Рафаэль Кардетти - Свинец в крови

• Название: Свинец в крови
• Автор: Рафаэль Кардетти
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Детектив
• Год: 2006
• ISBN: 5-94145-400-7

Ранним утром в собственной квартире в центре Парижа найдена убитой всемирно известная манекенщица Наталия Велит. Подозрения полиции падают на ее приятеля, галериста Алекса, с которым красавица недавно рассталась. Однако вскоре становится ясно — речь идет не о «преступлении на почве страсти». В деле замешаны очень влиятельные люди, причем не только во Франции, но и за ее пределами. Следы ведут в Рим, в темные лабиринты Ватикана, к событиям недавней итальянской истории, когда мрачные «свинцовые годы» стали временем ужаса, охватившего страну перед лицом террора, развязанного политическими радикалами.

---

Несмотря на неуверенность, пресса уже придумала прозвище для этого нового «ангела» святой Церкви. «Ватиканский Кеннеди» принимал восторженную реакцию публики на каждое свое появление со скромностью, достойной первых христиан.

В своих официальных выступлениях он давал понять, что ни в коем случае не рассчитывает занять престол Святого Петра. Он говорил о своей готовности служить ближнему, работать на благо всего человечества. Ему было безразлично, какое место уготовила ему судьба — в Риме или где-то еще. Его поступками руководила лишь воля Господня. Аминь.

В конце репортажа показали Марини в окружении огромной толпы во время посещения фавел в Рио-де-Жанейро. Верующие, проталкиваясь поближе, выкрикивали его имя и бросались к нему, как к святому. Матери подносили ему детей для благословения. Больные показывали ему свои раны и искалеченные конечности в надежде на чудесное излечение. Некоторые даже надели футболки с его портретом.

Это напоминало сцену из другого тысячелетия, когда короли-чудотворцы исцеляли золотушных под сенью дуба, а бродячие предсказатели разносили слово Божье по дорогам Запада.

Среди этого людского моря монсеньор Марини хранил полнейшее спокойствие. Он переходил от одного к другому, подбирал для каждого нужные слова, слова сострадания или надежды, возлагал персты на подставленные лбы и выслушивал сетования, изливавшиеся на него со всех сторон.

Стоп-кадр его улыбающегося лица застыл на экране моего телевизора. По нему побежали заключительные титры репортажа, а я, глядя на эту сияющую улыбку, стал медленно погружаться в глубокий, без сновидений, сон.

44

— Вот, выпей, — сказал Лопес, протягивая Саре стакан, наполненный до половины коричневатой жидкостью. — Пива у меня нет, но эта штуковина тридцать лет созревала в каком-то шотландском погребе. Коплер этого заслужил.

Он налил себе двойную порцию, поставил бутылку на низенький столик и поднял свой стакан.

— За одного из последних настоящих журналистов. С кем же ты теперь будешь смеяться надо мной, когда его не стало?

— Вы знали?

— Ну, я же не полный идиот. Пей.

Сара с гримасой проглотила первый глоток виски. Вкус старого торфа и плесени, появившийся во рту, сохранялся еще долго после того, как жидкость пролилась в желудок.

Лопес уселся на диване напротив нее. Раньше он ни разу не приглашал Сару к себе домой. Впрочем, он вообще не приглашал к себе никого из уголовного розыска. На работе ходили самые нелепые слухи о его жилище.

Говорили, будто комиссар обитает в подвале Управления по уголовным делам или на окраине, в квартирке, стены которой увешаны афишами Синатры. Люди охотно представляли себе, как по вечерам он уныло сидит в халате с вышитыми инициалами и в двенадцатый раз перечитывает старый детектив Джеймса Эллроя, и все это на фоне старого альбома «Rat Раcк».

Точно знали только, что после ухода жены он живет один, сам гладит себе рубашки и это у него получается плохо.

При мысли об этих сплетнях Сара улыбнулась. Место, где она оказалась, совершенно не походило на подвал и еще меньше — на убогую квартиру в многоэтажке. Напротив, это была удобная семейная квартира, расположенная в двух шагах от набережной Орфевр, на другом берегу Сены. С высокого этажа открывалась панорама юга столицы. Вдали, за застекленной дверью виднелась Эйфелева башня, сиявшая тысячами лампочек, подвешенных к ее металлическим перекладинам. Многие богатые техасцы удавились бы за такое жилье в Париже.

Обстановка гостиной сводилась к диванам, обитым красной искусственной кожей, низкому стеклянному столику и нескольким современным картинам, висевшим на стенах вместо афиш Синатры. Лопес явно предпочитал Сулажа и Алешински покойному певцу.

Прямо как в журнале по дизайну интерьеров, подумала Сара. Других комнат она не видела, но представляла, что и они обставлены в том же стиле, простом и гармоничном.

— Ты разобралась в записках Коплера? — спросил Лопес.

— С трудом. Он писал как курица лапой. Я просидела целый день, но дело того стоило. Я вам быстренько перескажу?

