Джон Коллиер - «На полпути в ад»

• Название: «На полпути в ад»
• Автор: Джон Коллиер
• Жанр: Современная проза

Рассказы классика английской и американской литературы Джона Кольера невозможно спутать с произведениями ни одного другого писателя. Отличающееся самыми неожиданными поворотами сюжетной линии, его исполненное тонкого юмора повествование ненавязчиво увлекает читателя в мир детектива и мистики, фантастики и реальности.

Сборник рассчитан на самый широкий круг читателей.

---

— По правде сказать, они таки и были леденящими, — ответила мать. — Я утром встала совсем разбитая. Это был несчастный мистер Бенскин.

— Что?! — переспросил мистер Спирс.

— Ну да, ты убил беднягу Бенскина. Хотя не могу взять в толк, зачем тебе убивать своего компаньона.

— Затем, что тот настаивал на проверке отчетности, — объяснила Милдред. — Так всегда бывает. Я знала, что папуля кончит одним из двух: или его убьют, или он сам попадет на весилецу.

— На виселицу, — сказала крошка Дафна. — А кого он убил?

— Помолчи, — сказал отец. — Эти детки меня в гроб вгонят.

— Значит, так, дорогой, — продолжала миссис Спирс, — мне снилось, что поздно ночью ты был с мистером Бенскином. Он подвозил тебя в своей машине, и вы говорили о делах-знаешь, как бывает: приснится умный-умный разговор о вещах, о которых и представления не имеешь, но во сне вроде все понятно, хотя на самом деле, конечно, чистая белиберда. Совсем как с анекдотами. Приснится, что придумала самый лучший анекдот на свете, а проснешься…

— Не отвлекайся, — строго заметил мистер Спирс.

— Значит, дорогой, вы болтали, а потом въехали в его гараж, а гараж был такой узкий, что дверцы у машины можно было открыть только с одной стороны, вот ты и вылез первым и сказал ему: "Одну минуточку", потом опустил спинку переднего сиденья его маленького "шевроле" и пробрался к заднему сиденью, где лежали ваши пальто и шляпы. Да, говорила я или нет, что вы ехали без пальто, потому что ночь была теплая, какие сейчас стоят?

— Дальше, — сказал мистер Спирс.

— Значит, там лежали ваши пальто и шляпы, на заднем сиденье, а мистер Бенскин все еще сидел за рулем. Его пальто было темное, он всегда его носит, а твое из светлого шевиота, которое ты вчера надевал, и там лежали еще ваши шелковые шарфы, и шляпы, и все остальное, и ты взял один шарф — они оба были в белый горошек, помнится, на мистере Бенскине был шарф, похожий на твой, когда он обедал у нас в прошлое воскресенье, только у него шарф был темно-синий. Значит, ты взял шарф, сделал на нем петлю, а сам все это время про что-то рассказывал мистеру Бенскину и вдруг набросил петлю ему на шею и задушил его.

— Потому что тот настаивал на проверке отчетности, — вставила Мйлдред.

— Однако это… это уж слишком, — произнес мистер Спирс.

— С меня-то уж этого вот как достаточно, — сказала его супруга. — Я так напереживалась во сне. Ты достал веревку, к одному концу привязал шарф, а другой обмотал вокруг балки, что в крыше гаража, чтобы выглядело, будто он сам с собой покончил.

— Боже всемогущий! — сказал мистер Спирс.

— Я видела это так ясно, что просто слов нет. А потом все перемешалось, как бывает во сне, и ты все время появлялся в том самом шарфе, и он все время обматывался у тебя вокруг шеи, а потом был суд, и на суде опять был шарф. Только при дневном свете увидали, что это шарф мистера Бенскина, потому что он темно-синий. А при электрическом он казался черным.

Мистер Спирс крошил пальцами хлебный мякиш.

— В высшей степени удивительно, — произнес он.

— Конечно, все это глупо, — сказала жена, — но ведь ты сам заставил меня рассказать.

— Не так уж это и глупо, если разобраться, — ответил мистер Спирс. — Вообще-то мистер Бенскин действительно подвез меня вчера в своей машине. У нас был очень серьезный разговор. Не вдаваясь в детали, скажу, что я обнаружил весьма странные дела у нас в конторе. Пришлось с ним объясниться. Разговор был долгий. Возможно, я пришел домой позже, чем мне показалось. И знаешь, когда мы с ним расставались, у меня возникло чудовищное предчувствие. Я подумал: "Этот парень собирается покончить с собой". Именно так я и подумал. Едва не вернулся назад. Я почувствовал… я почувствовал ответственность. Дело было серьезное, и я поговорил с ним начистоту. — Неужто мистер Бенскин — мошенник? — воскликнула миссис Спирс. — Мы разорены, Гарри?

— Нет, до этого не дошло, — ответил мистер Спирс. — Но порядком залезли в долги.

— А ты уверен, что это он? — спросила миссис Спирс. — Он… он такой честный на вид.

— Либо он, либо я, — ответил мистер Спирс. — А я тут ни при чем.

— Но ты ведь не веришь, что он… что он повесился?

— Сохрани господь! Но, учитывая мое предчувствие, — оно, должно быть, и навеяло тебе этот сон.

— Роза Уотерхаус, правда, тоже видела во сне воду, когда у нее брат ушел в плавание, — сказала миссис Спирс, — но он так и не утонул.

