С. Максимов - Крестная сила

• Название: Крестная сила
• Автор: С. Максимов
• Издательство: Полисет
• Жанр: Культурология
• Год: 1994
• ISBN: 8-86617-003-5

Издание 1994 года. Сохранность хорошая.

Книга основывается на материалах, записанных исследователями народной культуры и быта в деревнях и селах в конце XIX в., и является источником по верованиям русского народа.

---

Сдерживающим началом служит до некоторой степени и присутствие на посиделках чужих парней и девок, пришедших из соседних деревень. Их принимают, как гостей, и стараются, чтобы все было прилично и чинно. Хозяева беседы, как парни, так и девицы, встают с лавок и предлагают их занять гостям, а во время танцев обращают строгое внимание, чтобы чужие девки не оставались без кавалеров и чтобы с парнями-гостями танцевали девки «первого сорта», т. е. самые пригожие. Впрочем, бывают случаи, когда именно присутствие на посиделках чужих парней, явившихся незваными гостями, служит причиной ожесточенных ссор и даже драк. Вот что на этот счет сообщает наш корреспондент из Вологодской губ. Никольск. у.: «Если какой-нибудь парень из чужой деревни вздумает «ходить» (ухаживать) за девкой и посещать игрища, то он непременно должен выставить парням-однодеревенцам девушки, в виде отступного, водки — в противном случае он платится побоями и даже увечьем. Избитый, в свою очередь редко оставляет побои без отмщения и, подбивши парней своей деревни «выставкою» им водки, является, в сопровождении целой ватаги, в село к оскорбителям и врывается на игрище, где и завязывается, обыкновенно, свалка. Девки, в таких случаях, разбегаются по домам, а парни выходят на улицу и дерутся уже не на кулаках, как в избе, а «плахами» (поленьями). Драки подобного рода происходят по несколько раз, возобновляясь все с новой силой, и кончаются или тем, что коренные парни, как побежденные, соглашаются принимать на игрище чужаков «без водки», или, как победители, «сдирают» с противников водку, которую и распивают на посиделках».[1]

Кроме танцев (кадриль, ленчик, шестерка) и гаданий, любимым развлечением на посиделках являются, так называемые, игрища, под которыми следует разуметь, между прочим, представление народных комедий, где и авторами и актерами бывают деревенские парни. В одной из таких комедий фигурируют, например, какой-то король Максимилиан, его непокорный сын Адольфий и приближенный короля Марк-гробокопатель; в другой главным лицом является Степан Разин со своими разбойниками и красными девушками, причем центром пьесы служит кровавая расправа Разина с корыстным купцом; в третьей, наконец, центральной фигурой является помещик и т. д. Обо всех этих пьесах мы скажем несколько ниже, здесь же позволим себе заметить, что игрища, в большинстве случаев, поражают наблюдателя грубостью нравов, так что отцы церкви не напрасно назвали их «бесовскими». Конечно, нельзя отрицать, что в доброе старое время св. отцы подходили к вопросу с известным предубеждением и видели в игрищах только остатки язычества и того двоеверия, с которым они энергично боролись. Но невозможно в то же время упускать из виду, что добрая половина игрищ, сама по себе, составляет остаток варварства, поражающий стороннего наблюдателя откровенным цинизмом. Этот цинизм еще ужасен и тем, что он почти всегда переходит в жестокость и издевательство над слабыми, т. е. над деревенскими девушками, за которых некому вступиться. «Деревенские парни, — пишет наш корреспондент из Череповецк. у. Новгородск. г., — позволяют себе на беседах такие выходки, что только привычка здешних девиц к терпению и цинизму мужчин останавливает их от жалоб в суд». — Для образца укажем несколько излюбленных святочных игр, практикуемых почти повсюду.

1) Игра в кобылы. — Собравшись в какую-нибудь избу на беседу, парни устанавливают девок попарно и, приказав им изображать кобыл, поют хором:

Кони мои, кони,
Кони вороные…

Затем один из ребят, изображающий хозяина табуна, кричит: «Кобылы, славные кобылы! Покупай, ребята!» — Покупатель является, выбирает одну девку, осматривает ее, как осматривают на ярмарке лошадь, и говорит, что он хотел бы ее купить. Дальше идет торговля, полная непристойных жестов и неприличных песен. Купленная «кобыла» целуется с покупателем и садится с ним. Затем, с теми же жестами и песнями поисходит переторжка, после чего начинается ковка кобыл. Один из парней зажигает пук лучины (горн), другой раздувает его (мехи), третий колотит по пяткам (кузнец), а покупатель держит кобылицыны ноги на своих, чтобы не ушла.

2) Игра в блины. — Эта игра столь же популярна как и предыдущая, и состоит в том, что один из парней берет хлебную лопату или широкий обрезок доски, а другой поочередно выводит девушек на середину избы и, держа за руки, поворачивает их спиной к первому парню, который со всего плеча дует их по нижней части спины. Это и называется «печь блины».

