Игорь Голубев - Собачья площадка

• Название: Собачья площадка
• Автор: Игорь Голубев
• Издательство: АСТ, Олимп
• Жанр: Природа и животные
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-012701-4

Поистине шекспировские страсти потрясают до основания жизнь обитателей дома-корабля в одном из спальных районов столицы. А началось все очень просто и буднично. Тихий и незаметный человек с ничем не примечательной фамилией — Иванов — подобрал на пустыре собаку. Пес, как выяснилось позже, оказался очень редкой и дорогой породы. И эта находка становится причиной крушения надежд для одних людей, осознания собственной нужности для других и жесткого выбора для третьих.

---

Попадаются болтуны. Но те только в присутствии хорошеньких женщин. И в большей степени врут. Но тут же налицо. Вернее, по всему телу.

Было бы ошибкой начинать с больного. Тут и так ясно — расскажут. Старушка ставила перед собой задачу шире и труднее. Профессионал всегда начинает решать проблему с самого тяжелого участка. В этом есть особенная прелесть. К тому же она стара и непривлекательна, чего это ради мужикам перед ней раскорячивать душу?

— Семена? — деловито угадала старушка.

— Семена, — неохотно признался один.

— В деревню?

— В деревню, — односложно ответили ей. Гм… подумала одинокая. Задача захватила целиком. Больше того, она теперь хотела не просто рассказа с глазу на глаз, а публичной истории, чтобы слышал весь вагон. Это удавалось не всегда. Чаще всего она использовала для этой цели контролеров. Начинаешь защищать безбилетника, приводить доводы: мама больная, на работе зарплату задерживают, неизвестно куда народные деньги идут, у самих вон рожи наетые. И под этим соусом спрашивать мелкими уколами: детки есть, жена (муж), поди, стерва, сын наркоман, начальник идиот?.. И так выпотрошишь человечка, который после ухода контры отвечает сначала из благодарности, потом на всю катушку, а то свою проедет, адресок даст. Потом бумажку можно выкинуть… Это уже высший пилотаж.

— Сейчас в деревне плохо.

— Почему это? — возмутился второй, до сих пор молчавший.

Ага. Зацепило. Она ещё не знала, чем именно, но чувствовала — наживку опробовали.

— А потому.

— Почему же потому?

— Сами не знаете? Дети малые? Так я вам скажу — вывелся мужик. С ней не спорили. Это плохо, подумала она, ведь неправду сказала.

При других обстоятельствах утверждала прямо противоположное — мужиков полна Расея, это в городе мудрят, а деревня, она как жила, так и живет правильными понятиями, ей на Персидский кризис, как на проблемы пингвинов.

— Вы думаете, землю обработать — это равно железку выточить или провода крутить? Как в бане помыться? Она ласку любит и труд.

Голос старушки окреп и помолодел. Сама того не ведая, сразу зацепила обоих. Один был бывшим электриком, второй при бане истопником. Впрочем, теперь назывался оператором.

Она своего добилась. Вагон заинтересовался. Не весь, правда, ближайшие скамьи, но начало положено. Чтобы желающие не напрягали слух, она решила добавить в голосе. И эти уже не нуждались в понукании.

— Кто же спорит. Я — городской. И друг мой тоже. Но в город-то я приехал из деревни, значит, в генах у меня земля есть? — и, призывая в свидетели ближайших соседей, добавил: — А раз есть, раз руки на месте, надоело чужие спины мылить.

Тут он явно перехватил. Никакие спины не мылил. Не допускали. У них теперь в бане такие банщики… Закачаешься. Молодые. Крепкие. Почти красавцы. С голубыми глазами и ориентацией. Но старухе этого знать не обязательно, а вот главную мысль в её башку вдолбить все-таки хотелось. И мысль-то простая. Хватит. Хватит чувствовать себя всему свету обязанным. Егор, тот, наоборот, считал, что недодают. А какой он к черту теперь электрик, когда у них все на западный манер — схемы, платы, электроника. Его и из банка выгнали, когда среди дня, монтируя щит, отрубил электричество. А как ясе не отрубить? Все по технике безопасности. Обесточил. Егор стоял, как дурак, и слушал, а розовый хрюша, менеджер банка, орал, что в учреждении все компьютеры накрылись. Знатоки, говорил потом, когда разобрался, электрик, а сами за полчаса до конца свои компьютеры отключают и экран щупал — не перегрелся ли, — разве это утюг?

— Мы самые что ни на есть русские мужики и нахлебниками никогда не были. У меня тетка померла. Дом оставила. Поедем, подымем. Нас разве наша земля не прокормит? Вот семена взяли. У нашего друга, — он кивнул на забинтованного, — друзья в Атомном институте их спецом облучили, ни один колорадский жук нипочем. С малого начнем. С огорода. Чтоб зиму перезимовать. А потом попросим. Придем к начальству и попросим земли. Скажешь, не дадут? Дадут.

