Алексей Колышевский - Секта-2

• Название: Секта-2
• Автор: Алексей Колышевский
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-38458-7

Все, что отличает романы Алексея Колышевского: динамичный сюжет, яркие неоднозначные герои, парадоксальные ситуации, тонкая ирония и, конечно, любовь!

Кто нами управляет? Кто мешает нам быть свободными? Бизнес? Власть? Спецслужбы? Кому из них достанется древний артефакт, дающий неограниченную власть над людьми? Кто бросит вызов тем, кто считает нас быдлом?

Авантюрист, бабник, разгильдяй и откатчик Рома благодаря случайному (или не случайному) знакомству с Настей Кленовской окажется «главным героем» невероятных событий. Именно в его руки попадет грозное…

Продолжение нашумевшего романа «Секта. Роман на запретную тему» перевернет ваше сознание!

---

Руки кошмарного, ростом не менее двух метров существа вытянулись настолько, что длиною своей явно превзошли ноги. Выглядели они при этом очень мощными: книзу от самых плеч их опутывали канаты мышц, и каждая трепетала, до чрезвычайности напряженная. Кисти рук были поистине ужасны! Каждая ладонь, шириной с чугунный колодезный люк, была увенчана десятком длиннейших когтистых пальцев, и существо перебирало ими, словно играя на невидимой арфе. Но самым страшным была голова монстра: ромбовидная, безухая, с ввалившимися, словно насквозь пробитыми в ней глазными шахтами, с прорезью чудовищного рта, из которого торчали острейшие, сочащиеся мутной слизью клыки, с носом в виде гофрированного отростка. При всей этой из ряда вон выходящей мерзости волосы превратившейся в исчадие ада Вали остались по-прежнему рыжими, но теперь были собраны в сотни липких дредов, перепутанных и торчащих в разные стороны. На Германа смотрел ее единственный глаз, расположенный прямо во лбу, – крупный, овальной формы, с черным зрачком, испещренным, будто трещинами, мраморно-белыми прожилками.

С мерзким шипением существо подняло страусиную лапу и молниеносно опустило ее на грудь Германа, почти лишив того всякой способности двигаться. Он лишь барахтался под этой несокрушимой, тяжелой, как целый мир, пятой, тщетно пытаясь вырваться.

– Пусти! Пусти меня, мразь!

Он вцепился в шпору и в один из трех изогнутых когтей.

– Господи, помоги! С нами крестная сила! – Гера, охваченный ужасом, выпалил все известные ему разрозненные и крайне немногочисленные молитвенные формулы в попытке хоть как-то повлиять на этого жутчайшего выходца из преисподней, но существо лишь продолжало давить ему на грудь и шипеть что-то нечленораздельное. Похоже, что расправляться со своей жертвой оно не торопилось, то ли выжидая чего-то, то ли растягивая удовольствие в предвкушении поживы. Однако спустя короткое время сделалась понятной истинная причина этого промедления. Существо явно чего-то опасалось: оно вертело по сторонам уродливой башкой и принюхивалось, держа нос по ветру, словно лиса на охоте, при этом внимания на Германа почти не обращало – конечно, ведь тот был стопроцентной жертвой и спастись теперь не мог даже гипотетически. Между тем Гера, почти задушенный массой гадины, в которую превратилась миниатюрная рыжая медсестра, все-таки смог крикнуть. Он вложил в этот крик последнюю надежду, все силы, что еще оставались; он по глотку нагнал в легкие побольше воздуха и так наполнил все пять их долей, что казалось, вот-вот лопнут ребра, уже и без того трещавшие под натиском когтистой страусиной лапы.

– Мистер Ты! – завопил что есть мочи Кленовский. – Помогите!

Гадина повернула к нему свою безобразную голову, и Гера с ужасом увидел, как пасть ее, набитая кривыми острыми зубами, расходится в некоем подобии ухмылки.

