Андрей Серба - Тихий городок

• Название: Тихий городок
• Автор: Андрей Серба
• Издательство: Издательство ДОСААФ СССР
• Жанр: О войне
• Год: 1989

Сборник включает остросюжетные повести «Секретные имперские дела» Е. Федоровского, «Взрыв на рассвете» и «Тихий городок» А. Сербы, «Бумеранг» С. Демкина. Герои произведений — люди разных военных профессий. Это и казаки-пластуны, предотвращающие вместе с контрразведкой создание гитлеровцами агентурной антисоветской сети, и разведчики, сумевшие значительно оттянуть сроки создания фаустпатронов, и чекисты, содействовавшие срыву плана превратить Турцию в открытого союзника фашистской Германки. Всех их объединяет верность долгу перед Родиной, высокий профессионализм, мужество и героизм.

---

— Потому, Николай Николаевич, что в своих философских мудрствованиях вы перемешали грешное с праведным, — с раздражением ответил Игорь. — Поймите главное: величие большевистской России основано на горе и лишениях таких, как вы. А теперешняя красная Россия так же чужда и враждебна вам, бывшему белогвардейскому генералу, затем политэмигранту, как и четверть века назад. Вам нет в ней места, ваш удел — прозябание на чужбине. А вы говорите о каком-то примирении с большевиками, поете хвалу их армии.

Бывший генерал снисходительно улыбнулся.

— Игорь, вы путаете трагедию отдельной личности или даже крах целого общественного класса с поступью истории, с ее правдой. Да, я потерпел поражение как индивидуум, зато победило то, что во сто крат важнее, — новое начало в судьбе России. По сравнению с этим фактом горе или счастье любого из нас ничего не стоит.

— Об этом предоставьте судить мне самому, — скривил губы Игорь. — О трагедии личности и о поступи истории хорошо рассуждать в семьдесят лет, а не в двадцать восемь. — Он нервным движением руки отбросив назад упавшую на лоб прядь волос. — Впрочем, это ваше дело, прощать большевиков или нет, приветствовать их вторжение в Европу или преградить ему путь. Но я потомок князей Мещерских, не простил им ничего. Большевики исковеркали всю мою жизнь, и я не прощу им этого никогда! Особенно своих ран, полученных в сорок первом под Смоленском и в сорок втором на Кавказе! — выкрикнул Игорь. — Для меня нет новой России, а есть Совдепия, которая всегда будет оставаться моим врагом!

— В таком случае мне вас просто жаль, князь, — спокойно проговорил Николай Николаевич. — Я, конечно, сочувствую вашему горю, однако нельзя возводить его в абсолют. Тем более допускать, чтобы чувство мести брало верх над разумом и заглушало в душе все остальные чувства, в том числе такое святое, как любовь к Родине.

— Позвольте с вами не согласиться, Николай Николаевич, — вступил в разговор сидевший рядом с бывшим генералом мужчина с благообразным лицом. — Почему вы считаете, что в наше время продолжение борьбы с большевизмом является бесперспективным делом? Только потому, что они победили в войне с Германией? Да-да, победили… — твердо повторил он, заметив, что Игорь намерен возразить ему. — Но этот результат говорит опять-таки не о силе большевизма, а о том, что Германия допустила в ходе подготовки к войне ряд весьма существенных просчетов и была за это надлежащим образом наказана.

Откинувшись на спинку кресла, Николай Николаевич рассмеялся. Громко, весело, заразительно, как чаще всего смеются дети.

— Побойтесь бога, Николай Иванович! Подумайте, что говорите! Рассуждать подобным образом простительно князю, но никак не вам, кадровому русскому офицеру, полковнику, умудренному опытом контрразведчику! Конечно, всякая битая сторона и оказывается битой, что была или слабее победившей, или допустила в ходе борьбы непростительные ошибки. Дабы понять сию элементарную истину, не нужно иметь ни большого ума, ни являться военным авторитетом. А вот чтобы подойти к себе и противнику объективно и правильно разобраться в причинах своей и его слабости и силы, в допущенных обеими сторонами ошибках и просчетах, для этого действительно нужны незаурядный ум и гражданское мужество. Всё то, чего когда-то не хватало мне, а вам не хватает и поныне. Однако простите, что перебил вас.

— Ничего страшного, Николай Николаевич. Куда страшней то, что в последнее время мы перестали понимать друг друга… Но вернемся к теме нашего разговора. Да, мы и Германия каждый в свое время потерпели крах в битве с большевизмом. Ну и что? Разве у него не осталось других врагов? Как бы не так! Англия и американские Соединенные Штаты — вот наши главные союзники в завтрашней борьбе с Советами. Они уже не повторят ни наших ошибок, ни тех, что допустила Германия.

— Вот еще одна ваша ошибка, Николай Иванович. Рассудите сами, кто или что может угрожать стране, одержавшей верх в такой войне? Англия и Соединенные Штаты, о которых вы упомянули? Не думаю. Скажу больше, убежден, что вскоре после окончательного поражения Германии та или иная форма большевизма восторжествует в значительной части европейских государств.

