Алекс Тарн - Боснийская спираль (Они всегда возвращаются)

• Название: Боснийская спираль (Они всегда возвращаются)
• Автор: Алекс Тарн
• Издательство: Издатель: Иврус
• Жанр: Современная проза
• Год: 2008
• ISBN: ISBN: 978-965-7180-30-3

Первая книга «Берлиады» — трилогии Шломо Бельского. Издана под названием «Они всегда возвращаются» изд-вом «Олимп»-АСТ, 2006. Второе, исправленное издание, под названием «Боснийская спираль»: изд. «Иврус», 2008.

Под маской остросюжетного триллера прячутся мелодрама и философская притча, пародия и политический детектив. Эта книга — о любви, о ее всепобеждающей силе, о ненависти, о трагедии противостоянии Злу, о незримых связях, соединяющих прошлое и настоящее.

Он — Берл — израильский суперпрофессионал. Сейчас он работает на международную антитеррористическую организацию. Его задача самая благородная: он обязан предотвратить спланированное террористами убийство очень важного и достойного человека. Для этого Берл отправляется в Боснию, где судьба сталкивает его с девушкой, одержимой единственным желанием — отомстить за погибших родственников. А потом появляется русский парень, спецназовец, и теперь их трое, связанных одной целью. В повествование о наших днях жестко врывается история. И сейчас, и прежде по жизненной дороге рядом идут любовь и смерть, верность и предательство, самоотверженность и трусость…

---

Для Берла, как и для прочих посвященных, Габриэль Каган представлял собой совершенную машину для принятия решений, обязательных к неукоснительному исполнению и безупречных с моральной и практической точек зрения, даже если поначалу могло казаться иначе. Этот барьер в восприятии был настолько велик, что Берл ухитрился проигнорировать многочисленные признаки, прямо указывающие на связь между Каганом и Энджи, включая общность места, детали биографии, несомненное внешнее сходство и даже унаследованную ею способность читать мысли. Поэтому для того, чтобы до Берла наконец дошло, понадобилось, чтобы она произнесла имя своего деда открытым текстом.

«Это просто поразительно, насколько мыслительные стереотипы замыливают взгляд,» — подумал Берл, покосившись на Энджи. Сейчас уже сходство представлялось ему таким очевидным, что на секунду Берлу показалось, будто сам Габриэль Каган сидит рядом с ним на пассажирском сиденье джипа.

— Что это ты на меня так поглядываешь, со значением? — удивленно спросила Энджи.

— Учи правила, ангел мой, — буркнул он и вернулся к своим невеселым мыслям.

Так или иначе, теперь, когда связь стала фактом, он уже не мог вести себя по-прежнему, как будто ничего не произошло. При этом не имело никакого значения, что Энджи была уверена в гибели своего деда от рук мусульман во время Второй Мировой войны, а Каган, скорее всего, даже не подозревал о существовании дочери и внуков. Достаточно было того, что для него, Берла, Энджи автоматически перешла из разряда «чужих» в «свои», от которых нельзя уходить просто так, безразлично закрыв за собой дверь и оставив их наедине с бедой, пусть накликанной их же собственным безумием.

В определенном смысле ее можно было рассматривать как раненую. А своих раненых не бросают, и этот главнейший принцип этического кода перевешивал любые сомнения относительно преступной бесцельности предстоящей операции. Да, но что если не удастся ее спасти? Или — если получится так, что будущая бойня не принесет ей желанного результата? Женщины вообще труднопредсказуемы, а уж одержимые женщины — тем более. Нелегкая работенка — служить ангелом-хранителем у такой Энджи, особенно под градом пуль. Еще, чего доброго, психанет да и полезет в полный рост на пулеметы… Он снова опасливо покосился на Энджи, и чертова ведьма снова поймала его взгляд.

— Не волнуйся, Джеймс, — улыбнулась она. — Я смерти не ищу.

