Валерий Казаков - Тень гоблина

• Название: Тень гоблина
• Автор: Валерий Казаков
• Жанр: Политический детектив

Политический роман — жанр особый, словно бы «пограничный» между реализмом и фантасмагорией. Думается, не случайно произведения, тяготеющие к этому жанру (ибо собственно жанровые рамки весьма расплывчаты и практически не встречаются в «шаблонном» виде), как правило, оказываются антиутопиями или мрачными прогнозами, либо же грешат чрезмерной публицистичностью, за которой теряется художественная составляющая. Благодаря экзотичности данного жанра, наверное, он представлен в отечественной литературе не столь многими романами. Малые формы, даже повести, здесь неуместны. В этом жанре творили в советском прошлом Савва Дангулов, Юлиан Семенов, а сегодня к нему можно отнести, со многими натяжками, ряд романов Юлии Латыниной и Виктора Суворова, плюс еще несколько менее известных имен и книжных заглавий. В отличие от прочих «ниш» отечественной литературы, здесь еще есть вакантные места для романистов. Однако стать автором политических романов объективно трудно — как минимум, это амплуа подразумевает не шапочное, а близкое знакомство с изнанкой того огромного и пестрого целого, что непосвященные называют «большой политикой»…

Прозаик и публицист Валерий Казаков — как раз из таких людей. За плечами у него военно-журналистская карьера, Афганистан и более 10 лет государственной службы в структурах, одни названия коих вызывают опасливый холодок меж лопаток: Совет Безопасности РФ, Администрация Президента РФ, помощник полномочного представителя Президента РФ в Сибирском федеральном округе. Все время своей службы Валерий Казаков занимался не только государственными делами, но и литературным творчеством. Итог его закономерен — он автор семи прозаико-публицистических книг, сборника стихов и нескольких циклов рассказов.

И вот издательство «Вагриус Плюс» подарило читателям новый роман Валерия Казакова «Тень гоблина». Книгу эту можно назвать дилогией, так как она состоит из двух вполне самостоятельных частей, объединенных общим главным героем: «Межлизень» и «Тень гоблина». Резкий, точно оборванный, финал второй «книги в книге» дает намек на продолжение повествования, суть которого в аннотации выражена так: «…сложный и порой жестокий мир современных мужчин. Это мир переживаний и предательства, мир одиночества и молитвы, мир чиновничьих интриг и простых человеческих слабостей…»

Понятно, что имеются в виду не абы какие «современные мужчины», а самый что ни на есть цвет нации, люди, облеченные высокими полномочиями в силу запредельных должностей, на которых они оказались, кто — по собственному горячему желанию, кто — по стечению благоприятных обстоятельств, кто — долгим путем, состоящим из интриг, проб и ошибок… Аксиома, что и на самом верху ничто человеческое людям не чуждо. Но человеческий фактор вторгается в большую политику, и последствия этого бывают непредсказуемы… Таков основной лейтмотив любого — не только авторства Валерия Казакова — политического романа. Если только речь идет о художественном произведении, позволяющем делать допущения. Если же полностью отринуть авторские фантазии, останется сухое историческое исследование или докладная записка о перспективах некоего мероприятия с грифом «Совершенно секретно» и кодом доступа для тех, кто олицетворяет собой государство… Валерий Казаков успешно справился с допущениями, превратив политические игры в увлекательный роман. Правда, в этом же поле располагается и единственный нюанс, на который можно попенять автору…

