Густав Фрейтаг - Инго и Инграбан

• Название: Инго и Инграбан
• Автор: Густав Фрейтаг
• Издательство: Octo Print
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1994
• ISBN: 5-85686-017-9, 5-85686-015-2

Бесстрашные и непобедимые богатыри, исполненные справедливости и решимости. Такими предстают легендарные германские герои, первооснователи «Рейха изначального», на страницах романов, созданных во время кайзера Вильгельма и канцлера Бисмарка.

---

– Фиглярство проходимца! – презрительно закричал Теодульф.

– Оружие мужа, – с достоинством ответил чужеземец. – Едва ли череп твой крепче этого шишака.

Он сказал что-то Вольфу, который поставил на столб, на расстоянии полета копья, старый железный шишак. Инго на глаз измерил это расстояние, взвесил оружие в раскачивающейся руке, навесом метнул его в шишак и сделал мощный прыжок вперед. Сильно затрещал лопнувший металл, однако палица снова полетела назад, и снова Инго ловко схватил ее. В кругу раздался крик изумления, и любопытная толпа собралась вокруг разбитого шишака.

– Так и быть, – снисходительно сказал Теодульф. – Ты показал нам свою ловкость, теперь испытай себя и в нашем обычае. Приведите коней!

Сперва поставили двух коней – голова в голову. Прыгуны подались назад и бросились вперед с небольшого разбега. Этот прыжок удался почти всем, но при трех конях перепрыгнуть их посчастливилось лишь немногим, а через четырех перепрыгнул один только Теодульф. Подходя из-за коней к толпе, он кинул на Инго вызывающий взгляд и жестом пригласил его продолжать. Чужеземец немного наклонил голову и сделал такой же прыжок, но с такой легкостью, что поляна огласилась одобрительными криками. Тогда Теодульф потребовал пятого коня для трудного прыжка, редко кем исполняемого даже из самых искусных воинов. Но раздраженный туринг решил совершить невозможное. Он поставил коней таким образом, чтобы серый оказался пятым, затем оглянулся вокруг, принял приветствие своих друзей, сделал мощный прыжок и, опускаясь на землю, только задел спину серого. Но в тот момент, когда Теодульф горделиво выступил вперед и наслаждался радостными восклицаниями народа, за ним раздался еще более громкий крик. Обернувшись, он увидел чужеземца, который быстро и легко сделал точно такой же прыжок.

Туринг побледнел от злости и молча пошел на свое место, тщетно стараясь побороть зависть, сверкавшую в его глазах. Подойдя к чужеземцу, старики славили его искусство, а маститый вождь сказал:

– Если вид твой не обманывает меня, чужеземец, то искусен ты и в прыжке через шестерых коней, что называется королевским прыжком и что на веку человеческом удается не всякому витязю. В молодости мне случилось раз увидеть это, но народу моему – никогда. Приведите шестого коня! – громко крикнул он.

В кругу раздался говор, стоявшие далеко стали протискиваться вперед, а юноши между тем поспешили поставить коня. Вдруг к Инго подошла княгиня и, огорченная поражением своего родственника, тихо сказала гостю:

– Подумай, витязь, что стрела охотника легко поражает глухаря, когда, распустив крылья, он подает свой голос.

Но Инго взглянул на Ирмгарду, которая в радостном ожидании стояла за спиной своей матери, ласково улыбаясь ему. С зардевшимися щеками он ответил:

– Не гневайся на меня, княгиня, меня вызывают, я не набивался на состязание, но неохотно отказывается муж от предложенной ему чести.

Он отошел назад, высоко взлетел вверх и совершил прыжок под радостные возгласы всего народа. Возвращаясь назад, он не обращал уже внимания на недовольное лицо княгини и радовался только, что ему удался подвиг и что щеки Ирмгарды подернулись розовым отливом. Долго еще толпились зрители, восхваляя отвагу чужеземца, пока состязанию мужей не поставили других целей. С того момента Инго молча стоял возле начальников, и никто уже не вызывал его на новое состязание.

Солнце уже склонялось к земле, когда Гильдебранд подошел к князю и пригласил все общество к столу. В радостном ожидании мужчины последовали приглашению, они направились ко двору и поднялись по ступеням храмины. Гильдебранд и кравчий шли впереди и рассаживали гостей по их достоинству и своему обычаю. Трудная это была работа, потому что каждый желал подобающего ему места: или за княжьим столом, или вблизи его и скорее по правую, чем по левую от него сторону. Длинным рядом стояли столы; для почетнейших мужей были кресла с ручками, для именитых – с высокими спинками, для юношей – красивые скамейки. Нелегко было угодить каждому, но Гильдебранд разумел свою должность, и приходилось ему расхваливать места то ради соседей и близости к женщинам, то ради прекрасного вида на залу. Возле дверей длинными рядами разместились застольники хозяина; там на почетном месте сидел Теодульф, а напротив него, на нижнем конце, Инго. Все сидели в ожидании, как вдруг появился подчаший со слугами, несшими в прекрасных деревянных чашах приветственный напиток; хозяин встал, выпил за здоровье гостей и, поднявшись, все осушили чаши. Затем вошел стольник с белым посохом, а за ним длинными рядами служители, поставившие на стол первую перемену. Каждый тогда взял свой нож, висевший у него на боку, и бодро принялся за еду.

