Колин Маккалоу - Бита за Рим (Венец из трав)

• Название: Бита за Рим (Венец из трав)
• Автор: Колин Маккалоу
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-04088-9

Римская республика в опасности. Понтийское царство угрожает Риму с востока. Гражданская война раздирает саму Италию. Смута объяла государство, народ в растерянности. Благородные стали подлыми, щедрые — жадными, друзья предают. А человек, удостоенный венца из трав — высшего знака отличия Республики за спасение граждан Рима, проливает реки крови своих соотечественников. Что будет ему наградой на этот раз?

---

Сладкоголосый и медоточивый, Сульпиций выбрал верный тон.

— Кто они такие, вообразившие, будто созданы сидеть в Сенате и принимать решения, когда едва ли не каждый из них является нищим и безнадежным должником? — вопрошал он. — Каждому из нас, кто задолжал, нет веры, потому что мы не прикрыты сенаторской исключительностью и не можем облегчить свой долг пониманием кредиторов. Но для них, все еще заседающих в Гостилиевой курии, долги — это такая пустяковая, несерьезная вещь, на которую можно не обращать внимания до лучших времен! Я знаю, потому что сам сенатор и слышал, как они разговаривают об этом друг с другом. Я видел те поблажки, которые делались тут и там для кредиторов! Я даже знаю, кого из заседающих в Сенате снабжают деньгами! Ну, теперь это пора прекратить! Те, кто не имеет собственных денег, не имеют права заседать в Сенате! Человек не должен иметь права называть себя членом этого надменного и исключительного органа управления, если он действительно не является лучшим в Риме!

Шокированный Сенат немедленно встал, больше всего пораженный тем обстоятельством, что именно Сульпиций выступил в роли демагога. Сульпиций! Самый консервативный и уважаемый из людей! Это именно он наложил вето на призыв вернуть изгнанников Вария еще в конце прошлого года. А теперь он же и здесь же взывает к ним! Что случилось?

Два дня спустя Сульпиций вновь собрал народное собрание и обнародовал третий закон. Все новые граждане и многие тысячи свободных граждан Рима должны были быть равномерно распределены по всем тридцати пяти трибам. Две новые трибы, созданные Пизоном Фругием, должны быть распущены.

— Тридцать пять — это наилучшее число триб, и не нужно ничего больше! — выкрикнул Сульпиций. — Неправильно, что некоторые трибы, которые насчитывают не больше трех или четырех тысяч граждан, до сих пор обладают теми же избирательными правами, что Эсквилин и Субура, в которых проживает более ста тысяч жителей! В римском правительстве все задумано так, чтобы защищать всемогущий Сенат и первый класс! Разве сенаторы или патриции принадлежат к Эсквилину или Субуре! Разумеется, нет! Они принадлежат к Фабии, к Корнелии, к Ромилии, говорю я! Но давайте разделим их трибы с людьми из Приферна, Бука, Вибиния, а также со свободными людьми из триб Эсквилина и Субуры!

Это предложение, встреченное истерическими возгласами, получило полное одобрение всех сословий, кроме высшего и низшего: высшее сословие боялось утратить власть, а низшее догадывалось, что его положение ни в малейшей степени не изменится.

— Я не понимаю, — с трудом выдохнул Антоний Оратор, обращаясь к Титу Помпонию, когда они стояли рядом, окруженные вопящей толпой сторонников Сульпиция. — Он благородный человек! У него не было времени собрать так много сторонников! Он не Сатурнин! Я не понимаю!

— Зато я понимаю, — кисло отозвался Тит Помпоний. — Он набросился на Сенат из-за долгов. Причина, по которой беснуется здесь эта толпа, очень проста. Они надеются, что если сейчас примут любой из законов Сульпиция, то в награду за это он издаст еще один — об аннулировании долгов.

— Но он не может сделать этого, пока занят вытряхиванием из Сената людей, имеющих долг в восемь тысяч сестерциев! Восемь тысяч — такая ничтожная сумма! Вряд ли найдется во всем городе человек, у которого не было бы такого долга!

— А сам-то ты не беспокоишься, Марк Антоний? — вкрадчиво поинтересовался Тит Помпоний.

— Да нет, конечно, нет! Но того же нельзя сказать о большинстве из нас, даже о таких людях, как Квинт Анкарий, Публий Корнелий Лентул, Гай Бебий, Гай Аттилий Серран — лучших людях на свете! Ну кто прошедшие два года не занимался поисками денег? Взгляни хотя бы на Порциев Катонов — ни сестерция дохода с наделов в Лукании, а все из-за войны. Впрочем, как и у Луцилиев — владельцев земель на юге. — Марк Антоний сделал паузу и повторил: — Почему это он должен издать закон об аннулировании долгов, когда сам изгоняет людей из Сената за долги?

— Он не собирается аннулировать долги, — успокоительно заметил Помпоний. — Второй и третий классы только надеются, что он сделает это, вот и все.

