Борис Раевский - Только вперед

• Название: Только вперед
• Автор: Борис Раевский
• Издательство: Гос. издат-во детской лит-ры Министерства Просвещения РСФСР
• Жанр: Детская проза
• Год: 1959
• ISBN: 5-93055-006-9

Кто из ребят не восхищается нашими замечательными спортсменами! Но мало кто знает, какой упорный, напряженный труд стоит за каждым рекордным достижением мастеров спорта. В повести «Только вперед» рассказывается о выдающемся пловце Леониде Кочетове. Двенадцать раз штурмует Кочетов рекорд страны, но лишь тринадцатая попытка приносит победу; ровно год понадобился ему, чтобы улучшить результат на одну только секунду и снова стать чемпионом страны. Упорство, воля, выработанные спортом, помогают Кочетову вновь вернутся в строй после войны.

В книге использованы факты из жизни неоднократного чемпиона СССР, рекордсмена мира по плаванию — Леонида Мешкова.

---

Грузовик стоял на площади уже давно. Шофер ожидал, пока соберутся все пассажиры, которых он должен доставить на аэродром.

Леонид легко взобрался в машину, поставил рюкзак и чемодан возле ног старичка-профессора и снова соскочил на асфальт. Долго стоял, прижавшись спиной к столбу, и все смотрел вдаль на розовевшие в солнечных лучах улицы.

Угловой дом был разрушен. От прямого попадания бомбы рухнула фасадная стена, но некоторые перекрытия и комнаты каким-то чудом уцелели. Теперь дом был похож на декорацию в театре. На третьем этаже видна была кровать, неизвестно как удержавшаяся, так как пола под ней почти не было; картина над кроватью, абажур, свисающий с разбитого, закопченного потолка. Выше — на четвертом этаже — висела над улицей детская коляска, уцепившаяся ручкой за исковерканные балконные перила. Тут же, на перилах, болталась, большая красивая кукла. А еще выше — на пятом этаже — хлопала на ветру дверь, ведущая во внутренние комнаты.

«Вот и уезжаю, — думал Леонид. — Кто знает, — когда вернусь? И вернусь ли?»

На душе было тяжко.

«И с Ласточкой так и не простился», — Кочетов покачал головой.

Утром он обежал все общежитие, разыскивая Аню. Девушки из ее комнаты сказали, что она куда-то ушла; наверно, скоро вернется. Леонид ждал. Времени было в обрез. Надо еще забежать домой за вещами, проститься с тетей. Но он ждал. А Ласточка все не появлялась.

«Ну, видно, не судьба!» — вздохнул он, когда стрелки на часах показали одиннадцать.

В полдень грузовик уходил на аэродром.

— Иди, иди, — торопил Гаев. — Ане я все передам…

Тети Клавы дома тоже, конечно, не оказалось. Оставил записку да на дворе сказал управхозу, что уезжает.

…Леонид все стоял возле грузовика, вороша в уме свои невеселые думы.

Старичку-профессору что-то понадобилось в своей корзинке. Он нагнулся, шаря рукой под скамьей, но добраться до корзины ему мешал чемоданчик нового пассажира. Старичок потянул чемоданчик за ручку, чтобы отодвинуть его в сторону. Но маленький чемодан неожиданно оказался очень тяжелым.

— Гири он везет, что ли? — недовольно проворчал старичок.

Он и не знал, что угадал. В чемоданчике действительно лежали гири, блоки и веревочки — аппараты для тренировки больной руки.

Уезжая из Ленинграда, Леонид увозил их с собой.

Глава тринадцатая. Второе рождение

Жители Мало-Дмитровской, Большой Дмитровской, Волжской и Калининской улиц с некоторых пор отвыкли по утрам смотреть на часы.

Увидев пробегающего мимо их окон по направлению к Волге высокого человека в синем вязаном тренировочном костюме, рабочие спешно кончали завтракать. Они знали — сейчас семь часов утра. Пока дойдешь до остановки да пока влезешь в переполненный трамвай (в эти часы «пик» даже на крышах ездили), да пока вагон добежит до окраины города, где в начале войны разместилось несколько эвакуированных ленинградских заводов, — только-только поспеешь к гудку.

Когда бегун, возвращаясь, снова трусил по улицам, старухи и старики, завидев его, хватали кошелки и «авоськи» и, кряхтя, охая, семенили к лавкам: занять очередь. Старики теперь заменяли домохозяек (большинство женщин работало на заводах). Дедки и бабки торопились: промчался бегун, — значит, уже половина восьмого. Задержишься — опять не успеешь «отовариться». Вот вчера выдавали по пятому талону спички, завозился старик дома — не хватило. И позавчера — давали на сахарный талон пряники — тоже опоздал.

Нет, увидел бегуна — и сам беги!

Взрослые люди быстро привыкли к этому человеку. Каждое утро, в любую погоду — будь то дождь, ветер или мороз — в легком тренировочном костюме пробегал он мимо их окон.

Бежал он как-то странно. Сначала люди не понимали, в чем дело. Но потом заметили: левая рука бегуна, согнутая в локте, делала сильные, широкие взмахи, а правая — двигалась неуверенно, не так резко и широко, и пальцы на ней были всегда сжаты в кулак.

Впрочем, никто из взрослых особенно не интересовался бегуном. Все были заняты с утра до ночи.

