Дик Фрэнсис - След хищника

• Название: След хищника
• Автор: Дик Фрэнсис
• Жанр: Детектив

Расследуя случаи похищения людей — сначала в Италии, а затем в Англии, — частный детектив Эндрю Дуглас обнаруживает, что в этих преступлениях прослеживается определенная закономерность. Все похищенные так или иначе имеют отношение к миру скачек. Но едва Эндрю выходит на след умного и безжалостного преступника, как сам оказывается жертвой похищения...

---

Металлические загородки на улице удерживали зевак. Телефургон был вроде бы закрыт. Пара-другая фоторепортеров сидели на земле в его тени, попивая пиво из банок.

Безо всякого предупреждений из дома вышла молодая женщина с младенцем, прикрывая рукой глаза от яркого солнечного света. Она была вся взъерошена. К тому же на последних месяцах беременности. Пучинелли вскочил как ужаленный, глянул на часы и выбежал из «Скорой».

— Рановато они, — сказал он. Я следил за ним сквозь темное стекло.

Он сразу же зашагал к женщине, взял ее под руку. Она повернула к нему голову и тут же начала падать. Пучинелли подхватил младенца и яростно закивал головой своим людям за машинами.

Один из них бросился вперед, бесцеремонно поставил теряющую сознание женщину на ноги и затолкал в одну из машин. Пучинелли брезгливо посмотрел на младенца и понес его на вытянутых руках следом за мамашей. Отдав его, он с отвращеньем отер руки платком. Фотокорреспонденты и телефургон сразу же ожили, будто их к сети подключили. Из дома вышел пухлый молодой человек, сделал три шага и поднял руки вверх. Пучинелли, спрятавшись теперь за второй машиной, просунул руку в окно, вытащил мегафон и заговорил:

— Лечь лицом вниз! Ноги в стороны! Руки вытянуть!

Пухлый юнец немного помедлил, будто собирался вернуться назад, затем сделал как было приказано. Пучинелли заговорил снова:

— Лежи тихо. В тебя не будут стрелять.

Повисло долгое напряженное молчание. Затем на улицу вышел мальчик лет шести, в шортиках и рубашке, в ярких бело-голубых кроссовках. Его мать отчаянно замахала ему в окно машины, и он бросился к ней, оглядываясь на лежащего на земле человека.

Я включил на полную мощность сигнал от «жучка» в квартире. Однако там по-прежнему не было слышно никаких разговоров, просто кое-то хрюканье да шум непонятных передвижений. Через некоторое время и они затихли, а вскоре на улицу вышел молодой человек со связанными за спиной руками. Его шатало, вид у него был изможденный, подбородок зарос щетиной. При виде лежащего на земле похитителя он застыл на месте.

— Идите к машинам, — сказал в мегафон Пучинелли. — Вы в безопасности.

Казалось, мужчина просто не способен двигаться. Пучинелли, снова подставляясь под возможный огонь преступника, спокойно перешел через дорогу, взял его за руку и завел за машину, в которой сидела его жена.

Психиатры, наблюдавшие за сценой, качали головами, осуждая поведение Пучинелли, — они не одобряли такой отчаянной отваги. Я взял лежавший на скамье бинокль и навел его на окна напротив, но там не было заметно никакого шевеления. Затем я глянул на зевак у загородки на улице, пристально рассмотрел фотографов, но там не было никого похожего на того человека, которого я встретил на стоянке у дороги.

Я положил бинокль. Время тянулось бесконечно, было жарко и тихо, и я, как и все остальные, стал подумывать, уж не случилось ли в последнюю минуту — какого-нибудь несчастного случая, который сорвет все дело, и преступник не сдастся. «Жучок» молчал. На улице все застыли в ожидании. Прошло уже сорок шесть минут с того времени, как вышла мать с младенцем. Пучинелли заговорил в мегафон — твердо, но без угрозы.

— Вынесите ребенка. Вам не причинят вреда.

Ничего не произошло.

Пучинелли повторил приказ. Ничего.

Я подумал о карабинерах, об отчаянии, о самоубийстве, убийстве и злобе.

— Ваш единственный шанс когда-либо выйти из тюрьмы — это если вы выйдете, как было условлено.

Никакого результата. Рука Пучинелли с мегафоном скрылась в окне машины, и он снова появился с пистолетом в руке. Он засунул его за пояс сзади и без особой суеты пошел прямо через улицу к двери дома. Психиатры разинули рты и стали возбужденно жестикулировать, а я подумал — интересно, хватило бы у меня духу поступить в подобных обстоятельствах так, как Пучинелли?

Выстрелов не было. По крайней мере мы не слышали. Вообще никаких звуков не было слышно. Просто опять повисло тягостное молчание.

Карабинеры за машинами начали опасно беспокоиться из-за того, что их начальник не возвращается, и уже поглядывали друг на друга, размахивая карабинами. Инженер в «Скорой» еле слышно матерился, а «жучок» все молчал.

