Банана Ёсимото - Баллада большой реки

• Название: Баллада большой реки
• Автор: Банана Ёсимото
• Издательство: Амфора
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-94278-639-9

В книгу вошли рассказы современной японской писательницы Бананы Ёсимото. Ее прозу отличают легкость слога и необычайная психологическая глубина. Мистическое и реальное переплетаются на страницах книги, приоткрывая читателю тайны бытия, а мир вещей наделяется новым смыслом и сутью.

Перевод с японского — Elena Baibikov.

---

Это продолжалось до тех пор, пока в один прекрасный день в гостиницу, где мы остановились на Хоккайдо, не позвонил ее муж и не пригрозил ей разводом, если она не вернется.

За то время, что мы провели вместе, мы успели просмотреть пару десятков фильмов, совершить несколько вылазок в город и даже покататься на лыжах. Вернувшись с лыжной прогулки, мы пили в номере горячий кофе и жаловались друг другу на боль во всем теле.

Хотя заранее было ясно, что наступит день и мы вынуждены будем расстаться, когда это случилось — мне стало очень одиноко. Наше совместное существование было совершенным. Настолько совершенным, что не оставалось никакой возможности продолжать встречаться в Токио. Этот союз был изначально обречен, как и все совершенные союзы.

Мы расстались в аэропорту Ханэда.

За время полета мы не проронили ни слова. Даже сейчас, когда я вспоминаю чувство одиночества, охватившее меня в самолете, я с трудом могу удержаться от слез. Сквозь ее солнцезащитные очки было заметно, что и она вот-вот расплачется.

На прощанье она протянула мне толстый конверт, украшенный по краям цветочками. Я смотрела, как она садится в такси, как такси отъезжает и пропадает в потоке машин. Я точно знала: мы уже никогда не встретимся. Только что она была рядом, держала меня за руку, целовала. Такая близкая — я знала о ней все, все ее сокровенные тайны. Но ее больше нет.

Как мне было одиноко.

В конверте лежало пятьсот тысяч йен и два поляроидных снимка, сделанных в Каруйзаве. На одном я улыбаюсь во время прогулки в роще — много стволов, солнца и голубого неба На другом тоже я — голышом лежа на кровати, читаю журнал. В руке стакан лимонада

Может быть, она не хотела оставлять никаких напоминаний обо мне. Может быть, не хотела оставлять улик. Но вполне возможно, что это простая сентиментальность. Я так и не поняла, что заставило ее вложить снимки в конверт с деньгами. В любом случае мне было очень грустно. Я до сих пор храню эти фотографии.

Незадолго до свадьбы я уволилась с работы. Через несколько дней после увольнения я пила, как обычно, двойной эспрессо в кафе «Дотур» в Аояме и к великому своему удивлению неожиданно столкнулась с К.

Я кожей почувствовала прикосновение судьбы. Что-то происходит. Прошлое змеей подползает ко мне, извиваясь, угрожает моему замужеству. Ужасное чувство.

В доме моего жениха среди прочей утвари имелся аппарат для приготовления эспрессо. Поэтому я могла когда угодно выпить крепкого кофе, не покидая дома. Но за время своей работы в компании я очень привыкла к тому жиденькому напитку, который подавали в этом кафе. Поэтому, уже уволившись, я специально приходила сюда выпить чашечку-другую. На этот раз я возвращалась домой с покупками и по дороге заглянула в «Дотур». Было около шести вечера. Я сидела за столиком, задумавшись о чем-то, не глядя на происходившее вокруг. Поэтому я не заметила, как в кафе зашел мой давний знакомый, видеть которого сейчас мне хотелось меньше всего на свете.

С другой стороны, если бы меня спросили: «С кем из своих бывших друзей ты хотела бы встретиться до того, как выйдешь замуж?» — я бы без сомнения выбрала именно К.

На секунду мне показалось, что я бессознательно окликнула его.

Но нет. Это он неожиданно произнес мое имя:

— Акеми?

Он смотрел на меня горящими глазами. Окончательно растерявшись, я даже не попыталась сделать вид, что он меня с кем-то путает. А виртуозная ложь такого рода — дело тонкое. Если момент упущен, ничего уже не поправишь.

— Давно не виделись. — Я придала лицу озабоченное выражение.

Но это ни в коей мере не повлияло на его воодушевление. Он с улыбкой от уха до уха уселся за мой столик.

— Ну так что, значит, свадьбу справляешь?

— А ты, значит, на весь свет об этом трезвонишь? — я попыталась ответить в тон.

— Да я без злого умысла. Просто удивился очень.

— И что ты теперь поделываешь? — Мне показалось, что самое время сменить тему. — Ну, после того, как пузырь[1] лопнул?

В свое время он руководил компанией, занимавшейся импортом антиквариата из Испании и других стран. Для того чтобы улучшить свое финансовое положение, он чуть ли не силой заставлял людей покупать свой товар. Правда, все, что он продавал, было очень высокого качества и, кроме того, считалось вещами исключительными — его магазин пользовался популярностью. Потом прошел слух, что его предприятие разорилось.

