Андрей Серба - Тихий городок

• Название: Тихий городок
• Автор: Андрей Серба
• Издательство: Издательство ДОСААФ СССР
• Жанр: О войне
• Год: 1989

Сборник включает остросюжетные повести «Секретные имперские дела» Е. Федоровского, «Взрыв на рассвете» и «Тихий городок» А. Сербы, «Бумеранг» С. Демкина. Герои произведений — люди разных военных профессий. Это и казаки-пластуны, предотвращающие вместе с контрразведкой создание гитлеровцами агентурной антисоветской сети, и разведчики, сумевшие значительно оттянуть сроки создания фаустпатронов, и чекисты, содействовавшие срыву плана превратить Турцию в открытого союзника фашистской Германки. Всех их объединяет верность долгу перед Родиной, высокий профессионализм, мужество и героизм.

---

Мирзоев подошел к спящему и потряс его за плечо. Тот испуганно вскочил и, отшвырнув тару, вытянулся по стойке «смирно». Потом, сообразив, где находится, улыбнулся и сел на диван.

Как его зовут, черт возьми? Нахмурившись, Мирзоев машинально потер лоб.

— Вы, наверное, не помните, кто я, — пришел на выручку бородач. — Тофик Рагимов. Мы познакомились в Тиргартене, — заискивающе напомнил он.

— Да, да, знаю, — поморщился Шамиль.

…В тот вечер Мирзоев, как всегда, в одиночестве вышел побродить по улицам. Такие прогулки стали привычкой. Иногда, если не было срочной работы, он часами вышагивал по улицам, чтобы, вернувшись, бездумно броситься в кровать и забыться тяжелым сном. Мирзоев уже не первый год жил в Берлине, но так и не сумел привыкнуть к этому холодному, каменному городу. Да и к берлинцам тоже. Во всяком случае у него не было здесь друзей или близких знакомых. После офицерской школы, когда он работал референтом в штабе абвера, переводя всевозможные документы с турецкого и фарси, и позже, став преподавателем специальных курсов, Мирзоев ощущал со стороны сослуживцев полуфамильярную снисходительность высших к низшему. Осознав это, Мирзоев не пытался сблизиться с абверовцами: бездумно плыл по течению, старательно выполнял задания, мечтая в душе о том времени, когда наконец он вернется на Родину и заживет настоящей жизнью.

Он невольно замедлил шаги, услышав азербайджанскую речь. Разговаривали два солдата в форме восточного легиона. Они обсуждали какие-то свои дела. Одного из них Мирзоев, кажется, видел у себя на курсах. Хотя в абвере не было принято общаться с подчиненными во внеслужебное время, он, повинуясь внезапному порыву, подошел к солдатам.

…Из Баку Шамиля увезли, когда мальчику не было и десяти, но в мыслях он часто возвращался в родной город. Любить Баку научил его отец. Все годы, когда они жили в Турции, отец не уставал вспоминать Азербайджан, много рассказывал о нем сыну. И Мирзоев заговорил с земляками, которые еще недавно были там, дома. Он расспрашивал о Баку так, будто речь шла о какой-то диковинной стране: какая там погода, какого цвета море, как выглядят дома, много ли зелени… Но Тофик и его товарищ были начисто лишены воображения и не могли удовлетворить любопытство странного обер-лейтенанта. Вот песни Тофик пел хорошо и сам аккомпанировал себе на таре. В этом Мирзоев убедился, заглянув как-то вечером в общежитие курсантов.

Требовательно зазвонил телефон. Говорил полковник Макс Хейнкель, начальник разведывательной школы, которую окончил Мирзоев.

— Сегодня к четырнадцати ноль-ноль будьте на Тирпицуфер. Пропуск у дежурного. — Не дожидаясь ответа, полковник положил трубку.

В школе Мирзоев считался одним из лучших. Сказалось университетское образование и врожденная смекалка. Правда, предметы, которые приходилось изучать, — история разведывательного дела, шифры, вербовка и работа с агентурой — не увлекали его, так же, как оставляли равнодушными рассказы о подвигах разведчиков «третьего рейха». Но Шамиль умел неплохо скрывать свои истинные чувства. К этому вынуждало и то, что несмотря на внешнюю непринужденность, в абвере все было проникнуто безжалостной подозрительностью и строжайшей дисциплиной, любое отклонение от пресловутой «грюндлихкайт» — безукоризненно пунктуальной исполнительности — сурово каралось. И Мирзоев почтительно выслушивал приказы и скрупулезно выполнял их.

От беседы с полковником Хейнкелем у обер-лейтенанта осталось двойственное чувство. Начальник разведшколы расспрашивал, нравится ли ему работать преподавателем, интересовался его мнением о «восточном контингенте», с которым сталкивался на курсах, а в заключение спросил, не скучает ли он по родному Баку. Намек был достаточно прозрачен, и Мирзоев поспешил ввернуть стереотипную фразу о том, что готов выполнить любой приказ, если этого требуют интересы рейха.

Ответ, видимо, пришелся полковнику по вкусу. Угостив Мирзоева настоящей «гаваной», шеф коротко сказал, что ему предстоит срочно выехать в Стамбул. Там, на месте, он получит полный инструктаж от своего знакомого гауптмана Штендера. И последнее, что хотел выяснить полковник Хейнкель, кого из слушателей курсов мог бы рекомендовать Мирзоев на длительное оседание в России. После недолгих колебаний обер-лейтенант назвал имя курсанта Тофика Рагимова. Не то, что бы он вызывал у него какие-то особые симпатии, просто остальных земляков он знал еще меньше.