Мне, как читателю, показалось, что Валерий Казаков несколько навредил своему роману, предварив его сакраментальной фразой: «Все персонажи и события, описанные в романе, вымышлены, а совпадения имен и фамилий случайны и являются плодом фантазии автора». Однозначно, что эта приписка необходима в целях личной безопасности писателя, чья фантазия парит на высоте, куда смотреть больно… При ее наличии если кому-то из читателей показались слишком прозрачными совпадения имен героев, названий структур и географических точек — это просто показалось! Исключение, впрочем, составляет главный герой, чье имя вызывает, скорее, аллюзию ко временам Ивана Грозного: Малюта Скураш. И который, подобно главному герою произведений большинства исторических романистов, согласно расстановке сил, заданной еще отцом исторического жанра Вальтером Скоттом, находится между несколькими враждующими лагерями и ломает голову, как ему сохранить не только карьеру, но и саму жизнь… Ибо в большой политике неуютно, как на канате над пропастью. Да еще и зловещая тень гоблина добавляет черноты происходящему — некая сила зла, давшая название роману, присутствует в нем далеко не на первом плане, как и положено негативной инфернальности, но источаемый ею мрак пронизывает все вокруг.

Однако если бы не предупреждение о фантазийности происходящего в романе, его сила воздействия на читателя, да и на правящую прослойку могла бы быть более «убойной». Ибо тогда смысл книги «Тень гоблина» был бы — не надо считать народ тупой массой, все политические игры расшифрованы, все интриги в верхах понятны. Мы знаем, какими путями вы добиваетесь своих мест, своей мощи, своей значимости! Нам ведомо, что у каждого из вас есть «Кощеева смерть» в скорлупе яйца… Крепче художественной силы правды еще ничего не изобретено в литературе.

А если извлечь этот момент, останется весьма типичная для российской актуальности и весьма мрачная фантасмагория. И к ней нужно искать другие ключи понимания и постижения чисто читательского удовольствия. Скажем, веру в то, что нынешние тяжелые времена пройдут, и методы политических технологий изменятся к лучшему, а то и вовсе станут не нужны — ведь нет тьмы более совершенной, чем темнота перед рассветом. Недаром же последняя фраза романа начинается очень красиво: «Летящее в бездну время замедлило свое падение и насторожилось в предчувствии перемен…»

И мы по-прежнему, как завещано всем живым, ждем перемен.

Елена САФРОНОВА

---

Все документы были исполнены с поразительной быстротой и аккуратностью. Заверенная по всем правилам копия резолюции была публично вручена Скурашу для оперативного информирования своего руководства.

В своей приемной Малюту ждали две новости. Первая: подписан указ о назначении Пужина директором Федеральной службы национальной охраны, и вторая: губернатор, после реорганизации своего управленческого аппарата, крепко отметил это дело и ушел в отпуск на неопределенный срок.

21.

Павел Драков сильно нервничал, ему казалось, что так он не волновался никогда в жизни. Однако страха как такового не было. Он хорошо знал себя — чем сильнее волнение перед схваткой, тем спокойнее и расчетливее будут его действия во время боя. Так было в спортивной жизни, так осталось и сейчас. Драков давал первую в своей жизни пресс-конференцию в Москве. Конечно же, сам он на такой отчаянный поступок никогда бы не решился. Павел вообще считал, что чем меньше светишься па публике, тем сильнее твоя власть над окружающими, а народ, мелькающий в телевизоре или поучающий всех со страниц газет, он всерьез никогда не воспринимал и в глубине души презирал. «Если ты такой умный, — подчас закипал он перед экраном, — чего же ты сидишь в ящике, иди сюда, к нам, к людям, которым жрать нечего, и умничай здесь, если не боишься по репе схлопотать».

Драков прилетел в столицу через пару дней после всполошившего всю страну собрания Есейских законодателей на очередной сбор ассоциации бокса и ни о каких встречах с журналистами даже и не помышлял. Конечно, ему льстило, что гостиничный телефон разрывался от предложений встретиться с бывшим союзником грозного генерала и, что называется, из первых уст поведать все западному и отечественному читателю и телезрителю о сибирской баталии. Паша отшучивался, как умел, сообщая звонившим, что «за ради справедливости и родной родины» готов Плавского вызвать, как бывшего боксера, на поединок, не глядя на ихнюю весовую разницу». И был искренне изумлен, когда на следующее утро в одной из популярных газет обнаружил весьма остроумный коллаж, на котором под броским заголовком «Бой бывших союзников. Кто — кого?!» они с губернатором, в полной боксерской экипировке изготовились к бою.