— Отчасти согласен с вами, Николай Николаевич. Сейчас в Европе некому воевать против большевизма. Но это реалии сегодняшнего дня, а не завтрашнего.

— Господа, вы совсем забыли о времени, — раздался голос еще одного мужчины, находящегося за столом. — Через сорок минут наступает комендантский час, а вашей полемике не видно конца. Стоит ли из-за таких пустяков ломать копья и отвлекаться от чаепития?

— Это вовсе не пустяки, господин войсковой старшина,[33] — строго сказал Игорь, с заметной неприязнью глядя на мужчину. — Так что ваша ирония по данному поводу неуместна.

Войсковой старшина не спеша повернулся в кресле, с подчеркнутым любопытством, словно видел его впервые, посмотрел на Игоря.

— Да ну? — насмешливо спросил он. — А впрочем, ваше сиятельство, вы правы. Мне не дождаться краха большевизма, а вы, конечно же, надеетесь до него дожить. И не просто дожить, но и вернуть себе все, чего вас лишили красные. Только вот маленькая неувязка: как вы собираетесь доказать свое отношение к князьям Мещерским? Согласно распускаемым вами слухам, после гибели родителей вас из России вывезла какая-то дальняя родственница, ныне покойная. Никаких документов о рождении у вас нет, иных свидетельств вашего сиятельного происхождения тоже, статью и обличьем на князя вы не смахиваете…

— Как вы смеете? — крикнул Игорь, вскакивая на ноги. — Да я…

— Что — я? — грубо оборвал его войсковой старшина. — Потребуешь сатисфакции? Валяй… На чем будем биться: на винтовках со штыками или на саблях? Только учти, что в подобного рода забавах я преуспел еще в Галлиполи.[34] Так что подожми хвост, щеня.

Побледнев, Игорь сунул руку во внутренний карман пиджака, но Николай Иванович ухватил его за запястье.

— Образумьтесь, капитан! — И когда Игорь опустил руку, полковник повернулся к войсковому старшине. — А вы, Яков Филимонович, держите себя в рамках.

Войсковой старшина лениво зевнул, удобнее устроился в кресле. Был он чуть грузноват, широкоплеч, с короткой крепкой шеей… Крупный нос, усы с лихо закрученными концами, густой чуб, нависший над левым глазом. Если перед тремя его сотрапезниками стояли стаканы с чаем и розетки с вареньем, то перед ним хрустальный графинчик с водкой и тарелка с квашеной капустой и солеными огурчиками.

— А ведь Яков Филимонович прав, гостям пора уходить, — сказал Николай Николаевич, посмотрев на часы. — Если, конечно, они не пожелают остаться ночевать у меня.

— Увы, это исключено, — ответил Николай Иванович. — Так что, господа, надо прощаться.

Он поднялся из-за стола, подошел к вешалке. Снял с нее свое легкое осеннее пальто и вдруг, словно что-то неожиданно вспомнив, хлопнул себя ладонью по лбу и обернулся к бывшему генералу.

— Николай Николаевич, вы полагаете, что ЧК на самом деле решила оставить вас в покое?

— Думаю, что так. Иначе зачем им потребовалось отпускать меня?

— Возможно, хотят узнать, кто и зачем ходит к вам. Между прочим, чекисты не интересовались кругом ваших знакомых?

— Вы уже спрашивали об этом и получили ответ. Повторю еще раз. Можете быть спокойны, Николай Иванович: мое пребывание в ЧК нисколько не грозит вашей безопасности.

— Верю вам. Однако поймите, что это выглядит несколько странно: вначале арестовать вас, а затем отпустить. Не похоже на ЧК.

— А уж об этом судить не мне. Чекисты — ваши коллеги, так что в правилах подобных игр вы должны разбираться лучше меня. Между прочим, я сейчас вспомнил одну деталь, связанную с моим посещением ЧК. Совершенно случайно мне удалось увидеть несколько зверски убитых красноармейцев и услышать, что это могли сделать наши здешние соотечественники. Неужели такое возможно?

Николай Иванович с удивлением посмотрел на бывшего генерала.

— Почему бы и нет? Большевики сначала заставили нас покинуть Родину, а теперь явились к нам и сюда. А русские никогда не приветствовали своих врагов цветами.

— Я тоже русский, однако отчетливо провожу границу между вооруженным сопротивлением и бессмысленной жестокостью. Посему считаю, что подобные террористические акты свидетельствуют лишь о непонимании их организаторами сложившейся в Польше и во всей Европе ситуации.

— Мы опять не сходимся с вами во взглядах, Николай Николаевич. Я не столь легко изменяю своим принципам, как вы, и до сих пор убежден, что борьба с большевиками не должна прерываться или ослабевать ни на миг. У нас, русских противников большевизма, должен быть единственный принцип: борьба с ними всегда, везде и всеми доступными способами.

— Другими словами, вы на стороне убийц тех красноармейцев?