– Кого это ты зовешь, червячок? – голос ее был сиплым, точно у бомжихи со свалки. – Здесь тебе никто не поможет, сучонок, так что можешь помолиться перед смертью твоей бессмертной души! – Она гадко засмеялась.

* * *

– Лилит, девочка моя, а ты все продолжаешь бедокурить?

Гера, несмотря на все отчаяние своего положения, сразу узнал этот голос! Вот оно, истинное чудо! Это, вне всякого сомнения, был голос его недавнего знакомого, хозяина здешних мест, во дворе дома которого Кленовский готов был вот-вот испустить дух. И дом, и двор выглядели брошенными, не говоря уж о других домах в деревне – полусгнивших, окруженных запущенными огородами и палисадниками, заросшими бурьяном и лопухами.

Двор дома Мистера Ты, который тот называл точной копией Ханаанской пустыни, был залит лунным светом. Светило находилось во всем своем круглом величии и оказалось в ту ночь настолько близко к Земле, что чудилось: еще немного, и свалится на Землю щербатый спутник ее, вызвав Апокалипсис, несущий гибель всему живому. Словно вампир, оживший в лунном свете, по невидимой лестнице спускался одетый с элегантным шиком мужчина. Черный костюм в талию, белоснежная сорочка и лакированные туфли делали его похожим на гламурного адвоката. Манжеты сорочки были слегка выпущены из-под рукавов пиджака, и искрились в лунном свете граненые платиновые запонки, сияла Полярной звездой бриллиантовая заколка лилового шейного платка. Это был Мистер Ты собственной персоной, и он как ни в чем не бывало шел, словно Бог, по воздуху.

При звуках его голоса Гера почувствовал, как давление страусиной лапы ослабло, и смог немного отдышаться.

– Ты что, язык проглотила? Так удивлена моим появлением?

Мистер Ты наконец опустился на землю и сейчас находился в нескольких шагах от поверженного Геры и неведомой чудовищной твари, которую он назвал странным, но все же вполне человеческим именем – Лилит.

– А ты кто такой? – Гадина, казалось, была озадачена и в отличие от Геры Мистера Ты не признала. – Откуда тебе известно мое имя?

– Я хозяин здешней земли и не позволю тебе гадить на ней, – с едва заметным напряжением усмехнувшись, отвечал ей Мистер Ты. – Пусти парня, дай ему спокойно уйти в мир иной, его тело мертво, дай свободу его душе!

– Черта с два! – Гадина растопырила свои ужасные руки, и теперь все два десятка ее когтей были направлены на храбреца, сошедшего с небес. – Мне плевать, кто ты такой, но его душу я тебе не отдам, она принадлежит мне, и я сожру ее, чтобы внутри меня появилась еще одна сущность. Я не желаю тебя слушать! – вдруг заверещало чудовище, словно Мистер Ты продолжал что-то приказывать ей, не открывая рта, – а похоже, так и было. Явно против своей воли, подвывая, как подбитая камнем дворняга, Лилит окончательно оставила Германа в покое: сняла с него свою отвратительную конечность и, неуверенно пошатываясь, сделала несколько коротких шагов назад.

– За все мою долгую жизнь лишь один человек имел такую власть надо мной. Неужели это ты?! – мучительно выговорила она. – Время не властно над тобой, ты все такой же! Переходишь из тела в тело, наращивая свои способности… А я? Видишь, какой я стала красоткой по твоей милости?!

– Просто у тебя всегда был тяжелый характер, дорогая. Ведь это ты предпочла вечную жизнь в теле демона, не вняв моим уговорам утопиться. Я весь к твоим услугам! – Мистер Ты изящно поклонился.

