Вероника Иванова - Берег Хаоса

• Название: Берег Хаоса
• Автор: Вероника Иванова
• Издательство: Лениздат, «Ленинград»
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2006
• ISBN: 5-289-02295-3

Путь к власти редко бывает прямым: сколько городов и весей придётся пройти, не сможет предсказать самый умелый прорицатель. Ремесло захватчика хоть и прибыльно, но рискованно: никогда не знаешь, с каким отпором придётся столкнуться! И стоит трижды подумать, прежде чем высаживаться на берег Хаоса!

---

Поэтому, наверное, мы трое и работаем у Гоира. Хотим доказать, что можем приносить пользу даже с нашими невеликими талантами. Хотя бы пользу самим себе, если всему остальному миру наши старания не важны. Работаем, не перетруждаясь, но и особо не отлынивая. Притираемся друг к другу... Точнее, уже притёрлись так сильно, что не представляем службы порознь. Вроде и общего у нас мало, но тех тоненьких струн, что звенят в едином ритме, хватило. Забавно? Я скажу: страшно. Когда привязываешься даже не к клочку мира, а к человеку, очень трудно избавиться от такой связи. Невозможно.

И вот теперь что-то изменится. В какую сторону? Хуже вряд ли будет: меньшее жалованье, чем нам платится, попросту не вообразить. Но перемены такая мерзкая штука, которую тягостно и ждать, и принимать, и переживать. Не люблю перемены. Ненавижу. Но если новый ллаван окажется щедрее старого... Засуну свою гордость и прочие чувства подальше, потому что помимо высоких материй есть ещё и ежедневная потребность кушать, пить, отдыхать и получать удовольствие. А все перечисленные действа успешнее производятся при наличии денег, не правда ли?.

Нить вторая.

Плавный ток реки

Рвётся первым порогом.

Сойти на берег?

– Heve Дьясен, как новый ллаван, желает лично познакомиться с каждым из вас. Heve Тэйлен, Вы, как старший по чину, наверное, побеседуете первым?

Салим прямо-таки истекал медовым сиропом любезности, приглашая меня в кабинет. Кабинет ллавана. Вскрыли замок? Скорые ребята, ничего не скажешь. И право имеют: печать Головной управы вкупе с личной подписью тамошнего начальника заявляет о правах пришлецов ясно и громко. Хотя могли бы подождать возвращения Гоира, потому что не по-людски как-то распоряжаться в чужом кабинете и рыться в личных вещах. А вернуться наш временно отстранённый собирался дня через три, в начале следующей ювеки, следовательно, нет никакой нужды торопиться и вести себя, как хозяева, тем более, во время проведения служебного следствия.

Дьясен, всё такой же замороженный, с немигающими глазами и обвисшими щеками сидел по одну сторону от стола, живчик уселся по другую. Стул, предназначавшийся мне, был поставлен аккурат напротив окна, за которым вовсю светило осеннее солнышко, уже не горячее, но по-прежнему ослепляющее. Прямо мне в рожу светило, заставляя щуриться, вертеть головой, и мешая рассматривать моих собеседников. Или допросчиков? Второе стало совсем похоже на правду, когда Салим (при полностью одобрительном молчании временно нового ллавана) начал интересоваться, где и как я живу. Но сначала Дьясен всё же задал вопрос. Один. Самый существенный, по всей видимости.

– Расскажите, чем занимается управа?

– Претворяет в жизнь мудрые и дальновидные повеления Его Императорского Величества. Описывает средоточия ортисов, heve.

– Что-что?

Я почувствовал, что мои глаза наперекор бьющему в них свету расширяются. Назначен управлять, а сам не знает простейших вещей о вверенной ему управе? Экая странность.

– Средоточения магических ортисов в границах поселений. Мы запрашиваем у городских управ необходимые сведения, собираем их воедино, изучаем, производим расчёты и...

– Да-да, – перебил меня Салим и небрежно кивнул, казалось бы, старшему по чину: – Считают, расписывают. Это сейчас не существенно.

Это и несущественно? Наша основная работа не интересует наших новых начальников? Всё удивительнее и удивительнее. А что же их интересует?

Ответ на свой вопрос я узнал спустя вдох, когда живчик спросил:

– Какую договорённость вы сейчас выполняете?

– Никакой.

– Как это?

– Добиваем остатки по уже завершённым. Знаете, в одном месте не ту букву напишешь, в другом... Всегда есть, что исправить.

– Я правильно понимаю: сейчас у вас нет никакой работы? – Уточнил Салим, не скрывая возникшего азарта.

– Никакой.

– Так зачем вы ходите на службу?

– Я же сказал: исправляем огрехи. Ждём новых договорённостей. И ждём, когда из Меннасы поступит наше жалованье.

– А разве оно вам не выплачивается?

– Да месяца четыре сидим без жалованья.