«Развлекаются, как малые дети», — подумал он, но газету аккуратно свернул и положил в свою спортивную сумку. Если носить костюм его, хоть и с большим трудом, но все же приучили, от спортивных сумок он отказаться так и не смог.

В дверь номера негромко постучали. В гостиничных апартаментах Драков был один, ребята, выполнявшие роль охранников и помощников, с его разрешения разошлись кто куда. Оружия он при себе никогда не носил и немного испугался: мало ли, что может произойти с приезжим депутатом в столице, тем более что дома он однозначно «объявил генералу войну на полное уничтожение», хотя словечка этого — «уничтожение» — он и не говорил, его после Шусь убедил приписать. Павел Петрович, не выключая телевизора, осторожно прошёл в спальню и позвонил по мобильному в соседний номер, где должны были отдыхать парни, дежурившие ночью. На радость, трубку взяли быстро.

— Гера, ты?

— Ну, я…

— Давай-ка, выгляни осторожненько в коридор, глянь, кто там ко мне в номер тарабанит… — негромко сказал он прямо в трубку.

— Счас, шеф! — после недолгого шуршания трубка хихикнула Гериным басом: — Девка к тебе, симпотная…

— Ты, это, зубы не скаль, я ее впущу, дверь не запру, а ты следом войди тихо, понял? Мало ли что… И своих на стрему поставь, понял?

— Ну, не в первой же… — шмыгнул носом охранник.

Девица оказалась действительно симпатичной, чем-то даже смахивающей на его жену.

— Вы Драков Павел Петрович? — не здороваясь, спросила она и, не дожидаясь приглашения, шагнула в номер.

— Ну, я. А ты что за птица? — оставив дверь непритворенной, спросил Павел, оценивающе оглядывая её фигуру сзади.

— Я никто и звать меня никак, я по поводу девочек. Вот это вам от них, — и, девица, развернувшись, сунула ему в руки продолговатый конверт. — Прочтите и, ничего не комментируя, ответьте, да или нет.

Пожав плечами, Паша распечатал письмо. На листочке было напечатано несколько предложений: «Моя фамилия Амроцкий. Мы знакомы. Надо срочно встретиться. Если согласны, верните записку Насте, она вас ко мне привезет. Безопасность гарантирую».

— Ну, если там девчонки такие же, как ты, то поехали, — протягивая обратно бумагу, ответил Павел.

Ехали недолго. На одном из перекрестков его попросили пересесть в остановившийся рядом микроавтобус.

— Здравствуйте Павел Петрович! Рад вас видеть в добром здравии и прекрасной форме, что для спортсмена, бросившего спорт, это большая проблема, по себе знаю, — похлопав себя по ляжкам, ослепительно улыбаясь, произнёс Михаил Львович. — Уж простите великодушно, что с такими предосторожностями, больно нешуточные дела закручиваются.

— Здрассте. А чего, мне даже нравится, как в кино про шпионов. А насчет спортивной формы, так надо в спортзал ходить, я вот со своими ребятами четыре раза в неделю тренируюсь…

— Шпионы, любезный Павел Петрович, — детские игры по сравнению с большой политикой, для неё, кстати, и шпионы были в свое время древними изобретены. — Ну да ладно! Я действительно очень рад, что вы откликнулись на мое предложение и согласились на встречу. Поверьте мне, совершенно без лести, я поражаюсь вашим успехам и уверен, что это далеко не предел. В ваши годы и такой взлет: мастер спорта, руководитель депутатской группы, успешный бизнесмен, один из владельцев металлургического гиганта, почти народный герой…

— Ага, спортсменка, комсомолка, красавица, понимаешь ли! А как же, мы, сибиряки, такие! — шуткой отозвался на его лесть Драков. — Вы бы говорили сразу, что надо, а то я ох как не люблю, когда меня хвалят! Бабка говорила, так и сглазить можно.