6

Самолет из Каира приземлился на стамбульском аэродроме Ешилькее ранним утром. Во время полета Гаранин ломал голову над тем, как он будет добираться до города в такую рань. Поэтому, когда Илья Ильич вышел на асфальтированный пятачок перед зданием аэровокзала и увидел с десяток такси, поджидающих пассажиров, то с облегчением вздохнул: его опасения оказались напрасными. Объяснив шоферу с помощью мимики и жестов, что ему нужна недорогая гостиница, майор, откинувшись на сиденье, еще раз мысленно повторил детали разработанного вместе с полковником Орловым плана. Судя по адресу, который передала «другу по эскадрилье» Эдит Шнель, родители Вилли жили на набережной в Бешикташ, неподалеку от бывшего султанского дворца Долмабахче. Было решено, что в первый день Гаранин найдет их дом и постарается издалека увидеть самого Вилли Шнеля, чтобы убедиться, действительно ли это тот самый летчик, с которым он познакомился в псковских лесах. На следующий день предстояло самое трудное: выбрать удобный момент и встретиться с обер-лейтенантом где-нибудь на улице. Если окажется, что у Вилли есть машина, Гаранин решил с самого утра нанять на целый день такси, благо недостатка в них в Стамбуле, кажется, не было. Дальнейшее зависело от того, как поведет себя обер-лейтенант Шнель. Начальник отдела категорически приказал майору не рисковать и при малейшем подозрении отказаться от встречи.

Еще в Москве майор выучил план Стамбула и теперь безошибочно узнавал большинство улиц, по которым проезжал. Таксист привез его к гостинице в узком переулке рядом с площадью Таксим в центре европейской части города. Это было весьма кстати, так как отсюда к Бешикташ можно добраться пешком.

Приведя себя в порядок после дороги, Гаранин пошел знакомиться с городом. Как и подобает иностранцу, впервые попавшему в Стамбул, прежде всего он направился на улицу Истикляль. Поход вдоль роскошных витрин ее магазинов занял почти два часа. Пришлось даже купить кое-какую мелочь, чтобы не привлекать излишнего внимания. После этого можно было искать дом Вилли. Гаранин свернул налево и вышел на улицу Неджети-бей. Около порта он остановился поглазеть на крошечную литейную в полуподвале, отделался от назойливого лотошника, предлагавшего по дешевке «личные вещи» султана, и не спеша двинулся вдоль берега Босфора. Миновав резные ворота и ажурную решетку дворца Долмабахче, Гаранин замедлил шаги. Он делал вид, что любуется панорамой пролива, усеянного десятками судов, катеров, лодок. Наконец, в ряду других домов на набережной мелькнул нужный ему номер. Это был старый, давно некрашенный дом с двумя истертыми ступеньками перед входом и выступающим над тротуаром деревянным вторым этажом.

Гаранин безразлично взглянул на него, постаравшись запечатлеть в памяти мельчайшие детали, и пошел дальше в сторону дворца Чераган. И только после того, как осталась осмотренной и эта архитектурная нелепица, в которой перемешались стили разных эпох и народов, он повернул обратно. Вдруг у майора появилось неприятное ощущение, что за ним следят. Гаранин едва удержался, чтобы не обернуться. Поравнявшись с большой зеркальной витриной магазина, он со скучающим выражением задержался перед ней и успел рассмотреть, что с него не спускает глаз коренастый человек в серой каракулевой папахе. Стоило Гаранину остановиться, как застыл на месте и он. «Ну и физиономия, видно, свиреп, как настоящий потомок янычара, — подумал Илья Ильич. — А вот работает топорно». Чуть поодаль от Янычара топтался невысокого роста рябоватый парень в такой же серой папахе, из-под которой торчали огромные уши.

Неожиданное наблюдение могло означать только одно: Гараниным по какой-то причине заинтересовалась турецкая полиция. Иного объяснения, учитывая, что он всего несколько часов находится в Стамбуле и здесь его никто не знает, майор просто не находил. Сам по себе этот факт не играл бы никакой роли, — ведь в паспорте имелись все необходимые визы и отметки, — если бы не встреча со Шнелем.

Главное — нужно во что бы то ни стало избавиться от наблюдения. После этого придется рискнуть и пойти на контакт с Вилли без предварительной разведки. Ведь завтра за Гараниным могут увязаться более опытные «топтуны», избавиться от которых будет куда труднее.

Илья Ильич спокойно спустился на набережную к причалу Кабаташ. Туда как раз пришвартовался паром, перевозивший людей и автомашины через Босфор в Ускюдар, азиатскую часть Стамбула. С парома стекала шумная людская река, медленно сползали машины. Не успели последние пассажиры сойти на берег, как хлынула встречная толпа. Вслед за людьми потянулась вереница машин. Гаранин с интересом наблюдал за этим зрелищем. «Пожалуй, паром вполне годится для того, чтобы избавиться от наблюдения», — подумал майор. Он быстро взбежал по трапу, но не стал проходить внутрь, а облокотился на поручни у борта. Это выглядело вполне естественно: приезжий иностранец желает полюбоваться панорамой живописного холма со стадионом «Мидхат-паша», которая открывается между Морским музеем и дворцом султана. Вслед за ним на паром проскочил Янычар, а затем и Ушастый. Когда паромщики уже начали убирать сходни, Илья Ильич обратился к одному из них и, показывая на часы, спросил: