Ирина Волчок - В Калифорнии морозов не бывает

• Название: В Калифорнии морозов не бывает
• Автор: Ирина Волчок
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9524-4282-5

---

— В чём не упрекнёшь? — не поняла Александра.

— Ну, как это… Ну, в том, что она меня кинула, — простодушно сознался Витька. — Не оправдала надежд. То есть — не захотела помочь встать на ноги. Алексанна Пална, может, хоть вы на неё повлияете? Всё-таки разведёнка — это позорный статус. А так бы всё поправили, и как ничего не было. Да я, в принципе, на бизнесе и не настаиваю. Я бы и так работать согласился, в какой-нибудь хорошей компании. Топ-менеджером там, или ещё что-нибудь вроде того. По Москве таких вакансий — море, я знаю. А у вашего мужа связей, наверное, миллион. Тогда и денег никаких не надо было бы, только если за квартиру… ну, снимать ведь придётся. На собственную квартиру я пока не претендую. И у Славки в Москве перспектив больше было бы. Алексанна Пална, вы на неё повлияете? Может, хоть вы что-нибудь сможете сделать…

Александра помолчала, пару раз глубоко вдохнула-выдохнула и как можно спокойней сказала:

— Нет, не смогу. Ты уже сам сделал всё, что мог.

— Вот так, значит, — тоже помолчав, начал Витька, поднимаясь во весь рост. — Вот так нынче олигархи с роднёй поступают… Послал бог родственничков… Ну, ничего, как аукнется…

Моня угрожающе зарычал и тоже поднялся во весь рост, меряя Витьку взглядом. Взгляд был пренебрежительный: Витька был всё-таки не самым крупным представителем своего человеческого рода, а Моня — самым крупным представителем своего собачьего, и прекрасно знал об этом. Витька тоже об этом знал, но забыл на нервной почве. Сейчас вспомнил — это было заметно по тону, которым он заговорил:

— Я только помириться хотел, Алексанна Пална. Семья всё-таки… Я ведь Славку люблю, честно. Я готов её простить. Так что вы, если что, так и скажите… Ладно, мне уже идти пора, у меня ещё дела сегодня. Я пойду, Алексанна Пална?

Смотрел Витька не на неё, а на Моню.

— Омон, к ноге, — приказала Александра.

Моня подошёл и встал рядом, не спуская глаз с Витьки. Александра придержала пса за ошейник, и Витька боком-боком прошмыгнул мимо, в дверях оглянулся, но Моня опять изобразил голосом раскаты грома приближающейся грозы, и Витька побежал дальше, уже не оглядываясь. В окно Александра видела, как он добежал до калитки, выскочил на улицу, крепко захлопнул за собой калитку и торопливо пошёл прочь, быстро скрывшись за всё ещё плотными и почти зелеными кустами бузины у соседнего дома.

— Благодарю за службу, — сказала Александра Моне. — Теперь и ты иди погуляй. А я пока твой обед разогрею. И свой тоже. Уже полдень, а мы с тобой голодные, как собаки.

Моня согласился и неторопливо пошёл во двор, а Александра поставила обе кастрюльки — с Мониным обедом и со своим — на огонь, зажгла колонку и принялась перемывать посуду, потому что именно таким способом она еще совсем недавно собиралась формировать у себя позитивное мироощущение. Наверное, сейчас для формирования позитивного мироощущения одного мытья посуды будет недостаточно. Придётся ещё вымыть полы, а потом посидеть в горячей ванне.

Нет, но вот откуда они берутся, такие козлы? То есть, конечно, карьеристы. Что, в принципе, сути дела не меняет.

2. День

Горячая ванна — самое действенное средство от всех неприятностей. Валяешься, нюхаешь миндальное мыло, как токсикоман, и ни о чём не думаешь. Кроме одного: нельзя закрывать кран, а то колонка перегорит. Вода всё время шумит, это немножко неудобно, потому что не слышно, что там в доме делается. Хотя что плохого там может делаться? Моня на боевом посту. Надёжный защитник, не зря его назвали Омоном ещё в младенчестве, когда никто и подумать не мог, что беспородный клубок щенячьего пуха, в одно прекрасное утро обнаруженный бабулей Славки на крыльце под дверью, со временем вымахает в огромного зверя. Грамотные собачники подозревали в Моне голубую кровь кавказских овчарок. Кто-то сказал: волкодав. Ещё кто-то сказал: это одно и то же. Все вместе сказали: переросток. Очень уж крупный для любой породы. Требуется серьезное воспитание, а то такой крупный зверь может оказаться опасным. Тем более, что характер этого клубка пуха проявился в первый же день. Славкина бабуля налила в миску молока, хотела поставить миску в кухне на пол, а Славка перехватила её руку: не надо приучать зверя жить в доме, будем кормить пока на веранде, там и коробку для него поставим, временный дом, пока будку во дворе не сделали. Щенок увидел, как его благодетельницу хватает за руку какая-то наглая пигалица, заслонил бабулю своей мелкой тушкой и, оскалив молочные зубы, вполне по-взрослому зарычал на Славку.

