Густав Фрейтаг - Инго и Инграбан

• Название: Инго и Инграбан
• Автор: Густав Фрейтаг
• Издательство: Octo Print
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1994
• ISBN: 5-85686-017-9, 5-85686-015-2

Бесстрашные и непобедимые богатыри, исполненные справедливости и решимости. Такими предстают легендарные германские герои, первооснователи «Рейха изначального», на страницах романов, созданных во время кайзера Вильгельма и канцлера Бисмарка.

---

– Я не отрекся от веры отцов моих и лишь как попутчик привел к тебе человека, принадлежащего чуждому епископу.

Сорб кивнул своим товарищам: всем им хотелось поскорее заключить сделку, и они охотно бы отпустили пленников в землю франков, так как в случае выкупа, они бы гораздо меньше опасались бы мести с их стороны.

– Мои воины не спешат с продажей добычи. Наш стан наполнен зерном и стадами из франкских деревень и нелегко прокормить пленных до прибытия сюда торговцев, – повернувшись к Готфриду сорб продолжал: – Не хочет ли епископ набрать себе общину из женщин и детей?

– Мой отец просит у тебя, как милости, чтобы ты позволил мне взглянуть на узников и поприветствовать тех из них, кто соблюдает нашу веру.

– Есть ли у вас то, чем выкупаются пленные? Мне кажется, ваша дорожная кладь невелика.

– Мы намерены предложить тебе, по пограничному обычаю, выкуп за пленников, – ответил Инграм. – Но покупатель прежде всего хочет видеть товар. Если угодно – покажи нам узников.

Сорб размышлял. Он поговорил со своими застольниками, потом повернулся к Готфриду.

– Постараюсь доказать твоему повелителю, что я уважаю его посольство. Можете взглянуть на пленников. Ступайте, чужеземцы. Мой старик проведет вас.

Послы с поклоном вышли из зала, услышав за собой шум и хохот сорбов.

За дверью старик сделался как-то ласковее, словно он освободился от тяжкого гнета. Он снял свою меховую шапку, низко поклонился и сказал:

– Когда вороны охотятся, то и вороне что-нибудь перепадает. Если вам удастся освободить пленников, то надеюсь, вы сделаете подарок старичку, потому что мне трудно объясняться на двух языках. К тому же я могу вам и другие услуги оказать.

Готфрид нерешительно посмотрел на своего проводника.

– Таков обычай, – сказал тот и снял с кафтана серебряную пряжку, единственную свою ценность. – Возьми это в знак моего расположения к тебе, а когда Буббо, торговец медведями придет к вам, то я пришлю тебе через него кусок красного сукна.

Старик униженно протянул руку.

– И Инграму угодно поклясться в этом?

Инграм положил два пальца на рукоять меча и произнес слово: «Клянусь!», а старик весело засмеялся.

– Слово ваше ценится на границах наравне с товаром.

Они прошли через двор и у ворот старик кликнул некоторых из праздно бродивших воинов. Они немедленно прибежали, полагая отправится за чужеземцами, но старик просто отослал их подальше.

С холма они спустились на деревенскую площадь, на которой, близ пруда, стоял длинный, подобный амбару дом, предназначавшийся для совещаний общины. Старик отворил низенькую дверь и Инграм поспешно вошел в мрачное помещение.

– Вальбурга! – вскричал он.

Из одного угла раздались два голоса:

– Сюда!

На соломе, выстилавшей пол, послышался шорох, и два белокурых мальчика, обхватив колени Инграма, жалобно зарыдали.

– Где сестра? – глухим голосом спросил Инграм.

– Ее увели к Ратицу, на гору.

Зубы Инграма заскрипели, кулаки сжались, но он бросился на колени возле мальчиков и обнял их. Горячие слезы полились на кудрявые головы рыдавших. Между тем, посреди помещения зазвучали торжественные слова: «Придите ко мне все нуждающиеся и отягченные, говорит Господь». Лучи света падали через отворенную дверь на кроткое лицо юноши, и оно сверкало состраданием и воодушевлением, словно лик ангела.

Женщины и дети столпились вокруг монаха. Некоторые из них рыдали, падали ниц перед ним, иные приподнимали вверх малюток, чтобы он благословил их. Даже язычницы внимали словам его с клоненными головами и сложенными руками. Он произносил священные слова и громко молился. В помещении было тихо, слышались лишь рыдания женщин и стоны детей. Готфрид подходил к каждой женщине отдельно, благословлял ее и тихо читал молитвы. Наконец подошел старик и сняв шапку настоятельно попросил:

– Не хочешь ли отправиться за мной, чтобы не гневался на нас Ратиц?

Готфрид подошел к Инграму и тихонько дотронулся до его плеча.

– Где женщина, которую ты ищешь?

– В хижинах хищника, – последовал печальный ответ.

– Так пойдем, чтобы и она получила привет моего Господа.

Инграм с трудом поднялся, отряхнул с себя плачущих мальчиков, а Готфрид подвел их к одной стоявшей на коленях христианке и сказал:

– Что сделаешь ты для них, то сделаешь и для Господа.

