Александр Громов - Исландская карта

• Название: Исландская карта
• Автор: Александр Громов
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-17174-6

Новый остросюжетный роман популярного фантаста Александра Громова написан в жанре альтернативной истории и «альтернативной географии».

К началу двадцать первого века императорская Россия, процветающее патриархальное государство, занимает одно из ведущих мест в мировой политике, споря за глобальное влияние с Великобританией, Францией, Германией и другими развитыми европейскими державами. А Америки просто нет – ни Северной, ни Южной: от западных до восточных пределов Евразии простирается один огромный океан…

Граф Николай Николаевич Лопухин, тайный агент Третьего отделения, получает личный приказ императора – сопровождать наследника престола, направляющегося с официальным визитом в Японию. В ходе плавания Лопухину удается раскрыть международный заговор с целью устранения наследника. Теперь осталось только расстроить планы злоумышленников – в открытом море, без поддержки русского флота, под дулами корабельных орудий исландских пиратов, у которых появился новейший неуязвимый суперлинкор…

---

И только выдержке никто специально не учил. Незачем было. Либо обучаемый приобретал необходимое хладнокровие самостоятельно, либо попросту не имел шанса дойти до этапа стажировки.

И все же наглый выпад молокососа кольнул. Чуть-чуть. Привычно и почти не больно.

– Очень приятно с вами познакомиться, господа, – доброжелательным тоном произнес Лопухин и остановил вестового. – Принеси-ка мне завтрак, братец. Я голоден.

Вестовой испуганно заморгал. Кое-кто из офицеров не мог скрыть улыбки.

– Согласно походному расписанию завтрак на корвете производится в шесть часов утра, – извиняющимся тоном объяснил Пыхачев. – Обед будет в двенадцать. Боюсь, что сейчас кок сможет предложить вам только чай с бисквитами.

– Хорошо, пусть будет стронг ти с бисквитами. Принеси, братец.

– Виноват?.. – Лицо вестового выразило испуг и недоумение.

– Я сказал, чтобы ты сделал чай покрепче. Ну ступай.

Вестовой удалился.

– Наши Невтоны шибко грамотные, – с усмешкой молвил мичман Тизенгаузен. – Закажите им пудинг, так они вылупят глаза и скажут, что кушанье весом в пуд на тарелке не поместится.

Шутку не поддержали. Лопухин сделал вид, что ничего не слышал.

– Ваше императорское высочество, извольте пробудиться.

Лопухин не знал, сколько раз дворецкий наследника успел за сегодняшнее утро произнести эту фразу. Видно было только, что много. Звали дворецкого Карп Карпович Мокеев, и шесть поколений его предков служили царствующему дому. Был он немолод, имел крупный пористый нос, холеные бакенбарды и приобретенную многолетней службой привычку всегда держаться с достоинством, каких бы титанических усилий это ни стоило.

К оскорблениям он привык. Зато не всегда умел скрыть при посторонних стыд за своего господина.

– Ваше императорское высочество, уже поздно. Извольте пробудиться.

Несмотря на приоткрытый иллюминатор, в каюте пахло рвотой. Само собой, минувшей ночью камердинер и дворецкий поспешили раздеть и уложить в постель бесчувственного наследника, и камердинер дежурил при нем до утра. Увы, желудок цесаревича камердинеру не подчинялся, оставалось лишь бороться с последствиями при помощи тазика, мокрого платка и половой тряпки.

– Ваше императорское высочество…

На этот раз цесаревич замычал и попытался натянуть на голову одеяло. Потребовалось еще немало слов и осторожных похлопываний, прежде чем он мученически открыл один глаз и простонал:

– А, это ты, Сазан Налимыч? Чего тебе?

– Пора вставать, ваше императорское высочество. Неудобно-с.

– Отстань ты от меня, Карась Ершович. Видишь – болею. Дай лучше поправиться.

С сочным звуком пробка покинула горлышко коньячной бутылки. В один стакан Карп Карпович налил на палец коньяку, другой наполнил сельтерской. Приподнявшись на постели, цесаревич сглотнул коньяк, издал было горловой звук, от которого дворецкий проворно схватился за тазик, и, расплескивая, поспешно выхлебал сельтерскую.

– Ой, душевно-то как… – проговорил он, уронив стакан, тут же подхваченный дворецким. – Нет, я все-таки брошу пить. Честное слово, брошу. Как считаешь, Голавль Осетрович, надо бросить?

– Давно пора, ваше императорское высочество.

– Врешь ты все, Пескарь Уклейкович. Я ж так помру от скуки. Смешивать напитки не надо, это да. Ты уж впредь лучше следи за мной, Лещ Воблыч.

– Легко сказать, ваше императорское высочество. Вы же меня с собой брать не изволите.

– Еще чего не хватало – тебя! А ты все равно следи, понял? Как – не мое дело. Изобрети способ.

Багровый от стыда дворецкий почтительно наклонил голову, одновременно метнув панический взгляд на графа. Тут только Лопухина заметил и наследник.

– А, и вы здесь… Нет, Язь Судакович, ты за мной теперь не следи, теперь и без тебя найдется кому следить… правда, граф? Да, а где это я?

– На корвете, ваше императорское высочество, – будничным тоном сообщил Лопухин. – На траверзе острова Гогланд.

– Ну? А это где?

– Это в море.

Наследник долго морщил лоб, соображая.

– Так что же это значит? Мы уже в плавании, что ли?

– Совершенно верно, ваше императорское высочество.