Я стараюсь никогда и никому не лгать, ни без нужды, ни по ней. И в особенности, не лгать серьёзным людям, потому что в случае допроса в местах не столь уютных, как наша управа, попросту не смогу повторить свою ложь от начала и до конца, не ошибаясь. Можно, конечно, заучить вымысел, но зачем тратить силы и время, если проще говорить правду? Тем более, чёрные глаза Салима правде-то как раз и не верят.

Ну да, жалованья не было. Но Гоир вёл дела не только через Имперский монетный дом, и кое-что нам всё же перепало. Крохи, разумеется, но с голоду пока не померли.

– И как же вы живёте всё это время?

Пожимаю плечами:

– Так и живём.

– Нэйвос не самый дешёвый для проживания город, – ехидно протянул Салим.

– Это точно!

– Откуда же берёте деньги?

На этот вопрос можно было и не отвечать, а принять оскорблённую позу и заявить что-то вроде: «не ваше дело». Но если пришлецы – ребята расторопные (а так пока и выходит), им ничего не стоит узнать то, что и так общеизвестно. Зачем же заставлять людей тратить время, а заодно вызывать к себе лишние подозрения?

– Мне помогают родственники.

– А кто они?

Судя по интересу к вещам, совершенно не относящимся к работе управы, живчик и лупоглазая молчащая рыба по имени Дьясен, работать не собираются: эта простая мысль промелькнула и унеслась прочь, затерявшись среди просторов пустого сознания, чтобы вернуться позже более уверенной и обдуманной.

– Моя матушка служит в поместье вблизи Энхейма. Отец умер, но был ветераном Болотной войны, и за него Империя платит пенсию вдове и детям. Перебиваемся кое-как в надежде на лучшее.

– О да, конечно! – Салим сел на любимого конька, которым изрядно утомил нас ещё вчера. – Но надеяться мало, нужно ещё и приложить усилия для исполнения надежд. Мы всё здесь изменим, наладим и улучшим! Вы ведь согласны работать с нами?

И вот тут я совершил единственную, как потом понял, глупость, навсегда закрывшую мне путь к сближению с пришлецами. Ответил:

– Я согласен работать.

И сделал многозначительную паузу после слова «работать». Паузу, не предполагающую продолжения фразы.

Салим сделал вид, что не заметил намёка, и завёл знакомую песню:

– Вы же понимаете, что всё это... – широкий жест, обводящий кабинет. – Всё это убого и совершенно не соответствует тому положению, которое должна занимать управа. Мы всё изменим. У вас будут достойные места для работы, порядок во всём, вы будете вовремя приходить и уходить из управы, будете...

Я начал кивать, тщетно борясь с улыбкой. Порядок – это хорошо. Порядок – это приятно. Порядок... Это порядок. Но я твёрдо усвоил один закон: в любом, даже самом упорядоченном предмете, есть зерно Хаоса, которое непременно прорастёт. И хуже всего, когда это зёрнышко таится и ждёт своего часа в чьей-то душе. А двое человек, сидящих передо мной, уже давно и тщательно взлелеяли пробившийся сквозь почву порядка росток.

Что они мне обещают? Воинскую дисциплину? Полное подчинение с моей стороны и снисходительное принятие покорности со своей? Завидное будущее, ничего не скажешь. Нет, я согласен и шагать по плацу, но... На каких условиях?

– Вот вы где живёте?

– В Килийском квартале.

– Но это же так далеко! А мы подберём для управы новое место, удобное для всех...

И так далее, и тому подобное. Я едва удержался от зевка. А думал, что выспался... Или эти речи меня усыпляют?

– Вы же согласны?

– Да. Работать согласен. Только хотелось бы кое-что прояснить.

Живчик и Дьясен насторожились, но всё ещё поддавалось исправлению, если бы не мой болтливый язык, вопросивший:

– Какие блага кроме означенных мы получим?

Салим замолчал. Дьясен, так и не проронивший ни слова, не изменил манере своего поведения, оставшись нем, как рыба. А я терпеливо ждал ответа.

Неважно, в каком месте ты работаешь: в близком к дому, удобном, с коврами, мягкими креслами, суровой дисциплиной или чем-то ещё. Важно, сколько денег за свою работу ты получаешь. Не зарабатываешь, о нет: зарабатываем мы, как правило, гораздо больше суммы, вписанной в распоряжение о выплате жалованья, потому что управе и её ллавану нужно жить и жить припеваючи: на другое они не согласны. Так вот, если количество монет, которое тебе отсыпают каждую ювеку (в идеале, разумеется, а на деле – не чаще, чем раз в месяц), тебя не устраивает, ковры, кресла и зеркала не помогут. Ты просто уйдёшь искать более доходное место.

Скажете, противоречу себе? Сам сижу и жду погоды у давно покрытого льдом моря, а других учу премудрости жить? Ну да, учить-то проще. Но я остаюсь в управе совсем по другим мотивам, о которых тоже следует сказать несколько слов.