— Ну я-то не сглажу! Однако вы правы, дело весьма серьёзное, — сменив тон, продолжил Амроцкий, а про себя не без злости отметил: «Только из грязи вылез, а уже самомнения куда там! Подлый всё-таки в этой стране народец!» — Так вот, Плавский принял решение переть во всю дурь на Москву. Дури у него полно и поддержка кое-какая имеется, но финансов маловато. Деньги, однако, ему пообещали, если он вас с комбината вышибет…

— Интересно, как это у него получится? — набычился Драков. — У меня блокирующий пакет, между прочим!

— Раз вы так любите отечественное кино, я вам позволю напомнить один весьма известный фильм, где главному герою популярно объясняли, как можно с него бриллианты снять …

— Ну, помню — «Бриллиантовая рука» — бесхитростно ляпнул Павел и понял, что сморозил чушь. — «Вот гад, ещё и подлавливает!», — а вслух сказал: — Ну, насчет трупа, э-э-э, у него, это, руки коротки…

— До трупов, надеюсь, не дойдет, а вот посадить вас в тюрьму он, пожалуй, сможет. Мне его люди о таком варианте сообщали.

— Ну пусть попробует, мы тоже, э-э-э, не из тряпок сшиты. Я вот только в толк не возьму, вам-то какая выгода мне всё это раскрывать? Вы вроде как друганы с Плавским? А?

— Ну, друзьями мы никогда не были, так, временные союзники по достижению определенных целей. Кинул он меня, как и вас, Павел Петрович, — добавив в голосе обиды, признался Амроцкий.

— И на большие бабки? — посочувствовал Драков. — Это он может, это в его моде. Дрянным он оказался человеком, я же тоже ему поверил, все на голубой каёмке преподнёс, а он! — Паша с досадой махнул рукой. — Ну так научите, что делать-то надо, может, мы тоже союзниками станем повременными.

— Самое убийственное оружие против Плавского — это вы! — моментально выдал заготовленную фразу Амроцкий. — Да-да, не улыбайтесь, именно вы. Только вы можете рассказать всем, какой он коварный и беспринципный, как жаждет власти и для её достижения пойдет на самые крайности.

— Как это я смогу рассказать, да и кто меня слушать станет?

— Можете. Я все устрою. Сегодня вы встретитесь с журналистами и всей стране правду расскажете…

— Да я же, э-э-э, и говорить-то толком еще не умею и робею перед камерами…

— Все это не беда, а чтобы вам было легче, мои ребята с вами поработают, нарежут несложных вопросов. Все пройдет замечательно, главное, иметь боевой настрой, как перед выходом на ринг.

Павел ходил по коридору, его бил настоящий колотун. «И какого, блин, я дал себя уговорить, ладно с газетчиками и импортными телевизионщиками, там все быстро. Там не сложно, а тут целых полчаса сидеть и с умным видом вещать на всю страну! А главное, ежели дурь какую спорешь, то уже не переделаешь! Все потом дома будут пальцами тыкать, полный нокаут!»

Но деваться было уже некуда, его приглашали в студию.

— Уважаемые телезрители, — бодрым голосом начал популярный в то время ведущий Дмитрий Крысаков, — добрый вечер, сегодня у нас в гостях необычный человек. Прежде всего хотелось бы отметить его мужество, которого так сейчас не хватает не только рядовым гражданам, но и прежде всего, высшему руководству страны. И это не случайно, когда у власти парализована воля, общество само порождает таких людей, как наш сегодняшний гость. Знакомьтесь — Павел Петрович Драков, человек который сделал себя сам. Спортсмен, народный депутат, удачливый бизнесмен, защитник униженных и оскорбленных! — и, обратившись к оробевшему Павлу, продолжил: — Я не буду просить вас рассказать о себе, сегодня вашу биографию знает вся страна, скажите, вам не было страшно посягнуть на систему вседозволенности, созданную деспотом Плавским в крае?