Джон Карр - Убийство арабских ночей

• Название: Убийство арабских ночей
• Автор: Джон Карр
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Классический детектив
• Год: 2006
• ISBN: 5-9524-2198-9, 5-9524-1962-3

Довольно интересно по фабуле построенный роман с участием Гидеона Фелла. К почтенному доктору за советом приходят трое полицейских чинов, начиная инспектором и заканчивая начальником полиции. Преступление, несмотря на массу довольно странных особенностей, вроде бы раскрыто, однако всплывшие в последний момент обстоятельства не позволили передать дело в суд. Каждый из трёх гостей рассказывает свою часть расследования, находят своё объяснение различные загадки, тут же всплывают новые, но в конце концов вроде бы всё сводится к единственно правильному варианту. Однако… уже упомянутые обстоятельства всё разрушают. Последнее слово за доктором Феллом.

---

После них было приятно смотреть на экспонаты у левой стены, расположенные за колоннами. На первый взгляд они казались тут неуместными, но в силу каких-то причин были вполне на месте – кареты или экипажи. Всего их было пять, и при этом лунном освещении они казались огромными и уродливыми. Ближайшая ко мне была приземистой, безвкусно размалеванной, неуклюжей открытой колымагой, надпись у которой гласила: «Построено Гильомом Буненом, каретных дел мастером королевы Елизаветы, примерно в 1564 году и представляет собой первый в Англии экипаж такого рода. Постромки кожаные, говорят о принадлежности к королевскому имуществу, но корпус еще не стянут ремнями…» Я осмотрел остальные. Рядом стояла карета семнадцатого столетия со стеклянными оконцами, французское изделие в позолоченных завитушках с красно-зелеными гербами Бурбонов и почтовый фургон времен Диккенса, на дверной панели которого красовалась надпись «Телеграф Ипсвича». Наконец, в середине стоял огромный экипаж черного цвета с низко опущенным верхом черной кожи, с единственным маленьким оконцем подобно смотровому глазку; на гнутых рессорах он возвышался над полом футов на пять.

Мои шаги отдавались гулким эхом, когда я расхаживал по залу, и его дополнил голос, полный сарказма.

– Все на месте и все в порядке? – проскрипел Пруэн. Он поднял и опустил тяжелые морщинистые веки. Заломив под острым углом форменную фуражку, он стоял, уперев руки в бока. – Жертвы покушения не имеется? И трупов тоже? Я же говорил! Нет никаких следов…

Он резко замолчал, потому что я снова подошел к бронзовым дверям, где уже заприметил кое-какие следы. На протяжении примерно полудюжины футов сразу же от дверей по мраморному полу тянулся ряд темных пятен. Я выключил свой фонарик. Это были отпечатки ног; следы были нечеткими, но тем не менее края подошв и потертости на них просматривались достаточно ясно, словно кто-то вышел из бронзовых дверей и прошел ярда два, после чего отпечатки стерлись. Но след каблука был совершенно отчетливым, как и боковая часть подошвы. И еще – следы были оставлены угольной пылью.

– Что вы там нашли? – внезапно вскрикнул Пруэн.

Я услышал его шаги.

– Кто, – спросил я, – оставил эти следы?

– Какие следы?

– Вы их видите. Не вы ли утверждали, что сегодня вечером тут никого не было?

– Ба! – сказал Пруэн. – И это все? Я утверждал, что после десяти часов, когда музей закрылся, тут в самом деле никого не было. Откуда мне знать? Раньше тут проходили десятки людей – не улыбайтесь, именно десятки! Да, мы пользуемся популярностью!

– Где вы находитесь при исполнении обязанностей? То есть где вы сидите или стоите?

Он показал на стул слева от бронзовых дверей, если стоять лицом к тыльной стенке зала. Отсюда открывался вид на правую сторону вереницы карет, и из-за них было видно почти всю дверь, через которую, поднявшись из подвала, я вошел в зал.

– Значит, вы сидели здесь. Вы видели, как кто-то оставил эти следы?

– Нет, не видел.

– Надеюсь, вы можете объяснить, почему у кого-то, кто пришел с улицы, подошвы были в угольной пыли?

Что-то мелькнуло за подслеповатыми стеклышками очков, словно он занервничал, но все же решился. Смотритель воинственно выпятил нижнюю губу:

– А теперь я спрошу вас, вот возьму и спрошу – мое ли это дело? Это ваше дело. Я говорю о следах ног! – Он уже почти кричал. – Может, и труп, который вы ищете, явился сюда, когда еще был живым, а? А я, может, взял нож и заколол его, а? И затем засунул его в одну из этих карет или, может, в витрину «Галереи Базаров», или «Восьмого Рая», или в «Арабскую галерею» наверху… Что вам еще угодно?

Горло у меня перехватило какой-то спазмой. Я прошел – почти пробежал – вдоль линии карет, оставив Пруэна кудахтать и махать руками у меня за спиной. Мой интерес вызвал экипаж в середине – эта огромная черная карета с черным же верхом, со скрытым окошечком и полированными медными дверными ручками. Плакатик, болтающийся на одной из них, сообщал: «Английский экипаж для путешествий, начало девятнадцатого века, предназначен для поездок на континент. Обеспечивает полное уединение».

