Алексей Колышевский - Секта-2

• Название: Секта-2
• Автор: Алексей Колышевский
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-38458-7

Все, что отличает романы Алексея Колышевского: динамичный сюжет, яркие неоднозначные герои, парадоксальные ситуации, тонкая ирония и, конечно, любовь!

Кто нами управляет? Кто мешает нам быть свободными? Бизнес? Власть? Спецслужбы? Кому из них достанется древний артефакт, дающий неограниченную власть над людьми? Кто бросит вызов тем, кто считает нас быдлом?

Авантюрист, бабник, разгильдяй и откатчик Рома благодаря случайному (или не случайному) знакомству с Настей Кленовской окажется «главным героем» невероятных событий. Именно в его руки попадет грозное…

Продолжение нашумевшего романа «Секта. Роман на запретную тему» перевернет ваше сознание!

---

– Дайте радиограмму. Сообщите, что в связи с наступающим штормом я более ни минуты не могу ждать и подвергать опасности жизнь корабля. Приду обратно, как только закончится шторм. Связь буду держать по этому каналу, система кодировки прежняя. Все.

«Росс» немедленно после этого снялся с якоря и на скорости в 23 узла ушел в открытый океан, подальше от берега, где его могло выбросить на мель сильнейшим штормом, надвигавшимся с востока. Ночь обещала беспокойство и неприятные хлопоты. Следом за военной сводкой предупреждение получили все береговые радиостанции Соломоновых островов, началась эвакуация населения подальше от берега. Жители совсем крошечных клочков суши, где уходить было попросту некуда, привычно привязывали себя к пальмовым стволам. Те счастливчики, что располагали надежными моторными катерами, удирали на соседнюю, более крупную землю, но таких удачливых обладателей скоростных плавсредств на островах проживало не так уж и много – население бывшей британской колонии привычно существовало далеко за чертой бедности вот уже долгие годы, можно сказать, со времени освоения этих островов человеком.

Пэм поглядела в окно, туда, где у горизонта расчертили небо первые молнии. Затем тихо выскользнула из-под одеяла и, стараясь производить шума не больше, чем летящее по воздуху перо, покинула их с Игорем общую спальню. Они занимали две отдельные кровати – лучший рецепт сохранения супружеского влечения на долгие годы: следование ему не позволяет выпить за несколько месяцев то, что отмерено на десятилетия, и охладеть друг к другу до полного безразличия.

Пэм поднялась на самую крышу, где была оборудована небольшая смотровая площадка с парой шезлонгов, полосатым тентом и мощной увеличительной трубой вроде тех, что стоят в публичных местах (в них можно рассмотреть вожделенную достопримечательность, бросив в прорезь пару монет). Здесь, на крыше, она долго стояла, припав к трубе, затем уселась в шезлонг и закрыла глаза. Со стороны могло показаться, что она уснула, но на самом деле женщина погрузила себя в глубокий транс: губы ее едва шевелились, шепча неразличимые слова молитвы на чужом, незнакомом языке.

Она молилась так, как умеют молиться лишь особо посвященные демонопоклонники: молитва читалась по-древнехалдейски и на этом же языке заучивалась слово в слово – искажения не допускались и считались серьезной провинностью. За это в Великой ложе Массачусетса, куда входила Пэм, могли рассчитаться с нарушителем крайне сурово, при том, разумеется, условии, что сам факт ошибки был бы каким-либо образом установлен. Молитва называлась «меркаба» и была обращена к темным силам, к духам воды и воздуха, заставляла их повиноваться. Это слово уже само по себе относится к наивысшим масонским тайнам и таинствам, с ним связано посвящение в наивысшую белую «моисееву» степень тридцать третьего уровня, которой Пэм, без сомнения, обладала. Меркаба открывает перед испытанным масоном тайны каббалы и каббалистической магии, делая такого человека подобным Богу – ведь избранному предоставляется возможность повелевать многими силами в нашем ни во что не верящем мире, которым благодаря его безверию столь удобно управлять. Тот, кто знает меркабу, а следовательно, и высшее слово, может влиять на природные процессы, нарушать их, прекращать или усиливать лишь силой своей воли. Меркаба также, вне всякого сомнения, является самым настоящим обращением к дьяволу и заключением с ним пакта о сотрудничестве. Она не всегда срабатывает так, как задумывает молящийся, но всегда имеет эффект, в той или иной степени относящийся к его просьбе. Пэм просила надвигающийся ураган сделаться чуточку меньше, ослабеть до уровня сильного, но все же шторма. Ей очень хотелось выйти в море и встретить свою особенную волну, дальше этого ее пожелания не простирались. Прочитав молитву и закончив ее отчетливо произнесенным трижды словом «мак-бенак», женщина встала, спустилась на второй этаж, но вместо спальни сперва вошла в кабинет Игоря, где с полчаса мучила бумагу какой-то писаниной, забросав около двух страниц своим мелким, аккуратным почерком. Только после этого, запечатав письмо в конверт и бросив его в ящик письменного стола, она вернулась в спальню.

