Николай Гацунаев - Концерт для фортепияно с оркестром

• Название: Концерт для фортепияно с оркестром
• Автор: Николай Гацунаев
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Нянечка! - тормошил между тем Борька седоусого невысокого вахтера. - Тьфу ты, черт, оговорился - дядечка! Извини, дорогой, - не русский я. А тут еще земляка встретил, совсем голову потерял от радости. Помоги, батоне, вещи наверх от нести. Видишь, их сколько, а руки у меня две. Ты в какой комнате, Андрюша? В двадцать третьей? Надо же! А я в двадцать четвертой.

Продолжая тараторить, он проворно нагрузил багажом растерянно хлопающего глазами вахтера и стал подталкивать к лестнице.

- Поехали, Санчо! Не знаешь, казан тут у вас можно достать? Иди-иди, чего встал? Гонорар будет, не волнуйся.

- Санчо? - изумился вахтер, но Борька его уже не слушал.

- Полный набор для плова. - Он самодовольно улыбнулся и похлопал рукой по пакетам и сверткам. - Рис есть, зира есть, курдючное сало, шафран, даже масло хлопковое привез. Пошевеливайся, Санчо, не до вечера же тут торчать! Айда с нами, Андрей, наверху поболтаем.

- Санчо? - возмущался вахтер, поднимаясь по лестнице. Сандро меня зовут. Кого угодно спросите..

- Спрошу, - бодро заверил Борька, увлекая за собой Рудакова. - Непременно спрошу. Вот только разберу барахлишко и кинусь расспрашивать.

В Борькиной комнате вахтер довольно бесцеремонно свалил ношу на стол и хотел было удалиться, но Хаитов удержал его за рукав и сунул в нагрудный карман пиджака сложенную пополам трехрублевку.

- Гонорар, батя. На мелкие расходы. Сухого вина возьмешь: хамурапи там всякие, девзираки - тебе виднее.

Ни слова не говоря, вахтер вынул трояк из кармана и положил на столешницу.

- Да ты что, спятил? - вытаращил глаза Борька.

- Как знать, - усмехнулся старик, - вы попросили помочь, не очень, правда, вежливо, но все же попросили, так ведь?

- Ну так, - насторожился Борька.

- Мне это нe составило труда. Если угодно, это, пожалуй, даже входит в мои обязанности.

- Извините, я...

- Пустое. Кстати, под хамурапи вы, очевидно, имели в виду саперави?

- Саперави, - согласился посрамленный знаток сухих вин. Хамурапи - это из другой оперы

- Явно из другой, - кивнул вахтер - Ну а девзираки, это, по видимому, производное от девзра? Простите мое любопытство, но не этот ли сорт риса вы привезли с собой?

- Увы! - Борька сокрушенно разъел руками. - Простите, ради бога! Кто же мог подумать? Прощаете, а? Ну хотите, я ваш башмак поцелую?

- Это еще зачем? - Опешил мамер и на всякий случай попятился к двери. - Превратите сейчас же, слышите?

Андрей наблюдал за ними, еле сдерживая смех.

- И не подумаю, - заартачился Борька.

- Еще как прекратите! - Вахтер ощутил спиной дверь и почувствовал себя увереннее. - Хватит паясничать. Казан я, так и быть, достлну. Но с условием, что вы меня на плов пригласите.

- Батя! - задохнулся Борька. - Об чем речь?

- Ладно-ладно! - старик был уже за порогом. Не удержался, съехидничал напоследок: - А может, не девзираки, а гозинаки? Этого лакомства у нас в любом гастрономе полно.

Дверь закрылась. Впервые за последние полгода Андрей от души расхохотался.

- Ну чего смеешься? Гозинаки, саперави! Перестань, пока я в тебя свертком не запустил! - Борька не выдержал и сам фыркнул. - А здорово уел, чертов хрыч!

"Чертов хрыч", он же Сандро Зурабович Метревели, оказался при более близком знакомстве человеком деликатным и милым. Психиатр по профессии, он уже давно был на пенсии, и в тот злополучный для Борьки день оказался на месте вахтера случайно: тому потребовалось съездить в горное селение к заболевшему родственнику, и он попросил Метревели по-соседски его выручить. На следующий день все выяснилось, и вахтер на этот раз настоящий - пригласил всех троих в гости, чтобы за кувшином доброго сухого вина забыть досадное недоразумение.

Борька прихватил с собой кое-что из привезенных запасов, плов удался на славу, и они чудесно провели время, запивая шедевр хорезмской кухни светлым кахетинским вином домашнего приготовления.

Для своих восьмидесяти лет Метревели был просто великолепен. Сухощавый, подвижный, с резкими, но приятными чертами лица, почти не тронутого морщинами и искрящимися весельем черными глазами, он выглядел чуть ли не вдвое моложе.

С первых же минут застолья Сандро Зурабович прочно завладел инициативой и проявил столько юмора и неистощимого остроумия, что даже завзятый говорун и остряк Борька без сожаления уступил ему пальму первенства.

