Вадим Шефнер - Девушка у обрыва (Сборник)

• Название: Девушка у обрыва (Сборник)
• Автор: Вадим Шефнер
• Издательство: Издательство «Знание»
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 1971

Название книге дала одноименная научно фантастическая повесть, рассказывающая об отдаленном будущем, об изобретении некоего универсального материала. Кроме «Девушки у обрыва», в книгу вошли две фантастические повести: «Дворец на троих» и «Круглая тайна».

---

Нам отворила женщина средних лет, еще довольно миловидная и стройная. Мы вошли в прихожую. Никакой особой роскоши здесь не было. Прихожая как прихожая.

— Мама, представляю тебе моего нового знакомого, Василия Васильевича, — заявила Лида. — Он совсем замерзал, ему нужно оказать помощь. — Затем, обращаясь ко мне, добавила: — А маму мою зовут Елизавета Петровна, будьте знакомы.

* * *

Затем меня повели в комнаты, усадили на диван. Лидина мать велела мне разуться и осмотрела мои ноги. Выяснилось, что ступня правой ноги обморожена и потеряла всякую чувствительность. Елизавета Петровна стала натирать ее какой-то мазью, а потом спиртом. Вскоре я почувствовал очень сильную боль, У меня даже сердце зашлось.

— Потерпите, потерпите, голубчик, — ласково сказала Елизавета Петровна, — А ты, Лида, принеси таз с теплой, но ни в коем случае не горячей водой.

Несмотря на боль, я с интересом рассматривал жилплощадь. Комната была примерно в тридцать метров, обстановка в ней имелась неплохая, но опять-таки без всякой роскоши; ни золота, ни драгоценных украшений я не заметил ни на стенах, ни на потолке. Сквозь тонкие занавески лился свет, хоть и не солнечный, но похожий на дневной. Одна дверь вела в прихожую, другая — в соседнюю комнату.

Вскоре мне немного полегчало. Мне дали шлепанцы, и Лида отвела меня в ванную, рядом с которой находилась уборная. Санузел был отделан белым кафелем, все блистало чистотой, но никакой особой роскоши я и здесь не заметил. Когда я, припадая на обмороженную ногу, вернулся в комнату, там уже был накрыт стол на четыре персоны и даже стоял графинчик с водкой.

Тут из соседней комнаты вошел мужчина средних лет с весьма умным лицом. По виду он походил на инженерно-технического работника. Одет был не шикарно, но чисто. Лида представила нас друг другу, и я узнал, что зовут его Николай Алексеевич.

— Рад видеть гостя из шумного наземного мира в нашем тихом жилище, — сказал он, пожимая мне руку. — Вы пьете?

— Вообще не пью, но ради такого знакомства приму рюмаху для аппетита, — солидно ответил я, чокаясь с Николаем Алексеевичем, после чего все приступили к ужину.

Пища была вкусная и питательная, но никаких необыкновенных яств и вин на столе я не увидел, что меня удивило.

После ужина хозяин дома пригласил меня в свой кабинет, усадил в кресло и предложил закурить. Кабинет был просторный и удобный, в нем стояло несколько стеллажей с книгами, но ничего роскошного я и в нем не приметил. Мое внимание привлек только игрушечный паровозик, стоявший на письменном столе. Он стоял на особой подставке и был накрыт стеклянным колпаком.

— Вас, конечно, удивляет все это, — начал разговор Николай Алексеевич. — Вы знаете, что находитесь глубоко под землей, вы видели мой подземный дворец, вы ошеломлены, вы подавлены, вы начинаете даже сомневаться в своей психической полноценности. Не так ли?

— Именно так, — охотно согласился я. — В голове моей — полный кавардак и столпотворение.

— Не бойтесь за себя, вы в здравом уме, — заверил меня новый знакомый. — И вы, и я, и все, что вы здесь видите, — все это существует в реальности. Конечно, сразу в это трудно поверить, но если вы внимательно выслушаете историю моей жизни, вы кое-что поймете.

Рассказ Творителя

Николай Алексеевич откинулся в кожаном кресле, затянулся папиросой «Сафо» и повел рассказ о себе. История его жизни оказалась столь необычной, что я почти все запомнил дословно и изложу здесь эту историю от его лица.

— Я родился в Петербурге на набережной реки Пряжки, — начал Николай Алексеевич. — Мой отец был скромным чиновником, мать же работала по хозяйству. Жили родители небогато, но весьма дружно. Когда мне шел седьмой год, отец мой тяжко заболел и вскоре скончался. Незадолго до своей кончины он призвал меня к постели и, по-видимому, хотел сообщить мне нечто важное. Из-за слабости и высокой температуры речь его была крайне сбивчива, в ней мелькали непонятные советы: «Не зарывай талант в землю», «Не верь в миражи»… Однако ничего конкретного он сообщить мне не успел, так как ему стало хуже, и доктор велел мне уйти из комнаты умирающего.

