Макс Фрай - Мой Рагнарёк

• Название: Мой Рагнарёк
• Автор: Макс Фрай
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2000
• ISBN: 5-7684-0688-3

Бедному Максу приходится принять участие в Армагеддоне, причем ни больше ни меньше как в роли Антихриста. Но Макс не был бы сам собой, действуй он по утвержденному сценарию. И вот результат….

---

Поэтому я просто молчал и ждал: что теперь?

— Теперь тебе предстоит один официальный визит. — Деловито сообщил мой собеседник.

— Тебя ждет Сфинкс: она уже давно стережет твое оружие…

— «Она»? — Удивленно уточнил я. — А разве Сфинкс женского пола?

— Ну да, а какого же еще? — Рассеянно удивился Аллах. Немного помолчал и добавил — как мне показалось, довольно виновато:

— Вообще-то, эта сумасшедшая кошка совершенно помешалась на своей любимой игре в загадки, но это не беда. Может быть, она тебя убьет — что с того? Ну, останется у тебя 665 жизней вместо 666 — тоже мне, проблема…

— Я не люблю, когда меня убивают. — Вяло возразил я.

— Но у тебя еще никогда не было такого количества жизней в запасе. — Резонно заметил Аллах. — Кроме того, вполне может случиться так, что ты отгадаешь ее загадку: время от времени они бывают такими легкими — даже не верится! Одним словом, ты как-нибудь выкрутишься…

— А что потом? — С замирающим сердцем спросил я.

— Потом — по обстоятельствам… Может быть тебе прийдется отправиться в Медину, чтобы призвать Мухаммеда, наступив на его могилу, а может быть он сам тебя найдет…

Одним словом, сам увидишь. — Он пожал плечами. — Только сделав первый шаг, можно приступить к следующему, так что… Ладно, все улажено, так что теперь я, пожалуй, могу попрощаться — с тобой, и с этим великолепным Миром, заодно!

— Попрощаться? — Удивился я. — Но вы собирались как-то передать мне свое могущество, и эту загадочную «связку ключей» от человеческих сердец…

— Они и так уже принадлежат тебе, с самого начала. — Улыбнулся он. — Просто до сих пор у тебя не хватало пороху переворошить свои кладовые — ты бы здорово удивился, если бы узнал, на что может наткнуться человек, принимаясь за ревизию собственного имущества!

— А мои 666 жизней? — Недоверчиво спросил я. — Сомневаюсь, что они всегда были при мне: я всегда очень остро ощущал собственную смертность… может быть, слишком остро!

— Твои 666 жизней? Да, действительно, чуть не забыл! — Виновато согласился Аллах.

Рассеянным жестом взял со стола пепельницу, внимательно посмотрел на темно-синие шестерки на ее дне, а потом неожиданно сильным, молниеносным движением запустил пепельницу точнехонько в мою голову. Разумеется, я не успел уклониться! Последнее, что я запомнил — это его неестественно красивое бледное лицо, перекосившееся в бесшабашно веселой, но вполне зловещей ухмылке…

* * *

Я открыл глаза и огляделся. Под моими ногами искрился светлый песок, над головой пронзительно синело небо. Наверное, было жарко, но в моем теле произошли какие-то необратимые изменения: о жаре я знал только теоретически, мои ощущения равнодушно молчали. Я посмотрел на ослепительно-белый шар, застывший в зените, и понял, что солнечный свет больше не заставляет меня щуриться: я мог бы часами смотреть на безжалостно пылающее светило, если бы мне вдруг почему-то показалось, что это необходимо… Со мной что-то было не так, вернее, со мной все было НЕ ТАК, и мне это чертовски нравилось — по крайней мере, пока.

Потом я произвел беглый осмотр собственного тела, чтобы окончательно выяснить, как обстоят дела со мной, любимым. Дела обстояли довольно странно. Я сидел на теплом камне, словно специально созданном заботливой природой в полном соответствии со всеми тайными пожеланиями моей задницы.

Ни одно из многочисленных мягких кресел, с которыми мне доводилось иметь дело на протяжении своей жизни, изобилующей короткими, но нежными встречами с удобной мебелью, не шло ни в какое сравнение с этим изумительным камнем!

Потом я с удивлением обнаружил, что мои плечи укутаны ярко-зеленым плащом — где-то я уже видел этот дикий оттенок! Еще через мгновение я вспомнил, что в пальто такого же цвета был одет странный незнакомец, сообщивший мне, что он и есть Аллах — похоже, парень любезно одолжил мне свое барахлишко… Я тут же вспомнил и все остальное: нашу бредовую беседу, его сомнительное предложение касательно моей военной карьеры, мои вялые попытки отвертеться от собственной судьбы и драматический финал нашей своеобразной «планерки»: круглую белую пепельницу, стремительно летящую по направлению к моей горемычной роже.