— Давай.

Сара бросила взгляд на свои записи, сделанные на основании листочков, найденных у Коплера. Она откашлялась и начала объяснять:

— «Банко Романо» — это самый старый итальянский банк. Он был основан в тысяча шестьсот сорок пятом году семьей Д'Изола, богатыми торговцами, сделавшими состояние на спекуляциях тканями. С тысяча девятьсот семьдесят второго года банком управляет Томмазо Д'Изола, последний представитель этой семьи. Он холост, ему уже хорошо за шестьдесят. Он живет один в семейном дворце в двух шагах от виллы Боргезе. Это действительно дворец: двадцать пять комнат, участок в восемь тысяч квадратных метров, коллекция гоночных машин в гараже. Д'Изола любит роскошь, но ему повезло в жизни, и денег у него хватает, чтобы удовлетворять свои прихоти. Дела у «Банко Романо» идут хорошо. Он процветает. Надо сказать, что работает этот банк только с избранными клиентами. Римские аристократические семьи и богатые местные промышленники охотно доверяют ему управление своими средствами. Клиентов мало, но все очень богатые.

— И как это связано с Наталией Велит?

— Никак. Однако, помимо того, что Фарг пользовался «Банко Романо», чтобы переводить деньги в Люксембург, сам Д'Изола играл очень заметную роль в «свинцовые годы». В начале восьмидесятых, когда банк оказался замешанным в очень крупном финансовом скандале, он чуть было не разорился. Д'Изола сотрудничал с Институтом по религиозным делам (так называется ватиканский банк), возглавлявшимся монсеньором Марцинкусом. В то время следователи подозревали, что он отмывал деньги для некоторых политических партий, в частности, для христианских демократов, но формально доказать это так и не удалось. Впоследствии эти деньги пошли на борьбу с подъемом левацкого движения в Италии. Иными словами, на финансирование покушений и убийств. Короче говоря, Д'Изола был замешан во всех темных делах той поры. Когда пришло время подводить итоги, его банк едва не повторил судьбу «Банко Амброзиано». Ему удалось сохранить основное и избежать процесса, без сомнения, с помощью взяток. С тех пор он занят тем, что заново покупает себе уважение в обществе.

— Коплеру удалось установить прямую связь с Луиджи Кантором?

— Нет, но Д'Изола и он были участниками одной игры. Может быть, Кантор увез с собой какие-то компрометирующие документы? Представьте себе, ведь он мог угрожать Д'Изоле, что перед смертью вытащит на свет божий какие-то старые истории. Ведь есть сколько угодно примеров, когда обреченные люди находят последнее удовольствие в том, чтобы свести старые счеты.

Лопес скептически пожал плечами. Кто станет бояться старика, стоящего одной ногой в могиле, спустя четверть века?

— И что же, Томмазо Д'Изола приехал с киллером убивать Кантора, его сына и всех их знакомых только ради того, чтобы окончательно поставить крест на и без того забытом деле? По-моему, это высосано из пальца. Если он не хотел светиться, то явно промахнулся. Учитывая количество трупов, которое он оставляет за собой, лекарство оказалось страшнее болезни.

— Д'Изола провел неделю в Париже, — настаивала Сара, твердо настроившись довести свои рассуждения до конца. — Сегодня днем я разговаривала с начальником службы безопасности аэропорта Шарля де Голля. Именно Д'Изола прилетел по билету, заказ которого был оформлен квитанцией, присланной Коплеру. А в Рим он улетел сегодня утром, в десять тридцать пять, примерно в то время, когда нашли тело Коплера. Еще несколько звонков, и я обязательно выйду на его след в каком-нибудь крупном отеле. Д'Изола — наш человек, я в этом уверена.

— Тот факт, что он находился в радиусе десяти километров от места убийства, еще ничего не доказывает.

— Нет, — согласилась Сара, — но другого следа у нас нет...

Несколько секунд Лопес молчал. Потом налил себе еще один стакан виски.

— Сегодня днем мне звонил руководитель аппарата министра. Он считает, что расследование идет слишком медленно, и требует результатов. Он просил меня снять тебя с этого дела. Я сказал, что подумаю над этим предложением. Он дал мне понять, что у меня есть время до завтра, а там, если я не отправлю тебя в службу сбитых собак, нам обоим придется подбирать трупы бомжей.

— Но, послушайте, комиссар, вы же не можете...

Лопес властным жестом остановил ее.

— Отлично могу. Особенно если мне приказывает второй человек в министерстве. Я думаю, Сара, что тебе нужен отпуск. Я поступил как скотина, бросив тебя в одиночку на это дело. Оно из тебя всю кровь выпило. Ты должна отдохнуть.

— Я себя прекрасно чувствую. Уверяю вас.

Сара поставила свой стакан на столик. Потом поднялась, взяла куртку, надела ее.

— Вы хотите, чтобы я подала заявление об уходе сейчас же, или подождете до завтра?