Когда отца везли на Митрофаньевское, я сидел на колеснице и помню, что за гробом шло довольно много народу. Тогда я не придал этому значения, но когда подрос, узнал от соседей по дому, что отец мой был весьма уважаем многими людьми за свою доброту и скромную жизнь. Говорили также, что если бы он пошел работать в цирк, то мог бы иметь много денег благодаря своим некоторым необычайным способностям. Однако применял он эти способности весьма редко и всегда безвозмездно. Он мог останавливать на лету птиц, мог мгновенно превращать молоко в простоквашу и наоборот, мог провести рукой по спине кошки, и кошка, по желанию владельца, из серой становилась черной или из черной рыжей. Рассказывали, что однажды он заметил во дворе плачущую девочку. Мать дала ей рубль и послала за какой-то покупкой, девочка заигралась и разорвала бумажку. Мой отец составил две половинки, подул на них — и они срослись, да так, что никакого шва не заметно было.

Говорили еще и о таком случае. Когда по ту сторону Пряжки в летнюю пору загорелся дом и добровольцы с этого берега побежали было к мосту (который находился довольно далеко), чтобы перейти на другую сторону, отец остановил их и сказал, что можно перейти и напрямик. Он вырвал из записной книжки листок, написал на нем что-то и бросил в реку. Река на небольшом участке тотчас покрылась прочным льдом, люди перебежали на тот берег и еще до приезда пожарных сбили огонь и спасли жильцов. В тушении пожара участвовал и мой отец. Но когда добровольцы хотели перейти обратно по льду, а не через мост, отец им этого почему-то не позволил. Он наклонился над рекой, что-то негромко сказал — и лед мгновенно растаял.

После смерти отца мать прожила недолго. В нашу маленькую квартирку въехала незамужняя сестра матери, тетя Клава, работавшая учетчицей на шоколадной фабрике «Жорж Борман». Она взяла меня на свое попечение и воспитывала в строгости.

Вскоре, когда мне было восемь лет, случилось странное событие. Толику Снегиреву, мальчишке из нашего дома, родители подарили паровозик. Это была дорогая и хорошо сделанная игрушка, и, когда Толик вынес ее во двор, все ребята с завистью смотрели, как он играет. Ночью мне этот паровозик приснился, а когда я проснулся, то нашел его возле своей кровати. Я подумал сначала, что Толик решил сделать мне подарок, но сразу же отбросил эту мысль: Толик был известный жмот.

Весь день я играл дома с паровозиком, а когда тетя Клава пришла с работы, она, увидав эту дорогую игрушку, решила, что я стал вором, и начала бить и допрашивать меня, у кого я ее украл. Я ответил, что ни у кого не украл, но что этот паровозик был у Толика Снегирева, а очутился у меня. Тогда тетя взяла меня за ухо и повела к Толику на квартиру.

— Вот привела его с вашей игрушкой, — сказала она Толькиной матери. — Вы уж простите, больше он воровать не будет.

— Но у Толика никто его паровозика не отнимал, — удивилась Толькина мать, И она повела тетю Клаву в комнату.

Тут мы увидели, что Толик преспокойно сидит на ковре и играет с таким же точно паровозиком, как у меня. Тетя Клава изумилась этому. Она стала сравнивать наши игрушки — и они оказались совершенно одинаковыми. Она с растерянным видом увела меня домой и здесь снова больно побила: теперь она решила, что я где-то украл деньги и на них купил этот злосчастный паровозик.

После этого у меня неоднократно появлялись такие же игрушки и сладости, какие я увидел у других. И каждый раз тетя больно наказывала меня. Она не могла поверить, что игрушки и конфеты появляются у меня ниоткуда. Да я и сам не мог понять, почему они появляются. Но со временем я научился, чтобы избегать побоев, прятать от тети Клавы все эти непонятные подарки судьбы.

Окончив с золотой медалью гимназию, я поступил в Технологический институт. Учился я отлично, но жил бедно — на средства тети Клавы. Я знаю, что сейчас у вас там, наверху, студентам дают стипендию, но при мне этого не было. Меня удручало, что некоторые богатые студенты учатся плохо, а имеют все, чего захотят; я же иду первым — и в то же время беден, как церковная мышь.

Однажды в таком грустном настроении я шел по Садовой в задержался перед витриной ювелира. Там, среди прочих драгоценностей, был выставлен массивный золотой перстень. Я долго рассматривал его, представляя себе то время, когда смогу зарабатывать много денег и приобретать такие вещи. И вдруг на пальце правой руки я ощутил металлический холодок. Я поднес руку к глазам — на мизинце моем красовался перстень, точная копия того, который лежал на черном бархате витрины. И тут я впервые понял, что природа дала мне неоценимый и необъяснимый дар и что мне предстоит прожить необычайную сказочную жизнь.