Глория Му - Вернуться по следам

• Название: Вернуться по следам
• Автор: Глория Му
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-054471-4, 978-5-403-01699-5

Издатели начали охотиться за этой книгой ещё до того, как она была закончена – отдельные части, выложенные в Интернете, собрали сотни восторженных отзывов. Всем хотелось узнать о приключениях необыкновенной девочки, живущей в удивительном краю, среди собак и лошадей.

Глория Му сохранила детскую остроту восприятия – она переживает и дурное, и хорошее так, будто не покидала страну высоких деревьев, сильных людей и огромных животных, страну нежную, суровую и прекрасную. И читатель её глазами смотрит не на глянцевую фотографию, – на мокрую блистающую акварель, на яркий зелёный, ослепительный синий, на бессмертную рыжую лошадь, которая мчится в галопе по вечным лугам, на детский силуэт, припавший к гриве, – и думает об одном: «Держись, девочка, не упади».

---

Дети, конечно, не относились всерьез к моим словам о том, что можно выучить всему этому любую собаку. Они воспринимали это как чудо.

Когда я видела, что животные устали, и заканчивала представление, детвора окружала нас и требовала: «Еще! Еще!» – было даже страшновато, знаете. Все лезут, кричат, и ничего нельзя объяснить. Нельзя было объяснить, что звери не автоматы, что они не могут скакать три часа подряд, – никто не слушал, все хотели, чтобы чудо продолжалось.

Мне пришлось научиться отказывать без объяснений.

«Успокойтесь, – говорила я, – мы придем завтра, а сейчас мы уходим».

И мы уходили куда-нибудь подальше. Не надо объяснять, почему я любила гулять одна?

Со взрослыми было не лучше. Деревенские называли меня «бiсова дитина» («чертово отродье», если по-русски), и не только из-за ученой козы.

Началась эта история, когда я была совсем маленькой, чуть старше года.

У Зоси заболела сестра, и она уехала в свой Львов недели на две, так что папа вынужден был брать меня с собой на работу.

И вот однажды он отлучился из кабинета, а к нему пришла одна деревенская старушка. Я уже довольно бойко болтала и, увидев незнакомую бабушку, высунулась из коляски и сказала:

– Здравствуйте, бабуся! Посидите, доктор сейчас придет.

Это была стандартная формула, я сто раз слышала такое от медсестер, но бабульку чуть кондратий не хватил – прибежавший на вопль папенька едва ее откачал, старуха все тыкала пальцем в мою сторону и беззвучно разевала рот.

Когда папа понял, в чем дело, он рассмеялся:

– Чего вы испугались, баба Вера? Это же не говорящая собака, а всего лишь говорящий ребенок!

Но баба Вера не видела говорящих детей такого возраста, деревенские-то начинали разговаривать не раньше двух, – и телега покатилась.

Надо сказать, полностью оправдала доверие старушки и поддерживала свою репутацию как могла – нет, не нарочно, просто так получалось. Все, все было в кассу – и все мои выходки, и то, что я умела читать, ну и звери тоже.

Не может же быть нормальным человек, разговаривающий с козой, да? А я вообще любила животных и не боялась их. Самые свирепые деревенские псы ластились ко мне и виляли хвостами, а случай с Ковбаской только утвердил деревенских в том, что я однозначно шайтан.

Сейчас буду сложно объяснять. Был у нас водовоз по кличке Яешня. Звали его так, потому что он купил как-то рыжего мерина на бойне и назвал его… правильно, Ковбаска. Деревенские же насмешники каждый раз спрашивали: «Ковбаска, а где твоя яешня?» – пока самого владельца меринка не прозвали… правильно, Яешня.

Так вот, вез этот самый Яешня как-то воду на этом самом Ковбаске, а этот самый Ковбаска возьми да и встань прямо посреди дороги, и ни с места. Конечно, деревенская дорога – это вам не Садовое кольцо, тем не менее какое-никакое движение застопорилось, проезжающие люди на чем свет стоит бранили Яешню, а тот никак не мог совладать с лошадью и, хоть был он мужчиной отнюдь не злобным, осерчал и стал нахлестывать Ковбаску по жопе со всей дури.

На ту беду лиса близехонько бежала, то есть я проходила мимо и, увидев такой беспредел, потопала к лошади, чтобы уговорить ее сдвинуться с места. Не спрашивайте, почему я была уверена, что получится. Была уверена.

Подойдя к Ковбаске, я обнаружила, что дело нечисто: мерин стоял, низко опустив голову, бока его были неестественно раздуты, уши прижаты. Яешня и сам бы это заметил, если бы его не дергали, а так он был озабочен только тем, чтобы убрать лошадь с дороги.

Я подошла к мужичку и попыталась схватить его за руку.

– Дядя Яешня! Дядя Яешня, – нудила я, – не бейте Ковбаску, он не капризничает, он заболел!

Но Яешня был слишком зол, чтобы меня слушать.

– Уйди, сопля! – прикрикнул он и оттолкнул меня.

Я больно шлепнулась на задницу, а Ковбаска не выбрал лучшего времени, чтобы тяжело опуститься на колени, а потом завалиться на бок. Лошадь повисла в упряжи, жутко вытянув шею и закатив глаза, а Яешня с ужасом уставился… правильно, на меня.