— А если кто на честного фермера руку поднимет, найдем чем защититься и ментов беспокоить не будем! — гордо сдал наличие оружия и серьезных намерений по защите собственности Егор.

Сказал и осекся.

Впрочем, никто не обратил внимания на его уверения в боеспособности. Только банщик дернулся и попунцовел. Егор плюхнулся на скамью и закусил губу. Подал признаки жизни и больной, попытался что-то сказать. Потом махнул здоровой рукой и снова уставился в окно.

Образовалась пауза.

— Сильно болела? — спросила старуха. Нельзя было упускать разговор. Только вагон встрепенулся. Она даже не успела вовлечь кого-то со стороны.

— Кто? — не понял попутчик.

— Тетка. Сам же сказал, болела, умерла, дом оставила с верандой, корову, хозяйство вообще…

— Какая веранда? Какая корова? При чем тут тетка?

Он все никак не мог понять, что разговор велся ради наслаждения беседой, из чисто профессиональных соображений. По Станиславскому.

— Сейчас все больные стали. Грязи боятся. В молодости, — она уже ко всему вагону обращалась, — морковку с грядки сорвешь, о подол вытрешь и я рот. А ныне? СПИДы какие-то объявились…

Истопник даже подпрыгнул:

— Ты думай, о чем говоришь. Какой СПИД? Ей седьмой десяток шел. Всю жизнь в колхозе горбатилась. СПИД… Тьфу на тебя.

С одной стороны, разговорчивая старуха добивалась всеобщего внимания и это удалось, с другой — больно круто выходило, хотя в скандале своя пре «лесть есть. Милиция покруче контролеров будет.

В одном просчиталась — самая интересная история была, конечно, у забинтованного. Ее оставляла на закуску, а оно вон как вышло.

— Что ты с ней вяжешься, она же вампирша. Я читал. Она сидит и пьет, — раскусил старую бывший электрик.

Все-таки в банке работенка была низкооплачиваемая, но не пыльная. Времени для чтения прессы достаточно. Там и подковался.

Дамочка у окна встала. Может, станция? Но воспринялось по-иному. От старухи отпрянули все.

— Люди, да вы что? — изумилась та, так и не поняв, где прокололась. — Да как же так? Я сочувствую. Тетя умерла. Много сейчас кто посочувствует?

— Да замолчи ты! — крикнул кто-то по диагонали. — Озеро на Валдае?

— Селигер, — ответили ему тоже по диагонали. Старуха подобрала губы, превратив рот в бесцветную щелочку, и засобиралась на выход.

— Давно пора, — резюмировали соседи через проход.

— Чуть не проехала, — не удержалась соврать старуха, но сама направилась в соседний вагон.

Забинтованный толкнул локтем истопника и указал здоровой рукой в окно.

Мимо неслась, убегая назад, сплошная стена гаражей, расписанная граффити. Потом мелькнул козырек типового станционного строения, и наконец между голых, корявых тополей в поле зрения вплыл серый корпус дома-корабля…

В тот день истопник получил расчет и ждал в гости электрика. Егор запаздывал. Но истопник не особо волновался. На совести электрика лежала доставка мешка облученной картошки, пяти килограммов лука и по мелочи в пакетиках. Естественно, что загодя взяли пару чекушек, дабы отметить событие — на этой неделе планировался отъезд в Ярославскую область. Электричкой до Александрова, потом на Семибатово, а там и Гаврилов Ям, Милетино, самый крайний дом. Огород, рыбалка, осенью грибы.

Свобода.

Чекушку они выпьют сразу. Второй пойдут угощать Евсея. Они и задержались из-за товарища. Уж очень просил. Со дня на день ему было назначено у еврея-адвоката. Егор ещё шумел, что евреи специально тянут, жилы мотают, потому что их позже других Господь создал, на других, мол, тренировался, ошибки допускал, а евреев в совершенстве сделал — избранный народ, — вот они теперь остальным нервы и мотают. На что истопник, каждый раз вступая в спор, говорил, что он лучше с евреем поручкается, чем своему алкашу доверит. Бесплодные споры нисколько не портили отношений. Больше того, нисколько не трогали внутренностей, потому как что еврей, что не еврей, — обоим было все равно. Лишь бы человек хороший.

Егор опаздывал катастрофически. Пришел сменщик, которому истопник передал весь инвентарь, просветил, где держать спиртное, чтобы хозяин не нашел. Закончил частный инструктаж по поводу загулявших клиентов, которые запросто могли снять с руки золотой «Ролекс» и подарить, при этом категорически нельзя было спешить с реализацией, потому что клиент мог проспаться и вспомнить, потом поди докажи, что ты не верблюд.

Зверски хотелось пропустить сто граммов. Все утро не хотелось, а после инструктажа захотелось тем более новенький намекал на такую возможность Халявы истопник не уважал и в другое время выставил бы сам свое, но тут другой случай — он уходил и не собирался высылать должок из деревни, а брать из НЗ был неуполномочен.

Наконец явился Егор. Шебутной и веселый. Истопник даже нюхнул атмосферу. Чисто.