Алексей Борисов - Смоленское направление 2

• Название: Смоленское направление 2
• Автор: Алексей Борисов
• Жанр: Альтернативная история

1240 г. События в устье Ижоры, строительство крепости "Орешек". Алексий сталкивается с Ломбардской лигой.

Книга пишется версия с СамИздата 21.11.09

---

– Я сказал если. Так вот, почувствуешь, что уже всё, кранты, шансов на спасение нет, то дёрни за это кольцо. – Сказал Бренко, показывая нехитрый механизм гранаты, закреплённой под огнемётом. – У команды будет пара секунд, прыгайте в воду и спасайтесь вплавь.

– Пара секунд это что? Ты как-то странно излагаешь, Алексий. – Людвиг ещё не привык к моему понятию о времени, поэтому переспросил, уточняя.

– Четыре раза вздохнуть, после смерть. Не спрашивай меня о том, что находится там, и не вздумай проверить, если дорога жизнь. Давай ка лучше ещё раз попробуй вон тот кустик подпалить. – На противоположном берегу, у самой воды торчал одинокий кустарник, своим видом напоминавший неприличный жест, с вытянутым средним пальцем.

Сбыслав Якунович не подвёл, вместе со своими дружками организовал приличное по численности войско. Новгородская рать составила почти две сотни человек. Мешко, оставив своих людей на попечение боярина, отправился к Александру, который знал о дате похода, но всё ещё надеялся, что придётся наказывать обнаглевших свейских купцов, решивших обустроить вотчину на его землях. По дороге присоединились четыре десятка ладожан, в основном дальние родственники застрельщиков похода. Как ни странно, озёрные жители прихватили с собой лошадей, дабы сподручнее было увозить награбленное добро. Что им напел Сбыслав, было не ясно, но пошли с радостью, пообещав жёнам скорейшее возвращение. Укомплектовав войско обозниками, всего пятнадцать человек, погрузив брони и продовольствие на лошадок, можно было смело трогаться к точке рандеву. Четырнадцатого числа, князь Александр должен был соединиться с армией новгородцев, перейти реку и ударить в спину ни о чём не подозревавшим свеям. Фаси рассчитывал, что после того, как конунг Новгорода получит послание, ему потребуется время, что бы собрать войско. Раньше, чем через месяц, ни о каком неприятеле можно было не думать. За это время будут возведены укрепления, налажен подвоз провианта, а дальше – дальше он побъёт молодого русса, возможно, постарается взять его в плен, и будет диктовать свои условия торговой столице Северной Руси.

– Господи, как я мог согласиться на эту затею с казной? – Гаврила Алексич сидел в походном шатре с Якуновичем и вздыхал при каждом упоминании о серебре. Поход оторвал от дел насущных, потребовал капитальных вложений и пока не давал никакого дохода.

– Пахом Ильич врать не будет, дело верное. То, что он мне показал, когда мы вино у него в тереме попивали…, многого стоит. Поверь мне, Гаврюша. – Сбыслав не стал рассказывать товарищам, что во время застолья, когда опустела вторая бутыль, а третья ещё не была распечатана, появилось желание повеселиться и послушать пение артистов-скоморохов. Тут то и дал прослушать церковный хор, записанный в памяти плеера Пахом. То, что трезвый человек воспринял бы как чудо или напротив, полное бесовство, пьяному Якуновичу показалось Божьим откровением. После этого случая, доверие всем словам купца было полное.

– А коли побъёт нас этот Фаси, что тогда я домашним скажу? Ох, лучше б я в Корелу пошёл, там хоть бы рухляди насобирал. – Гаврила причитал уже несколько дней, пока длился переход. Сбыслав, который затеял тайный от всех поход за сокровищами свеев, уже жалел, что не был проведён молебен. Идейной составляющей, которая придаёт силу духа воинства – не было. Грабить шли с радостью, но при сильном сопротивлении, грабители, как правило, думают о своём спасении, а не о том, как переборов свой страх, вырвать победу.

– Ладья! Свеи по реке идут! – Прокричал дозорный.

Ополченцы высыпали к берегу, потрясая оружием, требуя немедленно пристать кораблю к берегу. Как-никак за зипунами шли, а не комаров кормить.

– Я рыцарь Магнус Ульвссон, пленный гость Пахома Ильича, иду в Новгород с посланием для конунга! – Свей кричал с борта ладьи, не доходя до берега метром семи-восьми, размахивая куском пергамента, свёрнутого в трубочку.

– Да что ж это твориться, Сбыслав? Покуда мы тут топчемся, Пахом уже полон взял, да наверняка уже казну деребанет. Долго нам ещё идти? – Гаврюша, уже с совершенно другим настроением требовал немедленного действия.

– Конунг Александр Ярославович, завтра будет здесь, на этом месте. Можешь его подождать с нами. – Боярин прокричал в ответ, не обращая внимания на призывы Гаврилы Алексича.

– А кто ты такой? – Магнус спрятал в мешок письмо, попутно пересчитывая столпившийся у реки народ, выходило печально, почти двести пятьдесят душ, вооружённых и готовых сражаться.