– То-то меня тошнит. Это морская болезнь. Хотя мы вчера тоже здорово дербалызнули… Ты уж, Сом Сигович, расстарайся рассолу. И Моллера мне позови. Да, а где та певичка, как ее… мадемуазель Жужу, кажется?

– На берегу, ваше императорское высочество, – сообщил Лопухин.

– Как? А поручик Расстегаев? А Пенкин? А баронесса Розенкирхен?

– Все на берегу.

С минуту цесаревич смотрел на графа круглыми глазами, пытаясь вникнуть в смысл сказанного. Не вполне вникнув, задал уточняющий вопрос:

– Так кто же на борту?

– Ваш дворецкий и ваш камердинер, ваше императорское высочество. Кроме того, два взвода морской пехоты под командой полковника Розена для охраны вашей особы. Ну и я, конечно.

Цесаревич поморгал.

– А остальные что же? – спросил он обиженным тоном. – Они меня бросили?

– Наоборот. Мы их бросили.

Моргнув еще несколько раз, цесаревич прозрел.

– Что-о? Вы в своем уме?! Где капитан этого корыта? Позвать его сюда! Немедленно повернуть обратно!

– Никак невозможно.

– А я приказываю повернуть!

– Глубоко опечален, что вынужден отказаться исполнить волю вашего императорского высочества, – с легким поклоном ответил Лопухин, – ибо она идет вразрез с инструкциями, полученными мною от государя.

Наследник сразу как-то сник. Одарил цербера взглядом, не сулившим ему в будущем ничего хорошего, тем и ограничился.

Не приказал даже убираться вон. Лопухин вышел сам, не испрашивая позволения удалиться. Вслед за ним вышел, сразу устремившись в направлении камбуза, Карп Карпович – за живополезным рассолом, должно быть. Физиономия дворецкого выражала сдержанную неприязнь к церберу.

Обед в кают-компании наследник проигнорировал – то ли молча страдал, запершись у себя в каюте, то ли, что скорее, еще не освоился с расписанием жизни на корвете.

– Влипли мы с вами, граф, в историю, – наклонился к уху Лопухина Розен между первым и вторым блюдами. – Не будет нам прощения. Вот мой совет: делайте карьеру как можно скорее, чтобы при новом государе выйти в отставку в хороших чинах.

– Спасибо за совет, хотя и запоздалый. Я давно это понял.

– В самом деле?

– Да. В ту самую минуту, когда государь попросил меня принять эту миссию.

– Вы могли бы отказаться.

– Вы же не отказались.

– Но вам придется хуже, чем мне. В чем состоит моя функция? Всего лишь защищать наследника от внешних врагов. Наше дело простое, военное: либо защитим, либо умрем. Вам же предстоит защищать его от него самого. Наследник злопамятен и никогда вам этого не простит.

– Совершенно в этом уверен. Вы хотите предложить еще что-либо?

Розен явно смутился. Затем отрицательно качнул головой.

После полудня задул умеренный норд-ост. На «Чухонце» подняли косые треугольники парусов. Канонерка сразу начала наседать на идущий под паром «Победослав». Пыхачев, сменивший на мостике старшего офицера, приказал набрать сигнал «уменьшить ход».

– Почему мы не пользуемся ветром, Леонтий Порфирьевич? – спросил Лопухин, также поднявшийся на мостик.

– Хочу дать поработать машине, – отвечал тот. – Мало ли что может случиться.

– Вы в ней настолько уверены?

– Напротив. Я уверен в парусах. Если в машине что-то может сломаться, то я предпочитаю, чтобы поломка произошла здесь, вблизи родных берегов, и уж во всяком случае на Балтике, а не в океане. Что до угля, то мы пополним его запасы в Данциге и Копенгагене.

– Значит, мы не зайдем ни в Ревель, ни в Либаву?

– Нет, если не понадобится ремонт. Вы огорчены?

С мостика было хорошо видно, как по палубе, пошатываясь и хватаясь за такелаж, бестолково слоняется наследник престола. Временами цесаревич приближался к фальшборту и, приподнявшись на цыпочки, всматривался в горизонт, где вдали то проявлялась, то вновь тонула в дымке береговая полоска. Ход мыслей его императорского высочества был виден как на ладони: из Ревеля вызвать телеграммой свиту, и пусть всякие надутые индюки бурчат о дебоширах-собутыльниках и сомнительных женщинах. Плевать. Пусть злой цербер из Третьего отделения попытается выставить свиту силой! Вряд ли посмеет. А посмеет, так ему же хуже. Папа хочет скандала? Папа получит скандал!

– Совсем наоборот, я обрадован, – честно ответил Лопухин. – К сожалению, не в нашей власти отменить заход в Данциг. – Он вздохнул. – Да и в Копенгаген тоже.

Ничего более они не сказали друг другу, но обменялись взглядами из числа тех, что красноречивее всех велеречий. «Скверная вам выпала миссия, Николай Николаевич, – говорил сочувственный взгляд Пыхачева. – Коли наследник к тридцати годам не вошел в разум – пиши пропало. Намучаетесь вы с ним». – «Не обольщайтесь и вы касательно вашей миссии, Леонтий Порфирьевич, – отвечал взглядом Лопухин. – Привести корвет во Владивосток с цесаревичем на борту труднее, чем без цесаревича, это-то вы понимаете. Но вы еще не поняли, насколько это труднее. И не сочувствуйте мне, не то я начну сочувствовать вам…»