Владимир Даль - Избранные произведения

• Название: Избранные произведения
• Автор: Владимир Даль
• Жанр: Русская классическая проза

В издание входят избранные повести, рассказы, очерки и сказки известного лингвиста, фольклориста, этнографа и писателя В.И. Даля (1801-1872), написанные им в 1832-1857 гг. (`Бедовик`, `Денщик` и др., сказки: `О Иване Молодом Сержанте...`, О Шемякином суде...`, О Георгии Храбром...` и др.).

---

Привели, да и увязили меня в такое место, что не дай бог ни другу, ни недругу. Сижу я неделю, сижу другую, денег со мной нет ни гроша - хоть пропадай! Наконец через великую силу упросил я, чтоб хоть послали обо мне весть подрядчику: авось хоть он не вступится ли. Подрядчик пришел, выкупил меня у писаря. Я измолился ему, как вот отцу родному; работал все лето, пришло дело к расчету - с костей да на кости - он насчитал еще рублей семь на меня! "Как, мол, так? Побойся ты бога!" - "Да вот как: вот, мол, что следует тебе за лето; вот сколько вычету за прогул, когда был болен, а вот сколько, как сидел в сибирке; да вот еще выкупу за тебя дано. Гляди, что осталось: вот, семи рублей не хватает".

Поплакался я на обиду да пошел к другому подрядчику: авось-де не посчастливится ль получше. Так старый подрядчик не отпускает, не отдает паспорта; принужден занять у нового деньги да расплатиться: вот и заработал. А тут еще опять-таки за прописку, да то, да се, так я опять в долгу, как в репью. Ну. авось, бог милостив, отработаем, что-нибудь заслужим; благословясь, пошел опять снова. Проходит месяц, другой, третий, что-то подрядчик наш больно плох делается, все отнекивается; как придет дело к расчету, все, говорит, после, а выдает, кому уж больно нужно, по гривнам да по копейкам. Мы потолковали промеж собой - как быть? Уйдешь, все пропадет, что заработано; кажись, он человек добрый, и люди хвалят - останемся да поработаем, авось не обидит. Пришел срок, надо распускать рабочих, а подрядчика нашего нет, пропал. Сиял он, вишь, работы с торгов, по планам, рассчитав по свае и по кирпичику, а тут вышло не то: как пришлось к делу, ан планы те и не родятся; тут прибавить, там убавить, тут на сводах сделать, там под бут сваи забить, - а всего этого по ряду и не было; он туда, сюда, хотел было откинуться - так не пускают; деньги-то усадил, пошел просьбы писать да смазывать - и сел; вот он, сердечный, утопился ли, как сказывали, бежал ли куда, только что пропал, а мы с одними руками да с брюхом остались. Покуда водили нас, да допрашивали, да выдали паспорты, так последние крохи и проели, .и животики подобрались; срок паспортам вышел, гонят, ступай домой - вот я и пришел. Батюшка Иван Тимофеевич, что .хочешь, то надо мною и делай.

Подумав немного, приказчик все-таки счел за нужное побранить Осипа и постращать его, тем более что и сам он не оспаривал пользы этого, уверяя, что народ ныне все друг на друга смотрят и что потачки нельзя давать никому. Но затем Иван Тимофеевич простил Осипа, то есть не наказывал его, а велел приходить еще раз за паспортом, обещав написать господам и просить их, чтобы еще потерпели до следующего года. "А коли тогда не внесешь, то уж не прогневайся, будет плохо: либо с тягла ссажу тебя да в работу пошлю, либо лоб забреем. Дальше делать с тобой нечего".

Осип провел дома, в семье, несколько недель довольно спокойно, готовясь опять в путь. "За один-то год, - говорил он, - бог даст, как-нибудь уплачу я оброк, а уж за два - хоть разопнуться, так не добудешь, об этом и думать нечего. А что будет со мной, как и на тот год приду, хоть не то, что как ныне, да с недоимкой? А что ж будет - будет, что богу угодно. Власть его святая".

Пришло время отправления, и Осип, получив паспорт свой и строгое повторение добрых советов и наказов, отправился. Всю дорогу раскидывал он на умах, как ему ухитриться, чтобы отбыть повинность с недоимками и выйти хоть без поживы, да лишь бы самому быть живу. "Не до барыша, - думал он про себя, была бы слава хороша..." А между тем и на умах у него концы с концами не сходились. Он опять подумал: "Власть господня", - и пошел дальше.

Проработав еще круглый год, не заболев ни разу и не посягая на спасение погибающих, Осип заработал и на этот раз получил от подрядчика долю свою сполна; но ее едва только доставало на уплату годичного оброка, потому что он принужден был услать домой рублей семьдесят, частью на прокорм семьи, а частью на помощь ей же, по полученной отписке, что лошадка пала и работать нечем. Возвращаясь домой сам - третий с двумя товарищами, он уже принимался рассчитывать на все лады; но и тут и там не хватало, потому что и тут и там были долги после несчастного года. Горе стало больно опять одолевать нашего двоеданца; а когда его еще и товарищи обидели дорогой, напившись пьяными и поколотив его сам - друг за то, что он во весь путь не хотел поднести им ни одной косушки, то он, крепко разбранившись с ними, покинул их хмельных и пошел один вперед. "Что ближе из неминучей беды, то лучше, - подумал он, - за горами только страсти живут".