3) Игра в быка. — Парень, наряженный быком, держит в руках под покрывалом большой глиняный горшок с приделанными к нему настоящими рогами быка. Интерес игры состоит в том, чтобы бодать девок, причем бодать так, чтобы было не только больно, но и стыдно. Как водится, девки подымают крик и визг, после чего быка убивают: один из парней бьет поленом по горшку, горшок разлетается, бык падает и его уносят.

4) Игра в гуся. — Гусь приходит тоже под покрывалом, из-под которого виднеется длинная шея и клюв. Клювом гусь клюет девок по голове (иногда пребольно) и в этом состоит все его назначение.

5) Игра в лошадь. — Над лошадью ребятам приходится много трудиться, чтобы приготовить ей, сверх покрывала, голову, похожую на лошадиную. Но смысл игры тот же: лошадь должна лягать девок.

6) Игра в кузнеца. — Это более сложная игра, представляющая собой зародыш деревенской комедии. В избу, нанятую для беседы, вваливается толпа парней с вымазанными сажей лицами и с подвешенными седыми бородами. Впереди всех выступает главный герой — кузнец. Из одежды на нем только портки, а верхняя голая часть туловища разукрашена симметрично расположенными кружками, изображающими собой пуговицы. В руках у кузнеца большой деревянный молот. За кузнецом вносят высокую скамейку, покрытую широким, спускающимся до земли, пологом, под которым прячется человек пять-шесть ребятишек. Кузнец расхаживает по избе, хвастает, что может сделать все, что угодно: замки, ножи, топоры, ухваты и, сверх того, умеет «старых на молодых переделывать». — «Не хочешь ли я тебя на молодую переделаю?» — обращается он к какой-нибудь девице не первой молодости. Та, разумеется, конфузится и не соглашается. Тогда кузнец приказывает одному из ряженых стариков: «Ну-ка ты, старый черт, полезай под наковальню, я тебя перекую». — Старик прячется под пологом, а кузнец бьет молотом по скамейке и из-под полога выскакивает подросток. Интерес игры состоит в том, чтобы при каждом ударе у кузнеца сваливались портки и он оставался совершенно обнаженным. Когда всех стариков перекуют на молодых, кузнец обращается к девушкам, спрашивая у каждой: — «Тебе, красавица, что сковать? Тебе, умница, что сковать?» — И каждая девица должна что-нибудь заказать, а затем, выкупая приготовленный заказ, поцеловать кузнеца, который старается при этом как можно больше вымазать ей физиономию сажей.

Все перечисленные игры (в которых мы должны опустить наиболее циничные пассажи) при всей грубости и жестокости, все-таки не заключают в себе ничего такого, что оскорбляло бы религиозное чувство человека и что, так или иначе, связывалось бы с христианскими верованиями и обычаями. Но, к сожалению, существует целая группа других игр, которые окрашены не только цинизмом, но и содержат в себе элемент несомненного кощунства. Такова, например, игра в покойника (местные названия: «умрун», «смерть» и т. д.). Состоит она в том, что ребята уговаривают самого простоватого парня или мужика быть покойником, потом наряжают его во все белое, натирают овсяной мукой лицо, вставляют в рот длинные зубы из брюквы, чтобы страшнее казался, и кладут на скамейку или в гроб, предварительно накрепко привязав веревками, чтобы, в случае чего, не упал или не убежал. Покойника вносят в избу на посиделки четыре человека, сзади идет поп в рогожной ризе, в камилавке из синей сахарной бумаги, с кадилом в виде глиняного горшка или рукомойника, в котором дымятся угли, сухой мох и куриный помет. Рядом с попом выступает дьячек в кафтане, с косицей назади, потом плакальщица в темном сарафане и платочке, и, наконец, толпа провожающих покойника родственников, между которыми обязательно найдется мужчина в женском платье, с корзиной шанег или опекишей для поминовения усопшего. Гроб с покойником ставят посреди избы и начинается кощунственное отпевание, состоящее из самой отборной, что называется, «острожной» брани, которая прерывается только всхлипыванием плакальщицы, да каждением «попа».

По окончании отпевания, девок заставляют прощаться с покойником и насильно принуждают целовать его открытый рот, набитый брюквенными зубами. Нечего и говорить, что один вид покойника производит на девушек удручающее впечатление: многие из них плачут, а наиболее молоденькие, случается, даже заболевают после этой игры.[2] Кончается игра тем, что часть парней уносит покойника хоронить, а другая часть остается в избе и устраивает поминки, состоящие в том, что мужчина, наряженный девкой, оделяет девиц из своей корзины шаньгами — кусками мерзлого конского помета.