окончена. Я не сложил оружия!

– Вы полагаете, что там сидят отсталые люди? – осторожно спросил Стрешнев.

– Не знаю… Ведь большинство – крупные ученые, профессора, а понять и оценить значение цельнометаллического управляемого аэростата или не могут, или не хотят…

– Я имел встречу с одним военным инженером, который был на обсуждении вашего проекта.

– Неужели? Это важно. Как же вы познакомились?

– Случайно. Он родственник жены… Приезжали в гости… Говорил о вас весьма уважительно. Весьма! Однако там сейчас все помешаны на самолетах. Считают, что именно самолеты, снабженные двигателями, должны проложить пути в воздушных просторах. И будто бы в этом направлении уже многое сделано у нас и за границей.

– Я кое-что слышал, – раздумчиво сказал Циолковский. – Знаю о Лилиентале, но у него больше планеры… Помню, читал про Можайского… однако, кажется, положительные результаты еще не достигнуты…

Циолковский встал, прошелся по комнате, теребя бородку.

– Я полагаю, Сергей Андреич, что одно другому не помеха! Право! Аэростаты – аэростатами, а самолеты – самолетами! Самолет может поднять одного, ну двух человек, а аэростаты – о!.. Я сейчас вынашиваю мысль об аэростате, который сможет перевозить по воздуху двести человек. Да, да – двести! Что вы скажете?

– Затрудняюсь… Не могу представить… Это кажется несбыточным…

– Дело вполне реальное. Я все продумал…

На крыльце послышался детский крик, и в кухню ввалились ребятишки.

– Извините, Константин Эдуардович, – торопливо заговорил Стрешнев, – идут ребята, поговорим в другой раз… и так я помешал вам… Пожалуйте в гости ко мне. Вот визитная карточка – тут адрес. Все будем очень рады. Лиза передает вам сердечный привет.

– Спасибо, Сергей Андреич, а чайку? Ведь жена хлопочет?

– Благодарствую, Константин Эдуардович. Видите, как тяжело с детьми Варваре Евграфовне? Потом…. не обижайтесь.

– Да, да, только устраиваемся… Так уж извините, пожалуйста.

– Что вы, пустое… К нам, к нам милости прошу. В любое время. Вот обоснуетесь и приходите с Варварой Евграфовной. Лиза будет очень рада.

Он заглянул в кухню, извинился и попрощался с хозяйкой. Циолковский, накинув пальто, вышел проводить гостей.

– Коля совсем большой и уже в гимназии.

– И ваши поступят, я похлопочу.

– Спасибо, спасибо, Сергей Андреич. Кланяйтесь Елизавете Павловне…

3

Директор уездною училища, тихий богобоязненный старичок Афанасий Афанасьевич еще четыре года назад должен был выйти на пенсию, но ему приходилось содержать и воспитывать троих детей покойного брата – надо было служить. Афанасий Афанасьевич старался изо всех сил держать училище в образцовом порядке, однако внезапная смерть математика поставила его в затруднительное положение – занятия срывались. И вдруг – радость! Он обласкал Циолковского, принял, как родного. Немного его смутило, что новый математик был туговат на ухо и слегка картавил, но, несколько дней просидев на его уроках, Афанасий Афанасьевич успокоился и даже решил, что ему повезло. Циолковский умел объяснять предмет понятно, увлекательно. «Вот так математик! – удивлялся директор. – Этакий педагог – находка для училища…»

Быстро освоившись на новой службе, Циолковский помог Варваре Евграфовне обосноваться в нанятой квартире, подыскал няню для малышей – и опять углубился в свои раздумья. Ему не давало покоя рассказанное Стрешневым. «Самолеты… Самолеты… Неужели этим, еще не созданным тяжелым машинам, суждено сыграть главную роль в завоевании небесных путей?»

Циолковский побывал в городской библиотеке, разыскал подшивку журнала «Воздухоплаватель» и перечитал все, что сообщалось о самолете Можайского и о первом французском аэроплане Адера – «Эол».

«Неужели профессора из VII отдела Технического общества правы? Неужели следует отказаться от аэростата и отдать предпочтение фанерным или парусиновым «птицам»?..»

Зимними вечерами, когда город погружался в сон, он выходил из дому и подолгу бродил тихими заснеженными улицами, думая все о том же…

Еще в Боровске, когда Техническое общество отвергло его проект металлического аэростата, Циолковский, работая над статьей «К вопросу о летании посредством крыльев», много думал о проблемах воздухоплавания.