Антон Дубинин - Катарское сокровище

• Название: Катарское сокровище
• Автор: Антон Дубинин
• Жанр: Исторические приключения

Первая история из цикла об инквизиторе брате Гальярде ОП. 1256 год.

---

Все, что он пока мог предложить — это расставить франкских сержантов охранять выходы из деревни, но и такая полумера его не утешала: местному ли уроженцу при желании не найти тайной тропинки. Тут не пятнадцать франков надобно, а по меньшей мере тысяча, чтобы оцепить деревню сплошным кольцом. Да и Аймер разворчался, что все сержанты круглые сутки наблюдают за деревней, расхаживая по ней взад-вперед, а замок и инквизиторов — брата Гальярда на самом деле — никто не охраняет. В то время как убийца ходит на свободе, и может быть, как раз сейчас таится прямо тут, за дверью, ожидая, пока кто-нибудь отделится от компании…

— В чем-то он и прав, брат мой, — слегка нервно оглядываясь на дверь, сказал брат Франсуа. — Хотя бы пару человек с оружием надо при себе оставить. Второго Авиньонета не хотелось бы.

— Второго Авиньонета не будет, — мрачно пообещал Гальярд, откладывая протокол речи некоего Бонета Руж, обвинявшего в ереси в основном отказавших ему в благосклонности женщин. «Гильеметта Маурина, она же Пастушка, известная еретичка и гнушается плотской любовью. Она и мужу-то своему Пейре, говорят, ничего не дает…» — Второго Авиньонета не будет, потому что второго такого святого мужа, как Христов мученик Гильем Арнаут, среди нас, братие, не найдется.

— Тем более нам, грешным, меньше причин жизнью рисковать, — обоснованно возразил Франсуа, делая пометки на полях. Аймеровы слова о подстерегающем убийце так растравили его, что он то и дело, как бы невзначай, поглядывал в сторону двери. Гальярд не выдержал, шумно встал.

— Брат, что вы все озираетесь — неужели впрямь убийцу в гости ждете? — Чтобы утешить Франсуа, доминиканец с кривой улыбкой прошел к двери, резко открыл ее — и сам едва не вскрикнул от неожиданности: от самого порога отпрянул ужасно бледный рыцарь Арнаут.

Остальные повскакали, Аймер даже стул уронил. Шуты площадные, стыдясь их и своего испуга, подумал Гальярд; скоро ставни хлопнувшей будем бояться, от петушиного крика в обморок падать! Отец Гильем, всегда со дня своей смерти присутствовавший у него в голове, неодобрительно нахмурился. Гальярд с досады напустился на и без того смущенного хозяина дома:

— Что за обычай, эн Арнаут, караулить под дверью? Хотели войти — входили бы, как честный человек, постучавшись и нас окликнув. Или вы подслушиваете? Ну и как успехи, разобрали что-нибудь интересное?

— И в мыслях не имел, отец, — заблеял несчастный рыцарь, на глазах теряя остатки достоинства. Он не привык еще к брату Гальярду в гневе, прищуренному, с побелевшим шрамом, цедящему слова сквозь зубы. Зрелище не для слабых духом, Аймер тоже обычно не мог его вынести, особенно потому, что видел нечасто.

— Говорите, зачем пришли, эн Арнаут. Если хотите обсудить урожай или грядущий ужин — сейчас у нас нет времен. Мы, как видите, заняты.

— Да нет же… Я как добрый католик хотел… Все же собираются, вот и я…

— Так вы с покаянием пришли? — запоздало догадался и устыдился себя брат Гальярд. Неизвестно, почему он не ожидал столь естественного поступка именно от управителя замка. Может быть, потому, что видел его каждый день за ужином и невольно воспринимал как «человека внутреннего круга», а не одного из деревенских жителей, подлежащих опросу.

— Скорее, отцы мои… оправдаться хотел. На всякий случай.

Успокоенная братия уже шуршала листами, пряча пергаменты с чистовиками протоколов, вынимая бумагу для «минуты». Все слегка стеснялись своего испуга и избегали встречаться взглядами. Брат Гальярд не избежал общей участи: занимая главное место, смотрел только перед собой. На рыцаря Арнаута.

— Прикройте дверь, прошу вас. Брат Франсуа… Люсьен ведь не пишет «минуты», может ли он во время допроса постоять в дверях, последить, чтобы никто не входил? Благодарю, брат… Итак, эн Арнаут де…

— Тиньяк, — подсказал тот, стоя навытяжку рядом со скамьей и не зная, можно ли сесть. Вот же бедняга, в своем-то собственном замке сесть не решается! Гальярду стало его жалко. И как-то совестно.

— Садитесь, эн Арнаут де Тиньяк, разговор-то, возможно, затянется. Так чего ради вы решили дать показания? Да еще и именно сегодня, когда большинство народа предпочитает… мм… отсиживаться дома?