– Сбыслав Якунович, боярин Новгородский. – Представился командир ополчения, и тут же поинтересовался, узнавая знакомые черты в лице свея: – А ты не родич Рогодичам?

– Родич! Но это к делу не относится. – Магнус, несколько раз, бывавший в Новгороде, на свадьбах племянников и племянниц вспомнил боярина.

Ладья пристал к берегу, Ульвссон вместе с Биргером и его оруженосцем пошли в шатёр к Сбыславу. Оставшиеся свеи сходить и поразмять ножки на зелёной травке не стали, так и остались в лодке. Тем не менее, через пару часов, общий язык был найден и вскоре, ополченцы узнали о произошедшем сражении на Неве.

– Пахом Ильич плюнул огнём и сжёг цельную шнеку со свеями. Во как. – Делился услышанным со своими товарищами Микула.

– Как сжёг? В рот набрал огня, плюнул и сжёг, так что ли? – Не веря в сказанное, усомнился Путята.

– Снорька так рассказал, он всё сам бачил. Не веришь? Поди, сам спроси. Мы со Снорькой три года назад на одном ушкуе вместе ходили, теперь, вот просит, что б из полона выкупил. – Микула промышлял разбоем под Киевом, затем, когда уяснил, что главными татями являются князья, сбежал в вольный Новгород, где оттачивал своё ремесло в сборных солянках ушкуйников Меши. Там он и познакомился со Снорри, разорившимся бондом из северных фьордов.

– Надо свея побогаче захомутать, да и сменяем на него Снорьку, раз дружок твой. – Путята разломил сваренного селезня пополам и протянул кусок мяса Микуле. – На, сходь отнеси Снорьке, а то не жрамши они, даже костра не распалили.

Бывший киевский разбойник развязал узел на своём мешке, достал оттуда кусок чистой холстины, положил на неё пол тушки селезня, прикрыл сверху краюхой хлеба, быстрое движение пальцев рук и, готов узелок.

Снорри сидел на борту ладьи, свесивши ноги к речке. В руках гибкая ветка, с привязанной тонкой нитью из конского хвоста, на конце которой был бронзовый крючок с прикреплённой блесной. Рыболовную снасть подарил ещё отец, который чудом вернулся тридцать шесть лет назад после службы из далёкой Византии, где охранял Валахернский квартал. Отец передал сыну любовь к оружию и рыбной ловле, а так же ненависть к крестоносцам и особенно италийцам, которые насаждали свои порядки. Через год, после возвращения из Константинополя, глава семейства умер при загадочных обстоятельствах, так и не успев сообщить родичам, куда закопал золотые солиды, судьбой которых всегда интересовался местный священник. Снорри пытался искать, перекопал кучу земли, в результате чуть ли не был обвинён в сговоре с дьяволом. Хозяйство потихоньку зачахло, и после смерти матери, было продано старшему брату. Так и стал Снорри Стурлусон наёмником, любителем сочинять саги и рассказывать короткие смешные истории. Всё было хорошо, пока в одном из набегов, молодого свея чуть не убили. Старушка, не иначе, как финская колдунья выходила Снорьку и отдала его в качестве дани Меши, который каждый год обходил побережье в поисках рыбьего зуба.

– О… Микула, снова хочешь истории послушать? – Снорри с сожалением посмотрел на удочку – рыбы не было. – Присаживайся поудобнее, дай только вспомнить.

– Снорька, мы тебе тута поести собрали. Вот, в узелке, лови. – Микула бросил узелок своему бывшему дружку.

Что для голодного организма пол утки, так – три минуты трапезы. Но свей, управился в полторы, так как отдал половину гостинца остальным.

– Спасибо. Слышь, Микула, а кто такой Пахом Ильич, к которому мы в полон угодили?

– Это богатей в Новгороде, огромный петух из серебра у него во дворе терема, на шесте стоит. – Микула рассказал всё, что знал.

– Да уж, если богат – значит дело плохо. – Снорри горестно вздохнул, надежды выкупиться у толстосума, было мало.

– Ты не переживай Снорька, выкупим тебя, али обменяем. Потерпи чуток. – Микула показал обеими руками размер маленького карася, мол, страдать в полоне осталось совсем немного.

– Мы на свейском подворье жить будем, у гардских* купцов. – Уже вдогонку уходящему Микуле прокричал Стурлуссон.

(Купцы, плавающие на Русь, носят в сагах прозвище 'Гардский' (gerzkr), образованное от наименования Руси Gar?ar).*

В это время в шатре Сбыслова шёл пир. И если Биргер, окромя варёной рыбы, которую можно было не жевать, ничего не ел, то остальные веселились на полную катушку. Русские и древнескандинавские слова перемешивались друг с дружкой, но никто не переспрашивал, ибо и так всё было понятно. Это потом, через четыреста лет, средиземноморские латиняне представят скандинавский язык на свой манер. Напрочь вычёркивая из истории, что предки шведов самые настоящие представители атланто-балтийской расы. То есть, как ни крути – славяне.