— Но он обещал им что-нибудь в таком роде?

— Он не должен был этого делать. Надежда — единственное солнце на их небосклоне, Марк Антоний. Сейчас они видят перед собою человека, который ненавидит Сенат и первый класс так же сильно, как Сатурнин. Поэтому они надеются получить в его лице другого Сатурнина. Но Сульпиций совсем не таков.

— Почему? — возопил Антоний Оратор.

— Я совершенно не представляю, какая блажь засела в его голове. Давай выберемся из этой толпы прежде, чем она набросится на нас и разорвет на куски.

На ступеньках Сената они встретили младшего консула в сопровождении его очень возбужденного сына, который только что вернулся с военной службы в Лукании и все еще пребывал в воинственном настроении.

— Это новый Сатурнин! — громко кричал Помпей Руф-младший. — Но на этот раз мы будем готовы сразиться с ним. Мы не позволим ему властвовать толпой! Теперь почти каждый вернувшийся с войны легко может подобрать надежную команду и остановить его — вот чем я и собираюсь заняться. Следующему слушанию, которое он созовет, придется очень туго, обещаю!

Не обращая на него внимания, Тит Помпоний обратился сразу к его отцу и тем сенаторам, которые могли их слышать.

— Сульпиций совсем не похож на Сатурнина, — настойчиво повторил он. — Времена меняются, и теперь мотивы совсем иные. Тогда поводом послужила нехватка продовольствия, сейчас — широкое распространение долгов. Но Сульпиций не хочет быть царем Рима. Он хочет, чтобы Римом правили они, — он указал пальцем на представителей второго и третьего классов, которые битком набились в комиций, — и в этом действительно заключена большая разница.

— Я послал за Луцием Корнелием, — заявил младший консул Титу Помпонию, Антонию Оратору и Катулу Цезарю, которые слышали, что говорил Помпоний.

— Ты сможешь контролировать создавшееся положение, Квинт Помпей? — спросил Помпоний, мастер задавать нелепые вопросы.

— Нет, не думаю, что смогу, — честно ответствовал Помпей Руф.

— А как насчет Гая Мария? — осведомился Антоний Оратор. — Он способен контролировать любую толпу в Риме.

— Но не сейчас, — высокомерно ответил Катул Цезарь. — В такие минуты он превращается в мятежного народного трибуна. Да, Марк Антоний, именно Гай Марий поддержал Публия Сульпиция.

— О, я не верю, — молвил Антоний Оратор.

— А я тебе говорю, что это правда!

— Если это действительно так, — заговорил Тит Помпоний, — тогда я, пожалуй, назову четвертый закон, который предложит Сульпиций.

— Четвертый закон? — хмурясь, переспросил Катул Цезарь.

— Это будет закон о том, чтобы передать командование в войне против Митридата от Луция Суллы Гаю Марию.

— Сульпиций не сделает этого! — вскричал Помпей Руф.

— Почему бы и нет? — Тит Помпоний взглянул на младшего консула. — Я рад, что ты послал за старшим консулом. Когда он будет здесь?

— Завтра или послезавтра.

Сулла прибыл на следующее утро перед рассветом; он уже направлялся в Рим в тот момент, когда его настигло письмо Помпея Руфа. «Получал ли какой-нибудь консул так много плохих новостей? — спрашивал он себя. — Сначала резня в провинции Азия, теперь объявился второй Сатурнин. Моя страна — банкрот, я только что подавил восстание, а мое имя вызывает ненависть из-за распродажи государственного имущества. Я мог бы и не делать ничего этого, но я ведь сделал».

— Будет ли сегодня слушание? — спросил он Помпея Руфа, в чей дом незамедлительно прибыл.

— Да. Тит Помпоний сказал, что Сульпиций собирается предложить закон, согласно которому у тебя отбирается командование в войне против Митридата и передается Гаю Марию.

Внешне Сулла сохранял полное спокойствие.

— Я — консул, и ведение этой войны было поручено мне на законном основании. Если бы Гай Марий был здоров, тогда другое дело. Но он болен и стар. — Сулла раздул ноздри. — Я полагаю, это означает также, что Гай Марий поддержал Сульпиция.

— Так думают все. Марий не появился ни на одном из собраний, но я сам видел, как некоторые из его фаворитов подзуживали толпу низших классов. Знаешь, все эти жуткие типы, заправилы среди субурского сброда.

— Один из них — Луций Декумий?

— Да, он был там.

— Прекрасно, прекрасно, — оживился Сулла. — Гай Марий проявил себя с неизвестной нам стороны, заметь, Квинт Помпей! Я не думал, что он опустится до того, чтобы использовать такое «орудие», как Луций Декумий. До сих пор я надеялся, что почтенный возраст и скверное здоровье помогут Марию здраво оценить ситуацию и что он угомонится. Но этого не произошло. Он все еще рвется на войну. Ради достижения своей цели он пойдет на все, даже станет вторым Сатурнином.