Голос Пруэна преследовал меня.

– Осторожнее! – завопил он. – Осторожнее прикасайтесь к ней, старина! Там внутри труп! В ней лежит настоящий, большой, залитый кровью труп и…

И тут его голос превратился в какое-то бульканье.

Приподнявшись, я потянул на себя дверную ручку. И какая-то фигура головой вперед чуть не свалилась на меня. Как чертик из коробочки, когда открываешь крышку. Я увидел его глаза. Они мелькнули мимо моего плеча; ногами он зацепился за ступеньки кареты, которые качнулись и, неожиданно громко лязгнув, опустились на мраморный пол.

Тело высокого мужчины распростерлось ничком, руки и ноги у него были раскинуты, как у фигурки имбирного пряника, а рядом с ним лежала книга, которую он только что сжимал в руке. Жизни в этом человеке было столько же, сколько в имбирном прянике. На нем было длинное черное пальто, левая сторона которого вздымалась каким-то странным бугром. Когда я откинул ее, то увидел белую рукоятку кинжала, пронзившего пропитанную кровью рубашку. Но не это привлекло мое внимание, не на кинжале остановил я свой взгляд и даже не на цилиндре, напяленном на голову мертвеца.

Для довершения всего этого кошмара у трупа были накладные бакенбарды: короткая вывалянная в грязи бородка едва держалась на подбородке. Но фальшивые бакенбарды были черными.

Глава 3 ТРУП В МУЗЕЕ

Я признаю, джентльмены, что бывают ситуации, когда мозг просто отказывается рационально мыслить; ему остается только фиксировать и учитывать возникающие перед глазами зрительные образы, ибо здравый смысл находится в полном параличе. Если это звучит слишком образно или (в устах полицейского) воспринимается как полная чушь, могу сказать, что вам не доводилось стоять над этой недвижимой фигурой с приклеенными бакенбардами в музее Уэйда в двадцать пять минут первого ночи.

Время я отметил, когда стал изучать все подробности. Жертве было примерно между тридцатью пятью и сорока годами, хотя он производил впечатление гораздо более пожилого человека. Даже в фальшивой бороде были заботливо намечены седые пряди. У него была достаточно приятная физиономия, несмотря на некоторую одутловатость ее; даже после смерти на ней сохранялось эдакое залихватски-насмешливое выражение. Его цилиндр, старый, но тщательно вычищенный, плотно сидел на темных волосах. Карие глаза широко открыты, нос с легкой горбинкой, а кожа носила смуглый оттенок. У него были черные (настоящие) усы. Щеки и подбородок еще блестели от клея на спирту, а с левой скулы, приклеившись на участке размером с шестипенсовую монету, свисали черные бакенбарды. Рот оставался открытым. Насколько я мог судить, с момента смерти прошло не меньше часа и не более двух часов.

Пальто было таким же поношенным, как и цилиндр, и потерто на обшлагах, но тщательно приведено в порядок. Натянув перчатки, я снова распахнул его. Вокруг воротника, уходя вниз, тянулась черная ленточка, на которой болталось пенсне. На нем был вечерний костюм, гоже не первой молодости, и на жилете не хватало одной пуговицы; ткань была потертой, если не считать свежего воротничка, великоватого для него.

Из его груди несколько выше сердца – хотя, судя по его внешнему виду, умер он мгновенно – торчала массивная рукоятка слоновой кости, а пять дюймов лезвия были обагрены кровью. Я посмотрел на его откинутую правую руку и на книгу, вывалившуюся из пальцев, когда он упал. Она была в кожаном переплете грубой выделки и, лежа на полу, открылась на загнутой странице, содержание которой добавило еще одну неразрешимую загадку в этой головоломке.

Я поднял ее. Она оказалась кулинарной книгой.

Джентльмены, большего бреда трудно было себе представить. Называлась она «Справочник домашних рецептов миссис Элдридж», и первая же глава, на которую я наткнулся, представляла собой краткое поучение, как готовить суп из баранины.

Я осторожно отложил книгу и, подтянувшись за ручку, поднялся на верхнюю ступеньку кареты, чтобы посмотреть внутрь ее. Луч фонарика позволил убедиться, что там пусто и пыльно. Ее последний обитатель не оставил никаких следов ни на черной кожаной обивке сидений, ни на чистом деревянном полу. Должно быть, его засунули внутрь в коленопреклоненном положении, прижав опущенной головой к дверце, так что снаружи его не было видно. На полу остались следы крови, но больше ничего.

Первое, чем я занялся, лишь усугубило окружающий хаос. Речь идет об установлении личности мертвого человека. По крайней мере, кое-каких ошибок уже удалось избежать. Этот человек с ножом в груди, скорее всего, никак не мог быть тем типом, который у музея напал на сержанта Хоскинса сразу же после одиннадцати часов. Да, он был высок. И к тому же худ. Да, можно было спутать его обыкновенное пальто с фраком старого покроя, который носили викторианские чиновники. Но невозможно было принять светлые бакенбарды за черные, а пенсне на ленточке – за большие очки в роговой оправе. Хоскинс никак не мог ошибиться в двух таких существенных деталях его внешности. Разве что по какой-то фантастической причине некто волшебным образом полностью изменил его внешний облик.