— Если ты, сучка, от меня без приказа хотя бы на метр дернешься, — хрипло проговорил Берл, — то, клянусь памятью родителей, я все брошу, догоню и ноги тебе отрежу. Если уж ты так здорово мысли читаешь, то должна видеть, что сейчас я говорю на полном серьезе. Поняла?

— Поняла, — она отвернулась, обиженная неожиданной берловой грубостью.

«Ничего, ничего… — мстительно думал Берл, заранее входя в роль армейского сержанта на базе для новобранцев. — Спесь-то не вредно с тебя посбить. Ангел смерти, мать твою…»

Он пристально вглядывался в темные заросли справа от проселка. По его расчетам, просека находилась где-то совсем рядом. Джип снова подпрыгнул на кочке.

«Странно, что мы до сих пор не летаем, а по кочкам прыгаем, — подумал Берл. — А то ведь тут целый сонм образовался: ангел смерти, ангел-хранитель, дядя Коля этот, с ангельскими глазками, а Саша, так он просто ангелочек.»

Берл усмехнулся. После того, как он обругал Энджи, настроение почему-то резко пошло на поправку. Справа показалась знакомая прогалина. Берл вынул переговорник и произнес одно только слово: «Здесь». Сашина тойота свернула с дороги и остановилась. Остановился и Берл.

— Сидеть! — прорычал он, увидев, что Энджи протянула руку, чтобы открыть дверь. — Я тебе что — разрешал выйти?

Энджи испуганно сжалась. В противоположность Берлу, она явно погрустнела.

Взяв с собой Сашу, Берл двинулся по просеке, вглядываясь в следы. К его облегчению, было не похоже, чтобы кто-то побывал здесь после него. Вот и полянка, где в свое время дожидался своего хозяина верный гольф, вечная ему память… Вот дерево, под которым Берл прятал ключи; поваленный ствол, на котором сидел, ведя разговор с Яшкой. Кстати, что-то Яшка давно не появлялся — не иначе как наскучил ему младший брат.

Чемоданы лежали нетронутыми в овраге, прикрытые валежником, точно там, где он их и оставил. Забрав оружие, Берл и Саша вернулись к джипу.

Колька сидел на земле, расслабленно привалившись к колесу, и покуривал, задумчиво глядя в ночное небо. Завидев Берла, он длинно сплюнул и зевнул.

— Слышь, начальник, ты бы разрешил девке в кустики сбегать. А то она говорит, что без твоей команды с места не сойдет. Дрессированная. И когда это ты успел?

Берл открыл дверцу и посмотрел на энджины поджатые губы. Она вся кипела от ярости, но с места не сходила.

— О'кей, — сказал Берл, абсолютно игнорируя ее возмущение. — Видела, откуда мы вышли? Можешь туда сбегать, отлить. Двадцать шагов, не дальше. Иди прямо по просеке, в сторону не ступать — могут быть мины. Поняла?.. Не слышу…

— Поняла! — рявкнула Энджи и выкатилась наружу.

— Классно, — одобрил Колька, глядя ей вслед. — Молодец ты, кацо. Теперь есть шанс, что эта дура выживет. Хотя и небольшой.

Саша поперхнулся.

— Не обращай внимания, Саша, — успокоил его Берл. — Дядя шутит. Если не будем делать глупостей, все останемся целы, обещаю.

Он повесил на плечо автомат и рассовал по карманам запасные магазины. Колька спокойно наблюдал за ним, все так же сидя на земле.

— Ну я пошел, Коля, — сказал Берл. — Как договорились. Слушай связь. Думаю, минут за двадцать доберусь. Ты бы пока собрал пушечку — он показал на чемодан с RT-20. — На минарете времени не будет.

— Не, — покачал головой Колька. — Она в собранном виде почти полтора метра. Будет мешать. В минарете лестница узкая. Да ты не волнуйся, Майк. Я эту игрушку знаю. Соберу за две минуты. Иди себе, ни о чем не думай. Я на связи.