Его галантность тут же встала ему очень дорого: разъяренное чудовище бросилось на него и сумело повалить. Впрочем, Мистер Ты оказал самое яростное сопротивление. Некоторое время невозможно было разобрать, кто есть кто из дерущихся – в таком сумасшедшем вихре они двигались, закрутившись, подобно смерчу, и поднявшись на несколько метров над землей. Зрелище было ужасающим и величественным: в лунных лучах со скоростью самолетной турбины вращались двое, от исхода схватки которых зависела жизнь Геры. Все еще не в силах пошевелиться, Герман наблюдал за поединком. Лоскуты от изящного костюма Мистера Ты летели во все стороны, возле Геры шлепнулось нечто, похожее на сырой кусок мяса, и Кленовский с отвращением увидел, что это один из нерожденных детенышей гадины, бесенок, верно, тот самый, чьи ноги уже торчали наружу. Тварь была жива, удар при падении лишь оглушил ее, и теперь она приходила в себя, широко, словно птенец в гнезде, раскрыв рот. Гера с ужасом смотрел на это не сулившее ему ничего хорошего явление. Меж тем битва в воздухе неожиданно закончилась, а вернее, прервалась, и противники, отпрянув друг от друга, рухнули на землю.

Та, что звалась Лилит, лишилась в схватке половины правого крыла (левое было изорвано), страусиной ноги и ладони с острыми когтями. Понять, куда девались утраченные ею члены, оказалось невозможно – их нигде не было видно, словно они испарились. Мистер Ты выглядел немногим лучше: правая рука его была вся в крови, от костюма остались одни лохмотья. Он заметно постарел, волосы его как будто припорошило снегом, а лицо осунулось, сморщилось, как печеное яблоко, и покрылось сеткой морщин. Видно было, что соперники истощены схваткой и никто из них не имеет сил для ее продолжения.

– Лилит, я приказываю тебе исчезнуть. Дарю тебе это право по старой дружбе. Иначе, клянусь дьволом, я тебя уничтожу, – прохрипел Мистер Ты и, заметив копошащийся на песке комок бесовской плоти, с силой надавил каблуком на рогатую башку монстра-выкидыша. – Я раздавлю тебя так же, как только что раздавил твое отродье. Ты меня знаешь, я всегда иду до конца.

Увидев, как он обошелся с ее чадом, Лилит издала жуткий вопль и сделала попытку броситься на Мистера Ты, но тут же упала, не удержавшись на одной ноге. При этом уродливая голова ее оказалась совсем близко от правой руки Геры, и чудовище впилось всей своей широкой зубастой пастью Гере прямо в руку, чуть повыше локтя!

* * *

От невообразимой боли, пронзившей каждую его клеточку, каждый атом сознания, Герман чуть не сошел с ума. Ему вдруг показалось, что он выпрыгнул из самого себя и со стороны наблюдает сейчас за всем, что происходит во дворе дома Мистера Ты. Так, точно сидит в удобном кресле в партере и смотрит премьерный показ фильма ужасов. Иллюзия была полнейшей, не хватало лишь привычных атрибутов вроде пива и попкорна. Вот и сам он «в кадре» – беспомощно лежит на песке, залитом перемешанной кровью всех троих участников побоища, вот Мистер Ты, обхватив шею Лилит своими крепкими узловатыми пальцами, душит ее и тянет голову вверх, словно морковь из земли, и голова твари, словно в замедленном кадре, неспешно отваливается, а тело судорожно бьет остатками крыльев и, загребая уцелевшей страусовой лапой и обрубком руки, кружится вокруг невидимой оси. Сам Гера лежит неподвижно, не подавая признаков жизни, а голова чудовища превращается в юркую белую ящерицу, и Мистер Ты пытается раздавить ее ногой. При других обстоятельствах это могло бы показаться смешным, но Герману вдруг стало не до смеха. Иллюзия уютного кресла в партере безжалостно покинула его, и с жалобным, неслышным в обычном мире стоном душа его тщетно вилась вокруг безжизненного тела. Осознание собственной смерти подействовало, как ведро ледяной воды морозным утром: укус гадины вышиб из Германа остатки жизни вместе с душой, и он, продолжая ощущать собственное «я», в прежнем своем теле более не существовал.