Подхватившись с земли, я подбежала к лошади. Ковбаска дышал с трудом, но дышал.

– Я за доктором, – сказала я оторопевшему Яешне и побежала к отцу (больница была близко, а ветеринар – только в колхозе).

Мне свезло, папа не был занят, а так как и сам любил животных, то без лишних разговоров прыгнул в свой «жигуленок» и съездил за ветеринаром.

У Ковбаски была колика, ему сделали каких-то уколов, подняли, поводили. Для мерина все закончилось хорошо. А вот для меня…

Казалось бы, чего особенного в том, что деревенская девочка разбирается в лошадях? А в том, что ребенок слишком много болтает? А в том, что человек учит всяким фокусам своего пса?

А вот по совокупности преступлений я была признана… правильно, бiсовою дитиною. На мое счастье, глаза у меня были серыми, а не черными, поэтому меня считали добрым бесенком, а не злым, так что никто меня не обижал и детей мною не пугали.

Но тетя Галя имела все основания смотреть на меня с жалостью (а если вы помните, с этого и начиналось лирическое отступление). Видите ли, в чем дело, если бы я даже умела летать, деревенские все равно считали бы меня «уродиком» и жалели – как теленка-альбиноса или двухголового цыпленка. Не имеет значения, что цыпленок чувствует себя прекрасно, здоров и счастлив – отличаться от нормы плохо, и все тут.

Мама Игорька не запретила своему сыну дружить со мной – хотя для парня, у которого и так были неприятности, я была не лучшим кандидатом в друзья, как вы понимаете.

Она была доброй женщиной, а может быть, и сама слишком хорошо знала, что значит «жить не по-людски»? Не знаю. По-моему, глупо объяснять такие вещи. Так же глупо, как объяснять, почему мы с Игорьком стали неразлейвода.

Конечно, были причины, я и сама могу назвать не меньше пяти, но зачем? Все эти разговоры о том, почему он ее полюбил, почему она его разлюбила, – такая печальная глупость, вы не находите? И хотя это легкомысленно с моей стороны, сейчас, когда все все знают о любви, я, наверное, всегда буду относиться к ней, как деревенские дети – к танцующей козочке. Без объяснений.

Глава 4

– А не боишься, что тебя тоже отлупят, если будешь со мной дружить? – с опасливым интересом спрашивал Игорек, а я беспечно отвечала:

– Подумаешь – отлупят! Мало меня лупили, что ли?

Нет, не то чтобы меня лупили много, но дралась я довольно часто, и даже Зося уже смирилась с тем, что я прихожу домой с битой харей, и почти не ругалась, а только орала солдафонским голосом: «Тр-р-р-р-ое суток ар-р-реста!» (У папы научилась.)

Но, видите ли, побить человека с большой собакой – большая проблема, поэтому мои драки обставлялись даже несколько парадно.

Для начала из толпы детей выбирался самый крепкий и здоровый мальчишка (ну, конечно, если я не с ним собиралась драться) – держать собаку. Мишенька был послушным псом, но совершенно не переносил, когда на меня поднимали руку; то есть даже бить было не обязательно, достаточно было просто замахнуться – и пес рычал, а если уж меня совсем начинали вбивать в песок, он мог не сдержаться и броситься на выручку, а это было нечестно.

Я говорила Мишеньке специальный код «лежать – нельзя – игра», мальчишка же должен был виснуть у пса на ошейнике и предупреждать ором дерущихся, если вдруг что.

Дрались мы один на один, остальные дети скакали вокруг и подбадривали бойцов визгом. Чисто бокс английский, в общем.

Но с Игорем-то все было иначе – его били кодлой, а так как он никогда не бегал и не просил пощады (ну есть такие люди), то, бывало, забивали почти до потери сознания, волокли к реке и бросали в воду (да, дети жестоки, потому что они – всего лишь маленькие люди, а никакие не ангелы). Как не утопили – загадка.

Ничего этого я не знала и продолжала думать, что двое на одного – это гнусность и что всегда можно договориться. Довольно скоро мне предоставилась возможность осознать свою ошибку.

Первая наша драка с деревенскими детьми прошла под знаком удивления с большой буквы «у» и с обеих сторон.

Дети страшно удивились, увидев меня в настолько неподходящей компании, кто-то даже поинтересовался, что я делаю с «этим цыганским выблядком».

Я же не менее удивилась, когда моих объяснений и призывов жить дружно никто слушать не стал, а где-то со второй фразы меня обозвали цыганской сукой и двинули в нос.

Честно сказать, первые минуты драки я позорно протупила – от удивления.

Меня никогда не били толпой – я уже говорила, а кроме того, когда люди, которых ты хорошо знаешь, даже где-то твои приятели, вдруг превращаются в кучу озверевших уродов, у которых одна цель – сделать тебе больно, по сути, без всякой причины, – это, несомненно, удивляет.

Так вот, мне разбили нос, подбили глаз и повалили с ног, а я все еще удивлялась, вяло брыкаясь.

Привел меня в себя собачий лай, и я, рванувшись из кучи дерущихся, завопила:

– Миша, фу! Миша, нельзя!

Собака неохотно улеглась, пряча нос в лапы (от соблазна), а меня ударили в спину, и, пропахав песочек своим (да носом же), я решила, что пришло время «грязных приемов», которым учил меня папа.