Воспоминания не вызвали у меня никаких эмоций — только ленивую, равнодушную мысль о том, что вообще-то мне свойственно испытывать разного рода эмоции. Я вяло подумал, что в соответствии с традиционным сценарием «смятения чувств» мне следовало испугаться, потом — рассердиться, а потом вспомнить о совершенно восхитительной жизни, которая была у меня в последнее время, с ужасом осознать, что она закончилась — скорее всего, безвозвратно! — и взвыть от боли и отчаяния. Я немного подождал и понял, что представления не будет: ни страха, ни гнева, ни, тем более, отчаяния.

Бедняги Макса, все еще способного испытывать все эти неземные переживания, больше не было, а если он и имелся в наличии, то тихонько сидел в самом темном уголке моего сознания и молчал в тряпочку. Впрочем, оно и к лучшему…

— Все уже случилось. — Равнодушно сказал я сам себе. — Ты уже ввязался в эту заварушку, дорогуша, так что ничего не попишешь… Бедняга мексиканец — боюсь, я так и не успел заплатить по счету! Сомневаюсь, что герр Аллах потрудился исправить положение: боги — это же самый безответственный народ…

Потом я замолчал, поскольку обнаружил, что мне больше не требуется говорить с собой вслух, чтобы успокоиться: я и без того был спокоен, как удав, обожравшийся кроликов на похоронах собственной бабушки. Несколько минут — или дней? — я просто любовался сияющими песчинками под ногами, а потом обратил внимание на свои руки, аккуратно сложенные на коленях. Они показались мне каким-то чужими, но я никак не мог сообразить: в чем, собственно, разница. Поднес их к лицу — удивительно, но это пустяковое движение стоило мне совершенно титанических усилий! Некоторое время я зачарованно рассматривал собственные верхние конечности, а потом наконец понял, в чем дело, и криво ухмыльнулся: на моих ладонях больше не было никаких линий, вообще — ни единой черточки.

— Допрыгался, поздравляю! — Насмешливо сказал я сам себе. — И куда ты подевал свою линию Жизни? Я уже не говорю о линиях Головы, Сердца и Печени, заодно… Твоя мама была бы очень недовольна: она так старалась, рожала твое бренное тело, а ты за ним совсем не смотришь! Как еще голова на месте… — После этого бредового монолога я окончательно развеселился, поскольку вспомнил какую-то старинную книжку по хиромантии, автор которой утверждал, что линии на ладони, как правило, отсутствуют у слабоумных…

От внимательного изучения собственных рук меня отвлек слабый порыв ветра, нежно погладивший волосы на моей макушке — можно было подумать, что над моей головой пролетела небольшая птица. Я поднял глаза и обнаружил, что никакая это не птица.

Надо мной кружил крошечный самолетик — кажется, это была искусно сделанная модель двухместного аэроплана времен Первой Мировой Войны. Я успел разглядеть надпись на борту: голубую букву «А» и такую же цифру «6», рисунок на хвосте — смешного черного кота с желтым бантом на шее и большие сине-бело-красные круги на серебристых крыльях — они свидетельствовали о том, что прототип этой очаровательной модельки в свое время мужественно сражался за честь британской короны. Мой рот изумленно распахнулся: я был готов к чему угодно, но только не к встрече с игрушечным самолетиком в самом сердце какой-то дурацкой пустыни — я ведь даже не знал, какой точке на карте мира соответствует это странное место, и есть ли она вообще, эта точка на карте! Впрочем, природа в конце концов взяла свое, и я неудержимо расхохотался вслед очаровательному наваждению, стремительно улетающему прочь…

* * *

Афина лихо посадила свой аэроплан на крошечной посадочной площадке на плоской вершине столовой горы. Такие горы встречаются только в Эфиопии, местные жители называли их «амбами» — в те благословенные времена, когда здесь еще были какие-то «местные жители»… С некоторых пор Олимпийцы вбили в свои неразумные головы, что на земле больше нет мест, пригодных для жизни. К тому времени, когда я решил присоединиться к их безумной компании, они успели прочно обосноваться на амбах, каждый на своей, в узком кругу домочадцев — рядом с некоторыми Олимпийцами постоянно отираются смертные, к которым они, как мне показалось, привязаны куда больше, чем друг к другу.

Впрочем, у Афины нет никаких домочадцев: она любит говорить, что не нуждается в компании прихлебателей. Порой мне кажется, что она и общество равных себе едва терпит — могу ее понять! Правда, иногда к ней в гости заглядывает один бродяга по имени Улисс. Хотел бы я знать, чем он занимается в перерыве между этими короткими визитами! Парень у меня на подозрении: я бы не удивился, выяснив, что он зарабатывает себе на хлеб, латая сапоги моего бывшего побратима Локи: по крайней мере, рожа у него такая же хитрая, только могущества поменьше. Одним словом, Улисс мне решительно не нравится, к тому же, в нем ненамного больше человеческого, чем в самой Афине, хотя сам он упорно считает себя одним из смертных. По мне, так его давно следовало бы отправить в Хель и забыть, где его могила — все лучше, чем ломать себе голову, пытаясь угадать, какого рода пакость он сейчас обдумывает! Но мне кажется, что это не на шутку опечалило бы Афину.