За шутливыми рассказами Метревели угадывались эрудиция и богатый жизненный опыт. Он с удовольствием вспоминал многочисленные эпизоды своей биографии, и в его окрашенном иронией изложении каждый из них представал перед слушателями как законченная юмористическая новелла.

Андрей с Борисом стали даже питать к нему что-то вроде родственных чувств, когда узнали, что в начале двадцатых он, будучи военным фельдшером, участвовал в установлении Советской власти в низовьях Амударьи, как раз там, где родились и выросли Рудаков и Хаитов.

- Имел честь собственноручно хивинского хана врачевать, рассказывал Метревели, и глаза его озорно поблескивали. Низложенного, правда. Их величество изволили в одном исподнем прятаться. Мировую революцию в амбаре пересидеть надеялись. Дело было в феврале, ну и, понятное дело, простудился хан Саидабдулла Богадур. Испанку подцепил. Еле отходили беднягу. Между прочим, вел он себя не по-королевски: хныкал, инъекций, как огня, боялся, лекарства выплевывал.

- Стоило возиться! - посочувствовал Борька. - Все равно небось потом шлепнули?

- Заблуждаетесь, молодой человек, - Метревели пригубил из бокала, аккуратно промокнул губы салфеткой. - Историю знать надобно. Саидабдуллу с семейством отправили на Украину.

- Вот тебе и раз! - удивился Борька. - На излечение, что ли?

- На исправление, - усмехнулся Сандро Зурабович. - На перевоспитание, если угодно.

Он пригладил указательным и большим пальцами подстриженные щеточкой седые усы и ласково взглянул на Рудакова.

- Произнесите тост, Андрей.

- Я? - растерялся Рудаков.

- Ты-ты, - заверил Борька.

- Ну что ж, - Андрей помолчал, собираясь с мыслями, но ничего путного на ум не приходило. - Давайте выпьем за людей.

- Смотря за каких! - запротестовал Борька.

- За всех. За веселых и грустных, за злых и добрых, за сильных и слабых. Просто за людей.

- И за то, чтобы они становились лучше, - докончил Метревели. - Отличный тост.

...Разошлись далеко за полночь. Борька тотчас завалился спать, а Андрей вышел на балкон и долго стоял в темноте, жадно вдыхая резкий осенний воздух, напоенный запахами моря и опавшей листвы. Далеко, у самого горизонта, плыл пароход искрящийся разноцветными огоньками сгусток жизни в безбрежном океане ночи.

Приезд Борьки Хаитова нарушил размеренный ритм жизни Андрея. Полетели к чертям ежедневные утренние прогулки. По вечерам Борька тащил приятеля то в театр, то в кино, то просто посидеть в ресторане. В пансионат возвращались поздно, но при том Борька еще часа два торчал у Андрея - играли в шахматы или просто болтали о том о сем.

Андрея все это порядком утомляло. Но вместе с тем он был благодарен Хаитову: чем позже уходил он спать, меньше времени оставалось на мучительное ожидание рассвета, который приносил с собой освежающее забытье.

Днем частенько наведывался Метревели. Элегантный, всегда в безупречно отутюженном костюме, он первым долгом настежь распахивал дверь на балкон, категорически отметая все возражения.

- Здесь, батенька, дышать нечем. Опять всю ночь никотином травились?

Борька, если он при этом присутствовал, возмущенно фыркал и поспешно убирался восвояси, а Андрей натягивал вязаный свитер и, виновато улыбаясь, выслушивал нотации и наставления доктора. Были они противоречивы и порою спорны, но всегда неизменно доброжелательны. К тому же слушать Сандро Зурабовича было интересно, и однажды Рудаков спросил как бы невзначай:

- А вам не кажется, что в вас умер писатель?

- Туда ему и дорога! - не моргнув глазом ответил Метревели. - Льщу себя надеждой, что был в свое время неплохим эскулапом. А это, знаете ли, куда более важно.

- Для вас? - поинтересовался Андрей.

- И для окружающих тоже! - резко отпарировал доктор.

Они помолчали. Выше этажом кто-то включил радиоприемник, и негромкая скрипичная мелодия закачалась на невидимых крыльях над золотистыми кронами деревьев, медленно тая в синеве осеннего неба.

- Должно быть, это здорово - всю жизнь делать людям добро, - задумчиво произнес Андрей.

- Это вы о ком? - вскинул кустистые седые брови Метревели.

- О вас.

- Бог ты мой, до чего же вы молоды! - усмехнулся доктор.

- Я не прав?

- Возможно, правы. Но ведь об этом не думаешь ни тогда, ни потом. Просто честно живешь на земле.

- И все?

- А что же еще? - искренне удивился доктор.

Андрей прошелся по комнате, остановился у балконной двери, закурил.

- Счастливый вы человек, доктор. Все у вас просто и ясно.

- А у вас нет?

- А у меня нет.