Игорь сделал вид, что внезапно проснулся. На самом деле он так и не смыкал глаз. Старательно разыгрывая разбуженного и тем весьма недовольного, соловеющего человека, он рассеянно спросил Пэм, куда та ходила. Она ответила что-то дежурное, вроде намека на поход в туалет. Игорь, зевнув, пожелал ей спокойной ночи и сообщил, что, судя по всему, волны завтра будут что надо. У него предчувствие.

– Хотя какое-то оно нехорошее. Наверное, наслаивается сегодняшнее, гм, происшествие. Видишь, как замечательно, что мы задержались еще на сутки. Завтра будет прекрасный шторм и мы славно покатаемся. До встречи утром, Пэм.

С этими словами он и впрямь провалился в сон, как будто принял что-то из разряда сильных транквилизаторов, и проспал до семи часов утра, даже не думая о том, что стихия, бушевавшая всю ночь, умерила свой пыл вовсе не сама по себе.

* * *

А наутро окружающий их мир изменился. Выражалось это в невероятно влажном воздухе, насыщенном солью океана, в низком, почти черном небе и ветре, столь сильном, что тяжело было идти против него, приходилось сгибаться буквой «г». Все указывало на те самые двадцать штормовых баллов. Пэм уже ожидала его внизу, вся словно облитая эластичным неопреном гидрокостюма. Она была настолько очаровательна, что у Игоря от смеси восторга и желания на миг перехватило дыхание, однако Пэм не дала ему шансов растратить накопленный к утру тестостерон и даже прикрикнула: что, мол, копаешься? Игорь разделся, смазал тело мыльным раствором, натянул свой костюм и вытащил из подвала доски – трехметровые «ганы» для больших волн. Его доска была обыкновенной с виду, черной и с одним плавником – классический вариант от «Биллабонг». Примерно на таких же, но раз в десять тяжелей катались по волнам первые серферы в те незапамятные времена, когда доска целиком вырезалась из дерева и могла запросто оторвать голову или сильно травмировать, если, не ровен час, упасть с нее, а затем столкнуться с эдаким снарядом, ускоренным несущейся волной. Доска Пэм была куда более затейливой – она вышла из-под рук мастеров пафосной марки «Данхилл», имела три плавника и черно-желтую полосатую раскраску. Когда Пэм тащила свою доску к океану, на Лемешева всегда нападала охота назвать ее витязем в тигровой шкуре, и было все это настолько глупо, что он стыдился собственной мысли.

Океан ревел, волны высотой с пятиэтажный дом разбивались о близкое дно прибрежного мелководья, слышимость была отвратительной, и Пэм почти ничего не разобрала из тех последних увещеваний, с помощью которых Игорь пытался отговорить ее от совершения очевидного безумства. Перед мощью стихии устоять невозможно, ведь стихия – не что иное, как явление Творца, а сильнее его никого нет, во всяком случае в тех мирах, которые он создал. Пэм вошла в кипящую воду, почти сразу легла на доску и энергично заработала руками. Пройдя сквозь бешено клокочущую отмель, она очутилась на глубоководье, и Игорь, все еще стоящий на берегу, видел, как, искусно лавируя меж гор вздыбленной воды, она продвигалась вперед, туда, где можно будет наконец поймать желанную волну, оседлать и пройти с ней до самого конца, когда та с негодующим грохотом обрушится и исчезнет, оставив лишь мимолетную частицу пены в непрерывно бурлящем прибрежном котле.

– Дурацкая прихоть, – пробормотал Игорь и заставил себя войти в воду. Доска осталась на берегу. Вместо того чтобы плыть за своей подругой, он принялся заклинать шторм, все это время безотрывно следя за Пэм, которая еще не встала на волну, хоть и была уже очень далеко от берега. Похоже было, что она ждет волну свою, особую, известную лишь ей одной, и волна эта, словно живое существо, обладающее скверным характером, не торопилась показываться, готовила особенно эффектное появление, памятуя о том, что живет она лишь миг, и в этот миг должна быть величественной и запомниться очевидцам, пусть и посмертно.

Со стороны Игорю казалось, будто Пэм бросает океану вызов, но океан в раздумье медлит, изучает противника, решает что-то. Даже шторм, казалось, начал стихать, а Игорь в душе обрадовался тому, что безумство не воплотится в жизнь: волны стали заметно ниже, ветер слабел с каждой секундой, и отмель уже не бурлила, а лишь сталкивала, громоздила пену, закручивала мелкие водовороты, заволакивалась мутью. Небо заметно прояснилось, обозначился горизонт. Шторм словно выдохся после того, как Пэм очутилась в воде. Игорь уже постоянно видел ее, она больше не мелькала среди волн, то исчезая, то на короткий миг показываясь. «Ну вот и все, – подумал Лемешев. – Угроза миновала, с ней все будет в порядке. Не зря у меня было это нехорошее предчувствие, а теперь оно улетучилось бесследно».