Сомерсет Моэм - Записные книжки

• Название: Записные книжки
• Автор: Сомерсет Моэм
• Жанр: Публицистика

Дневниковые записи великого английского писателя.

Его остроумные максимы и ироничные афоризмы.

Его впечатления от встреч с современниками - и наброски будущих произведений.

Его неожиданный, местами парадоксальный взгляд на классическую европейскую и русскую литературу - и его литературоведческие и критические очерки.

Читатели этой книги откроют для себя совершенно нового Сомерсета Моэма - во всей широте его многогранного таланта.

Источник: Узорный покров: Роман. Рассказы. / Пер. с англ. — М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2001. — 624 с.

---

Одно из важнейших различий между христианством и наукой состоит в том, что христианство придает индивиду огромное значение, а для науки он особой ценности не представляет.

Понятие совести весьма относительно, это с неизбежностью вытекает из изменчивости человеческих представлений о добре и зле. Человек одной эпохи будет страдать от угрызений совести из-за того, что не совершил поступка, в котором в другую эпоху он бы горько раскаивался.

* * *

Здравый смысл частенько принимают за этическую норму. Но если подвергнуть его анализу, если разобрать один за другим его веления, откроются поразительные противоречия. Невозможно будет понять, отчего в различных странах, а также в различных классах и слоях общества одной и той же страны здравый смысл диктует диаметрально противоположные вещи. Мало того, обнаружится также, что в одной стране, в пределах одного общественного класса и слоя здравый смысл нередко диктует взаимоисключающие вещи.

* * *

Здравый смысл, видимо, считается синонимом для бездумности нерассуждающих. Он состоит из детских предрассудков, индивидуальных особенностей натуры и навязываемых газетами мнений.

Здравый смысл всячески возвеличивает бескорыстие по отношению к окружающим, но это только притворство. Рассмотрим, к примеру, вопрос о том, надо ли обуздывать свои желания, покуда вокруг еще существуют нужда и горе; здравый смысл решительно отвечает «нет».

* * *

Но если уж положено осуждать чувственные удовольствия, то надо быть в этом осуждении последовательным. Порицая любовь к вкусной еде или телесным усладам, следует порицать и любовь к теплу, уюту, к путешествиям, к красотам природы и искусства. Иначе осуждается не потворство своим желаниям, а некая маленькая слабость, ограниченная радостями желудка или постели.

* * *

Успех различных вероучений свидетельствует о беспросветном эгоизме людей и отсутствии у них здравомыслия.

Трудно себе представить более нестерпимый эгоизм, чем тот, что демонстрирует христианин по отношению к собственной душе.

* * *

Едва ли мудрость может считаться добродетелью, ведь в основе ее лежат умственные способности, которыми один человек наделен, а другой нет. Если для праведного поступка необходима мудрость, то, стало быть, на такие поступки способно лишь меньшинство людей.

* * *

В основе интуитивизма лежит принцип нравственного абсолюта, и шаткость такого основания проявляется уже в том, что интуиция подсказывает человеку совершенно разные поступки, в зависимости от страны, эпохи и самого человека. В одну эпоху интуиция подтолкнет человека к убийству, а в другую вызовет в нем отвращение к самой мысли об убийстве. Совсем не трудно доказать, что эти решения, принимаемые без каких-либо видимых причин, на самом деле проистекают из уроков детства и образа жизни окружающих. Интуиция зиждется на том же механизме, что и реклама: если десять тысяч раз повторить, что мыло «Пэрз» благотворно влияет на кожу лица, то в конце концов у человека возникает интуитивная уверенность в этом.

* * *

Любопытно, что даже священник, настоятель церкви Св. Иоанна Златоуста, как-то намекал на относительность морали: «Не спрашивайте, насколько верны эти (Ветхозаветные) заповеди теперь, когда нужда в них отпала; спросите лучше, насколько они были верны тогда, в свое время».

* * *

Гедонисту следует помнить, что самосознание и счастье — вещи несовместимые. Счастье покинет его, как только он сосредоточит все помыслы на погоне за удовольствиями.

* * *

Желание лишь поначалу доставляет приятные ощущения; чем оно сильнее, тем становится мучительнее, приводя к тому же результату, что и боль: мы стремимся не добиться объекта нашего желания, а освободиться от самого желания. Порою любовь достигает такой силы, что вожделение перерастает из удовольствия в муку, и тогда мужчина способен убить любимую женщину, лишь бы избавиться от мучительной страсти.