Да и мало ли новых, незнакомых людей появилось в этом городе на Волге в годы войны, когда сюда перебазировалось столько заводов! Всех не узнаешь!

Но ребятишки сразу обратили внимание на этого высокого спортсмена. Вскоре они уже достоверно знали, что это вовсе не бегун, а пловец. И не просто пловец, а рекордсмен мира. Ребятам стало также откуда-то известно, что на фронте фашисты повредили ему правую руку и зовут его Леонид Кочетов.

Они знали точный адрес чемпиона и могли даже рассказать, что комната его, если заглянуть в окно с макушки березы, похожа на мастерскую. Там висят под потолком какие-то колесики с перекинутыми через них веревками, а на веревках болтаются гири, куски рельс и даже кирпичи. Но зачем пловцу все эти приспособления, — мальчишки не могли сказать. Сколько ни заглядывали они днем в окно его комнаты, разрывая о сучья старой березы свои штаны и рубахи, чемпиона в комнате не оказывалось. Он целыми днями где-то пропадал.

Правда, восьмилетний Витя Мальцев уверял, что однажды поздно вечером, возвратившись из очереди за солью, он видел с дерева, как чемпион привязал к одному концу веревки свою правую руку. Витя клялся также, что чемпион раз двести подряд согнул руку, а веревка с кирпичами, переброшенная через колесико, двести раз разогнула ее.

Но Витя был известный всей Мало-Дмитровской улице фантазер, и никто ему, конечно, не поверил.

Однако вскоре ребятам удалось познакомиться с Леонидом Кочетовым, и они убедились, что Витя прав.

Знакомство произошло солнечным зимним утром на берегу Волги. Леонид, как всегда, добежал до реки и стал делать подскоки и приседания. Сперва он и не заметил, что на обычно пустынном в такое раннее время берегу сегодня находится группа ребят.

Мальчишки изумленно смотрели на этого человека, который выбежал на холод без пальто и, как маленький, прыгал, приседал и резвился на снегу.

«Чудак же этот чемпион!» — думали ребята. Нарушил молчание все тот же Витя.

— Дяденька, — сказал он Кочетову, — а правда, что вы плаваете быстрее миноносца?

Леонид от души расхохотался. Он смеялся долго, а ребята, обступившие его, недоуменно переглядывались.

— Нет, миноносец мне не обогнать, — наконец, немного успокоившись, сказал Кочетов.

Ответ явно разочаровал ребят. Но Витя, кровно обиженный недоверием приятелей к его рассказу, старался теперь поближе познакомиться с чемпионом, чтобы тот подтвердил его правоту.

Витю тоже разочаровал ответ Кочетова, но он еще надеялся, что чемпион не ударит лицом в грязь. Наверно, он все же хорошо плавает. Пусть не как миноносец, но все-таки хорошо. Иначе его вряд ли называли бы чемпионом. Поэтому Витя решил задать еще один вопрос. Правда, теперь он был уже осторожнее.

— А Волгу вы переплывете? — спросил он.

— Переплыву! — не задумываясь, ответил Кочетов.

Витя гордо оглядел ребят, но мальчишки и бровью не повели. Подумаешь, удивил! Волгу и дядя Костя переплывает, и Николай Иванович. Да мало ли людей, выросших в этом приволжском городе, переплывают широченную реку?!

— А туда и обратно переплывете? — настойчиво продолжал допрос Витя.

— Переплыву!

— И без отдыха переплывете? Не выходя на тот берег?

— Переплыву и без отдыха!

Тут уж ребята насторожились. Без отдыха туда и обратно не мог переплыть Волгу ни дядя Костя, ни Николай Иванович. Правда, говорят, что в городе есть два человека, которые переплывают Волгу туда и обратно, но ребята не видали, как эти люди плавают. А раз не видали, так это вилами по воде писано. Может, они в середине пути за лодки или плоты хватаются?

Витя теперь уже с нескрываемым превосходством смотрел на приятелей. «Что, взяли?» — гордо говорили его блестящие глаза.

— Дяденька, — вдруг неожиданно для самого себя сказал он. — А вы туда и обратно и опять туда переплывете?

Сказал это Витя — и испугался. Лучше бы уж не спрашивал. Вдруг Кочетов ответит — «Нет!» — и опять все пропало. Ребята снова подумают, что это какой-то липовый чемпион.

Но спортсмен так уверенно ответил: «Переплыву!» — что сомнений больше не осталось. Конечно, он плавает лучше всех в мире.

Витя все время порывался спросить про веревку с кирпичами, но не находил удобного момента.

— А как же… — вдруг растерянно спросил Федя с Большой Дмитровской — маленький мальчуган, похожий на гриб в своей огромной меховой папахе. На ногах у него были старые, подшитые толстым слоем войлока, отцовские валенки. Казалось, весь Федька и состоит только из этих валенок и папахи. — Как же вы с больной рукой плаваете?

И все ребята сейчас же подумали:

«В самом деле! Как это им раньше не пришло в голову? С больной рукой Волгу не переплывешь! Факт!»

— Да, хлопцы, попали вы в самую точку! — серьезно ответил Леонид. — До войны мог я Волгу много раз туда и обратно переплыть… А вот теперь тяжеловато. Повредили мне руку враги.