Берл кивнул и посмотрел на вернувшуюся Энджи.

— Я пока ухожу. Слушай Колю.

Он поправил на плече автомат и зашагал по проселку в сторону грунтовки.

— Куда это он? — удивленно спросила Энджи.

— Погулять… — ответил Колька, закуривая новую сигарету. — А вы пока кончайте тут болтаться, лезьте в джип. Ты, Саша, — сзади, она — спереди. Только не перепутайте. Ах ты, боже ж мой, возись тут с вами, с младенцами…

Они послушно сели в машину на указанные места. Неприятные изменения в тоне Коли и Берла действовали удручающе. Глядя через ветровое стекло на едва различимую колею проселка, Энджи силилась вспомнить, вернуть свое прежнее замечательное чувство исполнения желаний и не могла. Странно, что при этом она не испытывала и особой досады на пренебрежительную грубость Берла, испортившую ей настроение. Разве не она сама привела их всех в этот лес, заставила играть в эту игру? Что ж теперь удивляться тому, что Берл ведет себя в соответствии с ее жесткими правилами? Эти правила известны здесь только ему и Коле, а они с Сашей и в самом деле сбоку припека, не более того, а потому должны сидеть тихо и делать что говорят.

И все-таки было что-то очень обидное в ее новом, подчиненном и униженном положении, с чем она никак не могла и не хотела мириться. Ведь еще совсем недавно она, Энджи, управляла событиями, вела за собой этих людей, подчиняла их своей воле. Это был ее праздник, ее личный проект. Как же так вышло, что она вдруг превратилась в безликий винтик, в ветошь, хуже того — в балласт, помеху? И куда это вдруг подевались ее любимые призраки, присутствие которых она так остро ощущала в этом самом джипе еще час тому назад? Энджи вздохнула, окидывая взглядом пустую машину, и неожиданно наткнулась на собачьи глаза Саши.

О нем она как-то совсем позабыла, и в этом была особенная несправедливость: ведь для него она наверняка не станет помехой ни при каких обстоятельствах. Ей вдруг захотелось сказать Саше что-нибудь хорошее. Энджи протянула руку и погладила по щеке своего верного оруженосца.

— Не бойся, Сашок, — ласково прошептала она. — Все будет хорошо, не бойся…

Саша как-то беспомощно моргнул и приник лицом к ее ладони.

— Энджи, любимая…

— Не бойся, — повторила она, как заклинание, черпая для себя силу в его слабости.

— Любимая, — забормотал он, вцепивщись в энджину руку и покрывая ее поцелуями. — Давай все отменим, а? Давай просто уедем домой, в Бирмингем, и забудем обо всей этой крови. Я так тебя люблю… Я без тебя… Энджи, ну давай уедем, прямо сейчас. У тебя ведь такая интересная работа, тебя все хотят, всем ты нужна, а мне особенно… Ну зачем тебе эта война, зачем? Уедем, ты родишь мне детей, красивых, таких же, как ты, Энджи…

Снаружи постучал по стенке Колька:

— А ну кончайте шуметь, голуби! А то шейки сверну, чтоб не курлыкали…

Саша вздрогнул и замолк, но руку Энджи не отпускал. Она чувствовала на ладони его мягкие губы, его дыхание, влагу его слез. Энджи знала точно: он боялся не за себя. По роду своей работы Саша бывал во многих непростых переделках и всегда считался достаточно смелым даже в привычной к опасностям компании военных корреспондентов. Этот человек сходил с ума от страха за нее, Энджи. Без нее он не представлял себе жизни. Разве этого мало? Да и она к нему уже как-то привыкла, скучает, когда его долго нету. Может, это и не то, что называется сумасшедшей любовью, но семья у них была бы хорошая… а рожать и в самом деле уже пора, если хочешь нескольких… И книга почти готова, хорошая книга… Может, действительно, уедем, а, Саша?