Вначале за столами все было тихо, потому что голод не позволял никому говорить, и только тихо восхваливалось обильное угощение хозяйки. Но старейшины, сидевшие недалеко от князя, обменивались важными речами, вспоминали о былых подвигах витязей и восхваляли достоинства своих коней. Прочие же кушали, охотно внемля словам стариков.

И один благородный муж, сидевший подле князя, громко начал:

– Поистине, нет ничего приятнее для меня, как такое пиршество летом, когда соотечественники, в воинских доспехах, приветствуют друг друга на зеленом лугу, когда седовласые мужи вспоминают о старых походах, а воинственная молодежь доказывает играми своими, что доблестью она увеличит со временем славу отцов своих. Греет светлое солнце, и улыбается гостям лицо хозяина. Тучные стада гуляют, и ячменные колосья темнеют под южным ветром; радуется сердце человека и неохотно в такую пору предается он заботам. Но даже за трапезой не подобает мужу отставлять свой меч дальше, чем на хватку руки, ибо коловратна жизнь в долинах человеческих. Небо может покрыться щитом черных облаков, земля – белым покровом снега; непрочно людское счастье, и новый день может принести с собой и новую судьбину. Вот и теперь ходят промеж народа вести из римских земель, многих тревожит это, и мысленно спрашивают они нашего хозяина – не получал ли он вестей, которые нам полезно было бы знать?

Речь эта выражала мнение всех, со всех столов послышалось одобрение, затем наступила полная тишина. Но князь осторожно ответил:

– Все мы слышали о великих бранных тревогах и впоследствии мы поразмыслим, может ли это быть нам полезно. Однако ж не советую я, чтобы мы, обитатели лесов, отвращали сегодня тревожные взоры от чащ наших. Мы знаем только то, что занесено к нам из чужбины путниками, что, быть может, они сами видели и что может оказаться лишь смутным слухом. Поэтому теперь наши верховые едут лесами на юг за свежими вестями. Мы ждем их возвращения, и затем мудрые рассудят, стоят ли вести того, чтобы народ тревожился ими.

Слова эти показывали, что хозяин ничего не хочет объяснять народу о римской войне; поднялся смутный ропот, и Ансвальд понял, что гостям приятно было бы узнать побольше и что они недовольны его молчанием. Поэтому по тайному знаку хозяина вперед выступил Гильдебранд и сказал:

– Приближаются танцоры и просят вашей благосклонности.

Все умолкли, каждый приладил свой стул поудобнее, а женщины повставали со своих мест.

Впереди шли флейтист и волынщик, а за ними двенадцать танцоров, все молодые воины из числа княжьих застольников, в белой нижней одежде с разноцветными поясами, с блестящими мечами, а впереди Вольф, тринадцатый, король мечей, в красной одежде. У входа они остановились, приветствуя общество наклоном мечей, затем начали хороводную песню, медленными шагами продвигаясь на свободное место, к скамье князя. Король мечей стоял в середине, окруженный двенадцатью товарищами с поднятыми вверх Мечами. По его знаку музыканты заиграли; движения танцоров стали быстрее, одна их половина понеслась по внутреннему кругу направо, а другая – по внешнему в противоположную сторону, причем каждый танцор обменивался с каждым поочередно ударами меча. Вдруг в пространство между мечей нырнул король и понесся в танце, поочередно то в круге, то вне его, отражая удары своим оружием. Рисунок танца становился все изощреннее, движения танцоров еще более убыстрились, и каждый из них, словно в бою, извивался, избегая ударов кружащихся вокруг партнеров. Затем они в такт музыке разбились на части, устремились друг на друга, сверкая оружием, и наконец, по трое-четверо сомкнулись в воинственной позе. Внезапно, сделав мечами широкий круг, они преклонили их к земле и в мгновение ока сомкнули в искусном сплетении в виде щита. Король мечей стал на щит, а двенадцать товарищей приподняли его на высоту своих плеч, и стоя таким образом, он приветствовал мечом князя, гостей и женщин. Подобным же образом танцоры медленно опустили его на землю, отделили свои мечи и снова бросились друг на друга, но их прыжки и удары были теперь быстры, как молния. Глаз едва мог успевать следить за отдельными ударами, вихрем мелькала светлая сталь, фигуры воинов носились в блеске оружия, пронзительно свистела флейта, грубо гудела волынка, искры летели от мечей. И эта потеха длилась до тех пор, пока, словно по волшебству, танцоры не остановились попарно друг против друга в положении ратоборцев. Затем снова зазвучала хороводная песня, и медленным, широким танцевальным шагом они удалились в двери залы. За столами грянула буря одобрительных восклицаний, гости восторженно встали со своих мест и радостно благодарили танцоров.