Готфрид направился к выходу, но неутешная толпа окружила его, протягивала к нему руки и хватала за платье, стараясь удержать. Помогли лишь приказания старика и плеть, которой он разогнал страждущих.

Быстрыми шагами мужчины поднимались на холм.

– Я должен поговорить с христианской девушкой, находящейся во дворе Ратица, – сказал Готфрид. Старик покачал головой, но монах продолжил:

– Не мешай мне, мне так приказано.

– Я подвергнусь гневу моего повелителя, – произнес седобородый сорб.

– Я удвою твою плату, – сурово сказал Инграм. – Не думаешь ли ты, что мы похитим девушку из хижины?

Старик улыбнулся, кивнул головой и провел их вдоль окраины холма к месту, где под защитой вала стояло несколько низеньких соломенных хижин.

– У Ратица двадцать жен и у одной из них живет чужеземка. Очень может быть, что в скором времени он построит ей новую хижину, если только она не опротивеет ему.

Инграм отворил дверь, но входить медлил.

– Ступай вперед, – шепнул он монаху.

Из хижины раздался тревожный женский голос:

– Инграм, – и молодая женщина охватила воина за руку. – Я предчувствовала, что увижусь с тобой, потому что твое сердце предано нашему дому.

Но, заметив его неподвижный взор и печальное лицо, она вскричала:

– Глупец, да разве я стала бы говорить с тобой?

Инграм хотел обнять ее, но она уклонилась.

– Если бы ты помог отцу, ивовые прутья не стягивали бы нас. Да и теперь я вижу тебя не таким, как воображала себе. Где копья соотечественников, требующих выдачи детей и жен друзей своих? Не о себе говорю я – дни мои сочтены, – но о братьях, о множестве плачущих, что ждут на соломе минуты, когда угонит их на чужбину торговец невольниками.

– Я пришел с ним, чтобы порядиться насчет выкупа, – ответил Инграм, указывая на монаха.

Изумленно взглянула Вальбурга на незнакомое лицо юноши, но когда Готфрид поднял руку, чтобы сотворить крестное знамение, то она медленно опустилась на колени и произнесла символ веры Христовой.

– Благослови меня и помолись обо мне. Да, помолись обо мне, – вскричала она во внезапном порыве горькой скорби. – Да обрету я милосердие, если сотворю неугодное Господу! Я молилась и приготовилась, как учила меня тому мать.

Готфрид благословил ее.

– Мне одному подобает суд и всякое воздаяние, – тихим голосом произнес он.

Вальбурга безмолвно встала и снова обратилась к Инграму:

– Досмотрщица редко оставляет меня одну. Вот и теперь они уже ссорятся с седобородым. Прощай Инграм. Наша свобода зависит от тебя и от меня. Ты был честным другом, помни меня. И знай: порой я скрывала, что своим приходом ты больше доставлял мне удовольствие, чем своим уходом. Не окажешь ли мне еще одной дружеской услуги? Трудно колоть дрова не имея ножа. У меня все отняли. Говорят, что друзьям не следует дарить ничего острого, но ты подари.

Инграм снял с пояса нож, который Вальбурга спрятала в своем платье. Он вышел во двор, к поджидавшему его монаху. Они направились к чертогу, стоявшему посреди двора, причем Готфрид прикоснулся к руке Инграма.

– Ты вне себя и не слышишь моих слов. Необходимо однако приготовиться к выкупу. Подумай, каким образом мы его предложим.

– Клянусь головой, – вскричал Инграм, – мне ненавистен любой выкуп! Я ничего не хочу, кроме боя с хищником! Железо против железа!

– Но для мирного выкупа я сохраняю для тебя чашу.

– Чары христианского бога будут действительнее в твоей руке, чем в моей, – мрачно ответил Инграм. – Притом мне кажется, что к тебе они относятся с большим почтением.

При входе их в чертог, Ратиц нетерпеливо закричал:

– С трудом пересчитали вы пленников, потому что неприятен хорек на птичьем дворе. Но теперь покупайте, если вы действительно купцы, а не лазутчики.

– Тебе известно, что я прислан послом, – ответил Готфрид. – Так как через Мегитарда, священника, ты сам потребовал меня у моего господина, епископа. И когда я уходил, владыко Винфрид подтвердил мои полномочия.

Готфрид вынул ящик из-под своего широкого платья и снял с него покровы.

Инграм подошел к монаху и быстро промолвил:

– Не выпускай чаши из рук. Продающий птичку должен крепко держать ее, чтобы она не упорхнула.

Взяв чашу, Инграм протянул ее сорбу.

– Посмотри как будет выглядеть драгоценность из королевской сокровищницы подле твоей кружки с медом.

При виде блестящего металла и находившихся в нем изображений, сорб не смог подавить громкий крик изумления. Его товарищи столпились вокруг чаши, наклонив головы, перешептываясь друг с другом и смеясь при виде крошечных фигурок.