На другой день, когда заветная дума стала у него все больше и больше разыгрываться, он то упадал духом, плачась на судьбу свою, то опять придумывал средства, как бы пособить горю, то со спокойствием и решимостью шел встретить свою участь. Невольно пришло ему при этом на мысль, что-де есть же люди богатые, которым ничего не стоило бы подарить бедняку сто рублев, и бедняк был бы спасен. Вспомнил он также известное в том краю происшествие, где крестьянин срезал чемодан у проезжавшего и нашел там, кроме вещей, большую сумму денег, так что разжился с той поры; между тем как прошло уже годов более десятка и никто не дознался этого дела, и мужик живет себе спокойно и богатеет. "Стало быть, не разорил же он того господина, - продолжал он думать, выводя бог весть из чего такое заключение, - а опосля того он зарекся и стал мужик смирный и честный, не обижает никого... А пошел он на это дело, может статься, также не по своей воле, а по нужде..."

Осип оглянулся, а за ним тянется по сыпучему песку рыдван осмериком. Кляч напутано много, но толку мало: пески по ступицу. Рыдван поравнялся с Осипом. Время холодное, все кругом запутано, а на запятках привязан, будто для соблазна, чемоданище с замком, продетым в ременную мочку. С четверть часа Осип шел рядом с каретой, поглядывая то на ямщика и лошадей, то на чемодан, в котором, надо быть, набиты все Одни деньги. Были сумерки, лес по обе стороны дороги тянулся Вплоть, и Осип подумал: "Если б кто стал срезывать чемодан этот и даже воришку заметили бы с козел, то ему легко по первому крику соскочить и уйти в лес... А принести-то мне нечего барину, в контору то есть, хоть и все отдать, так все недочет велик; а дома-то что будет?"

Осип оглянулся - он шел следом за каретой - никого нет, все пусто. Он присел на запятки, думая: "Хотя доеду, все легче будет..." А между тем, ощупывая кругом чемодан и видя, что он только припутан веревкой, Осип достал из-за пояса топор свой и продолжал думать: "Вот как бары-то без оглядки ездят - видно, много у них лишнего добра, - долго ль до греха, вот ведь только подрезать веревку - и своротил его долой, пожалуй и сам упадет, как где тряхнет на кочке..." Думая это, он уже подрезал веревки, о которых говорил, сбросил чемодан на землю, а сам стоял перед ним в каком-то страхе и недоумении, оглядываясь во все стороны. Он почти уже хотел кричать вслед за рыдваном, чтоб взяли потерянный чемодан, но у него затянуло гортань, так что он с трудом только дышал, а говорить не мог.

"Что будешь делать, - сказал Осип, надумавшись, - стало быть, такая судьба моя; тут мудровать нечего: взял чемодан за ухо и потащил его через канавку в сторону". Уже порядочно смеркалось, а потому Осип далеко в лес не забирался, а расположился на опушке и, взрезав кожу, начал перебирать вещи, доискиваясь денег. Долго перерывал он белье, книжки, платья, одеяла и прочее и никак не мог понять, куда эти деньги девались. Перебрав все по ниточке и убедясь наконец, что денег нет, он встал, поглядел вокруг себя и опять на добычу свою и, горемычно почесывая затылок, теперь только стал раздумывать, как же ему быть и куда с вещами деваться. Во-первых, он чемодана не донесет на себе; во-вторых, если б и донес или выбрал что есть получше из вещей, так неминуемо с ними попадется, потому что на следующей же станции проезжайте, без сомнения, объявят о пропаже, а село наше оттуда всего двадцать верст. "Эка притча, подумал он, - эко грех попутал! Догнать было их да сказать, что нашел, так не догонишь теперь, да и не поверят: веревки обрезаны, попадешься и не разделаешься..." Осип плюнул, проклял соблазнителя своего, перекрестился и пошел скорыми шагами вперед, бросив чемодан и вещи на произвол судьбы.

Между тем двое товарищей его, с которыми он поссорился, покинув их назади, проспались, протрезвились и, торопясь домой, к рассвету пришли, на мамаево побоище, как они его называли, на то место, где лежали распоротый чемодан и разбросанные вещи. Они также шли сторонкой, тропой, и потому прямо наткнулись на Осипову беспутную работу. "Это что, парень, гляди-ка!" - поглядели сперва, оробели было немного, полагая, что тут был разбой и убийство, но, разобрав и догадавшись вскоре, в чем дело, рассудили, что чем добру этому пропадать тут даром, так лучше его забрать.

- Весь чемодан с собой тащить опасно, - сказал один. - А мы, брат Серега, разберем-ка лучше по рукам что есть получше, да, завернув во что-нибудь, привесим себе замест котомок, и пойдем: гляди-ка ты, что добра тут! Это вот, вишь, белье все тонкое, хорошее, и платье тож; придем домой, спрячем, а опосля продадим.