— Таких случаев можно насчитать тысячи, — отозвался муж. — Но, как правило, подробности в этих снах всегда перевраны.

— Дай-то Бог, чтобы так оно и оказалось! — воскликнула миссис Спирс.

— Например, — продолжал мистер Спирс, — этой ночью мы как раз не снимали ни пальто, ни шарфов: обстановка едва ли располагала к интимности.

— Еще бы, — сказала миссис Спирс. — Подумать только, что мистер Бенскин на такое способен!

— Уж кто бы никогда не подумал, так это его жена, бедняжка, — мрачно заметил мистер Спирс. — Я твердо решил пощадить ее чувства. Поэтому-Милдред и дети, слышите! — что бы там ни случилось, никому об этом ни слова, ни даже полсловечка. Понятно? Никому! Вы ничего не знаете. Одно-единственное слово может навлечь позор на несчастную семью.

— Ты совершенно прав, дорогой, — сказала жена. — Я присмотрю, чтобы дети не болтали.

— Привет, мать! — крикнул Фред, врываясь в комнату. — Привет, шеф! Есть не буду-нету времени. Если ли повезет, только-только успею на поезд. Кстати, чей это шарф? У тебя ведь такого не было, правда, пап? Темно-синего? Можно, я его надену? Господи, да что это с вами? Что с вами, я спрашиваю?!

— Иди сюда, Фред, — сказала миссис Спирс. — Иди сюда и закрой дверь. На поезд можешь не торопиться.

ГЕЙ 0'ЛИРИ

Этому, отважному, энергичному и на редкость упитанному клопу на белоснежной груди Рози О'Лири жилось, как в раю. Восемнадцатилетняя Рози была служанкой в уютном особняке доктора из Вермонта, и ни одному клопу с сотворения мира никогда не было так привольно, как нашему герою. Себя он ощущал богатым землевладельцем, а пышную грудь Рози — сочным холмистым лугом, по которому текли молочные и медовые реки.

Рози слыла самым веселым, пылким, живым, подвижным, невинным и резвым существом на свете, из чего следует, что и у нашего клопа характер и здоровье были отменными. Ведь всем известно, что клопы за одну трапезу поглощают почти столько же, сколько весят сами, и, следовательно, заимствуют у того, кем питаются, не только физические кондиции, но и темперамент, эмоции, привычки и даже нравственные устои.

Поэтому нет ровным счетом ничего удивительного, что вышеозначенный клоп передвигался гораздо быстрей остальных и беспрестанно превозносил свою счастливую судьбу. Питался он молодой, горячей, высококачественной кровью служанки, а потому не было в мире более веселого, глупого, упитанного, быстрого и хорошо сложенного клопа, чем Гей 0'Лири. "Геем" его прозвали за жизнерадостность, а фамилию — словно аристократ свой титул — он позаимствовал у Рози, своей "недвижимости".

Однажды Гей, присосавшись к груди служанки, почему-то вдруг опьянел и впал в глубокую задумчивость. В четверг вечером, однако, задумчивость сменилась крайним возбуждением — еще бы, Рози пригласили в кино!

В то время наш клоп относился к киноискусству без особого интереса и первую половину сеанса просидел за вырезом платья служанки, не глядя на экран. В десять часов вечера, однако, Гей проголодался, а поскольку Рози, судя по всему, домой не собиралась, он решил перекусить, что называется, в походных условиях и, как обычно, вонзил свой хоботок в грудь служанки, поближе к сердцу. Возбуждение, в которое он по какой-то неизвестной причине впал к вечеру, должно было бы предупредить его о значительных изменениях, происшедших в природе и качестве того нектара, каким он питался, — но Гей 0'Лири, увы, был столь же простодушен и беззаботен, как и Рози, а потому лишь несказанно удивился, обнаружив, что некогда легкий, искрящийся напиток превратился теперь в теплый, нагоняющий дремоту сироп, приторность и жгучесть которого начисто лишили его подвижности. По его телу пробежала дрожь, глаза стали слипаться, и когда, насытившись и потихоньку пустившись в обратный путь, он наткнулся вдруг на чью-то незнакомую руку, то нисколько не опешил, не заметался, а неохотно уполз восвояси, глядя с вялой улыбкой через плечо, как это делают самые заурядные тараканы.

Забившись в щель плюшевого сиденья. Гей погрузился в хмельной сон, а проснувшись несколько часов спустя, испытал привычное всякому пьянице легкое чувство стыда. Было раннее утро, Рози и ее спутник исчезли, зал опустел, и поживиться, судя по всему, было нечем. Гей стал с нетерпением ждать открытия кинотеатра, ибо аппетит у него был превосходный. Наконец двери открылись, в зал потянулись зрители, и на сиденье, где скрывался Гей, плюхнулся какой-то бледный юнец, который сначала нетерпеливо ерзал, а потом, когда фильм начался, тяжело вздохнул. Почесав передней ножкой хоботок подобно тому, как пьяница облизывает губы, прежде чем пропустить стаканчик вина. Гей забрался юнцу под жилет и, не потрудившись даже прочесть перед едой молитву, приник к коже своего нового кормильца между четвертым и пятым ребром, в том месте, где напиток чист и свеж, как нигде.