— Потому что я честный католик и дворянин, и не боюсь никакой еретической сволочи, — с нежданной гордостью ответствовал рыцарь Арнаут. — Мужланы жалкие. Убили пьяненького кюре — и думают, теперь никто и рта не осмелится раскрыть? Я, между прочим, с графом Фуа в походы хаживал еще в двадцать шестом году… то есть, на стороне короля и Церкви, конечно, — поспешно добавил он.

— Оставьте, никого теперь особенно не волнует, на чьей стороне и где вы сражались в двадцать шестом году.

Напряженная фигура Арнаута даже как-то обмякла от облегчения. Он уселся на скамью, широко расставив ноги и уже больше напоминая потомка высоких родов, каким себя пытался рекомендовать.

— Мы — церковный суд, а не светский; — продолжал брат Гальярд. — Вопросы политики, да к тому же политики тридцатилетней давности, оставим обдумывать королевским уполномоченным. Вы же ответьте, впрямь ли вы придерживаетесь учения Святой Римско-католической Церкви и готовы ли вы поклясться на Святом Писании в каждом слове своих показаний?

— Да. Да.

— Прекрасно, — брат Гальярд плеснул в чашку воды из кувшина, промачивать горло по ходу разговора. — Тогда приступим, эн Арнаут де Тиньяк. Назовите сперва ваше полное имя… Возраст… Происхождение. И не обижайтесь на нас, если будем переспрашивать — показания, как вы понимаете, следует записывать как можно более точно…

Рыцарь Арнаут развернулся вовсю. Как и следовало ожидать, он сообщил все, что думает о байле — «человеке низком, продажном, якшающемся с еретиками по собственной воле и желанию; одним словом — мужлан и бастард». Также в его речах фигурировали обе Гильеметты — старая и молодая, старик ризничий (с которым якобы было «что-то нечисто, хотя вроде бы культ Церкви нашей он усердно отправляет»), неизменный Бермон ткач, еще несколько человек помельче. Аймер усердно писал, Франсуа поддерживал рассказчика доброжелательными кивками, а брат Гальярд… Брат Гальярд слышал свой голос будто со стороны. В нем происходила бешеная работа мысли. Внутренняя боль, уколовшая его разум еще в момент, когда рыцарь Арнаут отпрянул из-за распахнутой двери, все нарастала — и теперь обрела голос и человеческие черты. Усмешливое худое лицо Гильема Арнаута, его настоятеля и учителя, умные темные глаза, бородка как с Распятия. «Ты на правильном пути, сын. Непокой не всегда происходит от нечистой совести. Ты попросту забыл кое-что важное; постарайся вспомнить — подцепи за кончик эту длинную бечеву — и все станет на свои места…»

Дверь… рыцарь Арнаут… Брат Франсуа вскочил… Кто-то когда-то неожиданно появился в дверях? Нет, не то… Отец Джулиан, напугавший их, выскочив из темноты?.. Страх… Я боюсь… Я не боюсь никакой еретической сволочи…

— Прошу прощения, отцы мои, можно глоток вашей водички? — Арнаут приподнялся со скамьи, прочищая горло. — Я столько говорить за раз не привык, опять-таки извиняюсь…

Брат Гальярд неотрывно смотрел на его руки, наливающие воду из кувшина. Тихий плеск о дно глиняной чашки показался ему оглушительным. Понимание было как вспышка, и облегчение от него оказалось столь огромным, что монах откинулся на спинку стула, сдерживая неуместную улыбку. Несмотря на тяжесть сделанного открытия, оно радовало уже одной самоценной истиной, отсекающей все прежние неверные дороги. «Молодец, сын мой, — одобрительно кивнул Гильем Арнаут, усмехаясь своим особым образом, так что на щеках проявлялись хитрые ямочки. — Я всегда говорил — разум и память, умение замечать: вот что делает следователя. Даже вопреки его собственному желанию делаться следователем, заметим честности ради.»

Наконец рыцарь Арнаут допил свою воду, промокнул бритый подбородок рукавом. Еще несколько строк Аймеровым стремительным почерком. Дотерпел. Пора.

— Эн Арнаут де Тиньяк, ознакомьтесь с протоколом. В случае, если все записано верно, вы должны будете поклясться в истинности своих слов на Святом Писании.

— Поклясться я всегда готов, и даже с нашим удовольствием, — бодрый Арнаут не особенно внимательно пробежал глазами кривые Аймеровы строчки. — Да и незачем читать-то особенно, я вам, святые отцы, достаточно доверяю. На чем клясться? Вот на Распятии, или на книге?

Не слишком-то чистая рыцарская рука с обломанными ногтями легла на кожаную обложку Слова Божия. Брат Гальярд смотрел на Арнаутову руку с предельным вниманием. Руки, руки людей… Так похожие на вид на пронзенные гвоздями пясти Христовы… Сегодня этой рукой ты берешь хлеб и творишь крестное знамение, а несколько дней назад, быть может…

— Можете ли вы поклясться на Святом Писании, что сообщили нам правду, только правду, и ничего кроме правды?..