* * *

Голод — это желание на грани муки и наслаждения. Он лучше всего доказывает, что страдание и удовольствие зависят от накала желания. Пока голод не слишком силен, он даже приятен, и мысль о еде отрадна; но когда он невыносим, человек испытывает одни только страдания, и мысли его заняты не предвкушением хорошего обеда, а лишь тем, как ему отделаться от неприятных ощущений.

* * *

Нет более глупого способа возвеличивать страдания, чем утверждать, что они облагораживают человека. В основе такого подхода лежит необходимость оправдывать муки с точки зрения христианства. Однако всякая боль есть не что иное, как посылаемый нервами сигнал о том, что организм попал в пагубные для него обстоятельства; с тем же успехом можно было бы утверждать, что сигнал об опасности облагораживает поезд. Одно лишь внимательное наблюдение над окружающей действительностью убедительно показывает, что в большинстве случаев страдания отнюдь не возвышают человека, а наоборот, низводят его до звероподобного состояния. Примером тому могут служить тяжелые больные: физические муки превращают их в сосредоточенных лишь на себе эгоистов, капризных, нетерпеливых, мелочных и жадных; я без запинки готов перечислить с десяток мелких пороков, порожденных страданиями, но не припомню ни единой добродетели. Нищета — тоже мучение. Я близко знавал людей, тяжко страдавших в тисках беспросветной нужды, которая тем горше, если беднякам приходится жить среди людей побогаче; бедняки тогда становятся алчными и подлыми, бесчестными и лживыми. Учатся прибегать к всевозможным отвратительным уловкам. Обладай они некоторыми средствами, это были бы достойные люди, но, замученные нищетою, они утрачивают всякое представление о порядочности.

* * *

Среднему человеку достаточно руководствоваться в жизни своими инстинктами, сформировавшимися под воздействием нравственных норм общества, в котором он живет.

* * *

Он бушевал, этот грошовый Прометей, — сердце его терзали тревожные думы, он пытался проникнуть в тайну бытия.

* * *

Я готов относиться к жизни, как к игре в шахматы, где основные правила не подлежат обсуждению. Никого ведь не удивляет, что конь так причудливо скачет по доске, что ладья ходит только по прямой, а слон по диагонали. Эти условия просто принимаются, по ним и должно играть, а жаловаться на них глупо.

Изучение этики является неотъемлемой частью познания природы; ибо прежде чем научиться действовать правильно и разумно, человек должен осознать свое место в мире.

* * *

Усматривать в существовании человека некий высший помысел или цель есть столь же мало оснований, как и утверждать, что небесные тела обязательно вращаются по окружности только потому, что окружность — самая совершенная геометрическая фигура; а ведь последнее утверждение в античности и в Средние века безоговорочно принималось за истину.

Что же касается цели человеческого существования, вспомним старинное возражение приверженцев Аристотелева взгляда на мир против учения Коперника. В чем смысл, вопрошали они, безмерных пространств между самыми отдаленными планетами и неподвижными звездами?

* * *

Свойства, присущие всем людям, не могут быть порочными; многие этические теории грешат тем, что, выбрав более или менее произвольно некоторые человеческие наклонности, они называют одни положительными, а другие дурными. Насколько счастливее был бы человек, если бы удовлетворение полового инстинкта никогда не считалось чем-то порочным! Верная этическая теория должна выявить качества, присущие всем людям, и именно их назвать положительными.

* * *

Как можно заметить, человеку свойственно восхвалять те действия окружающих, которые ему хотя бы отчасти выгодны; впрочем, он способен восхищаться также любыми яркими, из ряда вон выходящими деяниями, которые поражают его воображение или повергают в трепет.

* * *

Не столь уж часто мы осознанно ставим себе целью получить удовольствие; это обстоятельство, впрочем, ни в коей мере не опровергает предположения, что именно к подобной цели устремлены все наши действия.

* * *

Теоретически один только страх революции кладет предел безграничной власти государства; власть эта ограничена лишь ее собственными возможностями. Поэтому государство национализирует все отрасли промышленности, которыми оно способно управлять лучше, чем самостоятельные предприниматели, оставляя последним лишь те секторы торговли, в которых отдельный коммерсант, в силу своей алчности, скорее всего поведет дело более тщательно и экономно. Государство ни на миг не должно забывать справедливую аксиому Мандевиля о том, что частные пороки суть общая выгода.