— А я что говорила? — возмущённо сказала Славка. — С ним в одном доме вместе жить — это всё равно, что… с ОМОНом!

Моню пришлось воспитывать. Этим занялась Славка. Сначала, пока Моня был клубком пуха, она таскала его по всяким собачьим учителям за пазухой, укутывая шарфом и защищая курткой от холода и ветра. Она думала, что Моня нежный и теплолюбивый зверь — ведь на Кавказе тепло. Собачьи учителя отказывались учить такого мелкого, пусть, мол, сначала достигнет школьного возраста. Славка обзавелась справочниками по собаководству, перезнакомилась со всеми собачниками в округе, ходила смотреть, как тренируют служебных собак на специальной площадке, — и в результате ещё до достижения школьного возраста Моня превзошёл множество собачьих наук, и когда собачьи учителя наконец-то согласились с ним заниматься, то Моня уже знал гораздо больше любого учителя. Так говорила Славка. Моня был со Славкой полностью согласен, но на занятия ходил охотно, потому что там его неизменно хвалили, а доброе слово и кошке приятно, кто ж этого не знает…

Александра решила, что уже вполне сформировала в себе позитивное мироощущение, и вылезла из ванны. Теперь не забыть бы как следует расчесать волосы, если они высохнут не расчёсанными, то потом голова будет — дикобраз отдыхает. И колонку выключить. И воду перекрыть. Она давно отвыкла от такой техники, и все необходимые операции требовали некоторого умственного усилия. Бытовая техника в их с Максимом квартире не требовала никаких умственных усилий, поскольку имела функцию, которую Максим называл «защита от дурака». Потому что эта техника была рассчитана на американских и западноевропейских потребителей. Так Максим говорил.

Позитивное мироощущение заметно окрепло.

Александра сделала умственное усилие, выключила колонку, дождалась, когда остынет вода, завернула краны — и в наступившей тишине услышала сердитое жужжание своего телефона. Ой, надо же было его с собой в ванную взять! Наверное, Максим уже несколько раз звонил! Она там формировала позитивное мироощущение, а он о ней волновался! К тому же — у него зубчик! Ему нужна моральная поддержка!

На ходу теряя тапки и натыкаясь на мебель, Александра понеслась в комнату, краем сознания отметив, что ведёт себя, как Славка.

Телефон жужжал сердитым басом, ползал вокруг вазы с рябиновыми ветками и время от времени нападал на неё, звонко тюкая углом корпуса по гладкой керамике. Рябиновые ветки в вазе подрагивали от сдерживаемого смеха. Александра поймала телефон с третьей попытки.

— Живая, — с облегчением сказал Максим. — А то звоню, звоню… Или ты всё-таки уснула? Я тебя разбудил? Нет, тогда спи, я потом позвоню.

— Я очень даже живая! — горячо заверила мужа Александра. — Ничего я не уснула, я в ванне валялась. А ты к врачу собираешься?

— К какому врачу? К геронтологу, что ли?

— К стоматологу! — закричала Александра. — Максим! Мы же договаривались!

— У стоматолога я уже был, — небрежно ответил Максим. — Подумаешь — зуб… Совершенно не больно. Разговоров больше. И это всё, что тебя интерсует?

— А зачем дразнишься? Бессовестный. Молодец. Я тобой горжусь. — Александра немножко подумала — и вспомнила: — Нет, меня ещё вот что интересует… Ты помнишь, в чём я была, когда мы впервые встретились?

— В такси, — с готовностью ответил Максим. — То есть, наверное, это не совсем такси было. Старый «Опель», тёмно-синий, скорее всего — бомбист, у него шашечки съёмные были. А водитель хороший, профессионал, хоть и бомбист.

— Опять дурака валяешь? — обиделась Александра. — Я не про такси, а про то, как я была одета.

— Как пленный немец под Москвой, — жалостно сказал Максим и тяжело вздохнул. — Прямо сердце кровью обливалось. Прямо обнять — и плакать.

— Поподробнее, — холодно потребовала Александра. — У меня такое подозрение, что ты вообще ничего не помнишь.

— Помню! — возмутился Максим. — Причём — в мельчайших подробностях! Особенно меховые валенки. Разве такое можно забыть?

— Это были не валенки, а сапоги с меховыми отворотами… А еще что помнишь?

— Ну, ещё сверху что-то лохматое было. Кажется, вязаное. Да? Тоже очень смешно.

— Почему это смешно? — рассердилась Александра. — Между прочим, и сапоги с меховыми отворотами, и вязаные палантины потом в моду вошли, и никто не смеётся.