Если в ближайшее время ничего не произойдет, то мы будем иметь еще одну бешеную, разрушительную, неподготовленную атаку.

Затем в дверях внезапно появилась какая-то фигура. Дюжий мужчина нес девочку на одной руке — легко, словно перышко. За ним вышел Пучинелли.

Пистолета в его руке не было. Он показал на первого похитителя, так и лежавшего, пластом на земле, и здоровенный бандит с яростным непокорством во взгляде перешагнул через него и опустил девочку на землю. Затем сам лег, распластавшись, а девочка, только-только научившаяся ходить, постояла некоторое время, глядя на него, а затем тоже улеглась на землю, словно это была игра.

Карабинеры повыскакивали из-за машин, как злые духи из откупоренной бутылки, и бросились к лежащим с карабинами и наручниками наготове отнюдь не с нежной заботливостью. Пучинелли проследил, как бандитов отвели в пустую машину, а девочка вернулась к родителям. Затем он как ни в чем не бывало опять подошел к открытой двери «Скорой», словно бы выходил пройтись.

Он поблагодарил того, кто вел переговоры, психиатров и кивком попросил меня выйти за ним. Я так и сделал. Мы перешли через улицу, вошли в двери дома и поднялись по каменной лестнице.

— Этот громила, — сказал Пучинелли, показывая вверх, — был здесь, прямо наверху, на седьмом этаже, где лестница выходит на крышу. Я не сразу нашел его. Но мы, естественно, забаррикадировали эту дверь. Он не смог выйти.

— Он буянил?

Пучинелли рассмеялся.

— Он сидел на лестнице, держа девочку на коленях, и рассказывал ей сказку.

— Что?

— Когда я поднялся по лестнице с пистолетом наготове, шоу уже было окончено, и он это понимал. Я сказал ему, чтобы он шел на улицу. Он ответил, что хочет еще немного тут побыть. Сказал, что у него самого ребенок такого же возраста и что он уже никогда не сможет посидеть с ним на коленях.

Душещипательная, история, подумал я.

— И что ты сделал?

— Сказал ему спускаться немедленно.

Это «немедленно», однако, затянулось довольно надолго. Пучинелли, как и все итальянцы, был чадолюбив, и, как я понимают, карабинеры тоже бывают сентиментальны.

— Этот бедный папаша, — сказал я, — похитил чью-то дочь и застрелил чьего-то сына.

— У тебя сердце ледяное, — ответил Пучинелли. Он пошел впереди меня в ту квартиру, которую осаждали четыре с половиной дня. Жара и вонь там стояли неописуемые. Сказать, что тут было грязно, значит не сказать ничего.

В квартире нестерпимо воняло потом и гниющими объедками. Кроме того, в трех маленьких комнатах валялись совершенно неприличные кучи тряпок и лохмотьев, а также газеты — младенец, которого чистило в оба конца, не только орал.

— Как только они это терпели? — изумился я. — Вымыть, что ли, не могли?

— Мать хотела. Я слышал, как она просила. Они не позволили ей.

Мы с трудом прокладывали себе дорогу через этот бардак. Кейс с выкупом нашли почти сразу же — он лежал под кроватью. Насколько я мог судить, содержимое было в целости и сохранности. Это хорошая новость для Ченчи. Пучинелли кисло посмотрел на пачки банкнот и начал искать рацию.

У самих владельцев квартиры было радио — оно открыто стояло на телевизоре, но Пучинелли покачал головой, сказав, что это уж слишком просто. Он начал методические изыскания и наконец нашел рацию на кухне в коробке из-под макарон.

— Вот она, — сказал он, смахивая в сторону макароны ракушки. — С наушниками.

Маленькая, но сложная «уоки-токи», с убирающейся антенной.

— Не сбей частоту, — сказал я.

— Я не вчера родился.

Да и тот, кто передавал указания, думаю, тоже.

— Он мог не все продумать.

— Мог. Все преступники иногда маху дают, иначе мы никогда бы не поймали никого. — Он тщательно обмотал провод с наушниками вокруг рации и положил ее у двери.

— Как думаешь, — спросил я, — какой у нее диапазон?

— Не больше нескольких миль. Я выясню. Но, думаю, все равно слишком большой, чтобы нам это помогло.

Оставались еще пистолеты. Это было просто — Пучинелли нашел их на подоконнике, когда велел поднять один из прожекторов, чтобы дать нам побольше света.

Мы оба посмотрели из окна вниз. «Скорая» и заграждения все еще были на месте, хотя драма уже закончилась. Я подумал, что прежнее скопище полицейских машин и вооруженного до зубов народу, спрятавшегося за ними, представляло собой страшноватое зрелище. Вместе с жарой, младенцем, прожекторами и вонищей это наверняка держало бандитов на грани.

— Он в любой момент мог бы тебя застрелить, — сказал я, — пока ты шел по улице.

— Я решил, что он не будет стрелять, — бесстрастно сказал он. — Но когда я крался по лестнице, — он криво улыбнулся, — тут уж я засомневался.