— Что я делаю теперь? Да все так же работаю. Открыл небольшую лавочку. Работа в основном ночная — развозить по домам заказы. Мы специализируемся на европейской кухне. Кстати, я неплохо на этом зарабатываю. Желающих устроиться на работу пруд пруди. Теперь я занимаюсь только руководством, а вначале еще и готовил. Я теперь профессор жареной картошки. — Он засмеялся.

— Да, всякое бывает.

— Но, как всегда, жизнь прекрасна!

— А как дела у остальных?

— Живут дружно, СПИДом не болеют.

— Да ну?

Бессмысленный получался разговор, но тут он вдруг резко произнес:

— Знаешь, я сейчас кое-что тебе скажу. Только не обижайся. Если ты имела неосторожность вляпаться в это — тебе будет не так просто отвертеться. Любому было бы трудно, а тебе в особенности. Ты ведь из тех бабенок, которые днем, сидя на рабочем месте, кончают при мысли о выходных.

— Что-то никак не вспомню, о чем ты говоришь. Видимо, госпитализация пошла мне на пользу.

— Да, ты всегда была такая. Всегда сидела с каменным лицом в стороне от компании. Я-то думал, что это нарциссизм самого низкого пошиба. Но ты, похоже, просто искала чего-то другого. Такого, о чем собиравшиеся там лохи даже понятия не имели…

— Я всегда интересуюсь только тем, чем занимаюсь в данную минуту, — бесстрастно произнесла я.

— Ты думаешь, что свадьба пойдет тебе на пользу? Думаешь, это тебя защитит? Ты что же, можешь променять свою жизнь на беззаботное существование в симпатичной квартирке? — В его словах было больше искреннего удивления, чем сарказма.

Я вспомнила, что в жизни он был так же откровенен, как в постели.

Вот тут-то меня и настигла ностальгия. Минутная слабость — и я целиком во власти прошлого — все вокруг пропиталось духом того времени, я чувствую сладкую дрожь во всех членах. Прошлое с силой захлестывает меня, но я сопротивляюсь:

— Представь себе, что я хочу снова стать маленькой девочкой и ходить в детский сад. Надеюсь, тебе ясно, что это невозможно. Так вот, то, о чем ты говоришь, невозможно еще в большей степени. Все кончено. Секс меня уже не интересует.

— Неужели? Вспомни, сколько сил и энергии ты положила на это дело. Знаешь, дорогуша, ты ведь единственная в своем роде. Я никогда — ни до, ни после тебя — не встречал ни в ком столько пламенной страсти.

— Вот я и перегорела. Слишком пламенная была. Хватит с меня. Я обычно не делаю того, чего не хочу делать. Или ты считаешь, что в такой позиции есть что-то плохое? Напомни мне, разве в нашей компании не все так поступали? А ты, кажется, последний стыд потерял: пытаешься объяснить мне, чего я на самом деле хочу.

Я говорила, а сама присматривалась к нему. В нем было что-то странное. Раньше я ничего подобного не замечала. Вероятно, за то долгое время, что он выставлял разным людям на обозрение всевозможные части своего тела (которое принято показывать только супруге или врачу), внутри него что-то повредилось.

— Так ведь, в отличие от тебя, я не гений.

— Ты о сексе? — Я рассмеялась.

— Я не о сексе, а о твоей исключительной способности наслаждаться каждой секундой жизни. О твоем гениальном умении идти только вперед, не жалея ни о чем. О твоей феноменальной вере в то, что ты движешься куда-то: «достигаешь совершенства в…», «теряешь интерес к…» и переходишь на следующий этап. Но ведь это обман. На самом-то деле всю свою жизнь люди топчутся на одном и том же месте!

— Я не вижу никакого смысла в теоретических рассуждениях. Мне просто осточертело постоянно находиться среди людей, быть частью группы. Я не могла больше оставаться в этом замкнутом пространстве, вбирающем в себя все новые и новые человеческие ресурсы только для того, чтобы раздавить и обезличить их. Эта омерзительная система больше всего напоминает тайное сообщество полоумных заговорщиков. Некоторое время мне казалось, что все чудесно, все дозволено и можно ничего не бояться. Даже смерти. Я чувствовала себя как в сказке и днем, и ночью. Но когда это время прошло, в одну секунду мне все опостылело… Ты катался когда-нибудь на американских горках?

— О чем это ты? Не был я ни на каких горках.

— Все садятся в вагончики, которые въезжают на высокую гору. Представь себе, на фоне заката, с дикой высоты по крутым петлям аттракциона несутся маленькие вагончики. Люди, сидящие в них, на какое-то мгновение становятся единым целым. Они орут от страха. Ты видел когда-нибудь, чтобы японцы орали? — а они визжат, не переставая. Они чувствуют, что не зря ехали в Диснейленд. Им радостно от того, что в этот погожий день они прокатились на американских горках. А с другой стороны, им грустно. Они знают, что этот день уже никогда не повторится. Они знают, что больше никогда не увидят тех, с кем в течение нескольких страшных мгновений неслись вниз на бешеной скорости. Их счастье, их единение длилось всего лишь три минуты.