Андрей Платонов - Фантастика-1988,1989

• Название: Фантастика-1988,1989
• Автор: Андрей Платонов
• Издательство: Издательство “Молодая гвардия”
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1990

Традиционный сборник научно-фантастических произведений советских и зарубежных писателей. В книге представлены рассказы молодых писателей-фантастов, а также очерки о природных феноменах, научных гипотезах и открытиях.

---

Эта линейка вошла в стену и исчезла, больше ее никто не видел. На стене не осталось никаких следов, мы это потом специально исследовали. Стена покрыта масляной краской, за стеной — коридор.

— Наблюдалось ли еще что-либо необычное во время пролета линейки?

— Нет, все было тихо, спокойно, ни звука, ни шума не было. В комнате мы втроем, но сидящая напротив меня сотрудница не видела ничего, так как сидела за столом и писала.

— Какая в этот день была погода?

— Серый, без солнца, день.

— Скажите, не происходило ли еще чего-либо необычного с вами до или после этого события?

— Спустя примерно год я сидела в той же комнате. Александра Никифоровна болела, и я ее замещала (после происшедшего я этой комнаты стала бояться), вдруг в комнате затрещали окна, внутреннее стекло упало и разбилось вдребезги. Следует отметить, что снаружи окна никого не могло быть, так как там огороженное место. Все это произошло неожиданно, ни ветра, ни каких-либо других причин этого я не смогла найти. Я еще подумала: «Ну нет, я на этом месте сидеть больше не буду, а то еще прихлопнет».

— Не замечали ли вы еще какие-либо странные случаи в этом помещении?

— Кроме тех, о которых я рассказала, больше не было.

— Как вы оцениваете происшедшее с вами?

— Я об этом много говорила с друзьями, но объяснить этого никак не могу».

То, о чем рассказала Галина Александровна, на наш взгляд, нуждается в изучении. Возможно, как она предположила, то действительно была шаровая молния. А вот почему «затрещали окна»? И есть ли связь между двумя происшествиями?

Стоит заметить, что представления о полтергейсте до сих пор весьма расплывчатые. Поэтому не исключено, что этим словом связывают странные случаи, имеющие различную природу. Конечно, может быть и так, что внешне не похожие происшествия — одни «тихие», другие «громкие» — вызваны какой-то общей причиной. Гадать тут, считаем, ни к чему. Лучше бы сейчас внимательно исследовать каждый случай.

Например, характерны для полтергейста постукивания, стуки. Вера Васильевна С. из Саратовской области написала в редакцию телепередачи «Очевидное — невероятное»: «Я в то время еще работала, жила на частной квартире. Когда вернулся из армии мой Врат, нам пришлось искать другую квартиру. Когда в конце октября мы пришли договариваться, то хозяйка нашей будущей квартиры говорит нам: квартиру-то я вам сдам, но не знаю, как вы будете у нас жить, у нас под полом какой-то стук.

И действительно, когда мы шли по коридору в ту половину, которую нам сдавали, то под нами нас сопровождал такой стук, как будто снизу в пол били молотком. И все время, пока мы в этой комнате стояли, под нами в доске был сильный стук.

Брат мой открыл люк в полу и спустился на землю, а от земли до пола — всего-то один метр. На то время, пока брат все там обследовал, стук прекратился. Никаких нарушений и нор в земле он не обнаружил, даже паутина под полом не была нарушена.

Интересно, что этот стук преследовал девочку-школьницу, ученицу первого класса. Когда она была в школе, то все было тихо, а как только она приходила из школы, то под ней начинался стук. И даже если на доску ставили девочку, а сами смотрели вниз, под пол, то внизу ничего не видели, в то время как сильный, резкий стук — как молотком — под ней продолжался.

Я спросила хозяйку (это была пожилая учительница), с чего это все началось. Она рассказала, что однажды сидела вечером, часов в десять, и проверяла школьные тетради; девочка учила уроки, и вдруг раздался какой-то грохот, как будто из мешка высыпали мелкую монету. Вышли на улицу, думали; труба упала. Но все было на месте. А пришли в дом и услышали, что в трубе гремят закрышки, а потом этот грохот как будто спустилсявниз по трубе, и с тех пор начался этот стук.

Нам с братом нужна была квартира, и мы, ничего не побоявшись, в тот же вечер поспешили перебраться в новую квартиру.

И вот началась беспокойная ночь. Моя кровать стояла у той стены, с другой стороны которой была кровать девочки (она спала вместе с бабушкой). И начался под нами такой громкий стук, как будто снизу что есть мочи колотили молотком. Такое мучение продолжалось до полуночи. Потом стук постепенно ушел куда-то в землю и слышался только какой-то шорох. Утром пришла хозяйка справиться о нашем самочувствии. Мы сказали, что все прекратилось в начале первого часа ночи.

С девяти часов утра мы ушли на работу. И когда возвратились, стук уже не повторялся.

В первый день к брату приходили два товарища, один — инженер, а второй — капитан Советской Армии. У этого капитана был револьвер, он хотел выстрелить в пол, а потом раздумал, самому стало смешно: в кого же?» Как ни удивительно, но подобные истории приключались и больше ста лет назад. Описание полтергейста мы нашли в рассказе И. С. Тургенева «Собака». Впервые он был напечатан в 1866 году в «Санкт-Петербургских ведомостях».

«Рассказ был задуман в 1859 году и вчерне написан в 1864 году, говорится в комментариях. — Но в течение двух лет писатель не решался его опубликовать, боясь, что и критика, и читатель сочтут рассказ безделкой».

В основе фабулы «Собаки» лежит действительный рассказ-быль, который Тургенев слышал на постоялом дворе и тут же его записал.

В 1861 году А. С. Суворин слушал эту историю в пересказе самого Тургенева: «Рассказ этот был так живописен и увлекателен, что произвел огромное впечатление…» Рассказ читался в салонах Баден-Бадена, Парижа, Ниццы; о чтении рассказа в Ясной Поляне в присутствии Л. Толстого вспоминает его сын С. Толстой.

За исключением П. В. Анненкова, в современных литературных кругах рассказ был действительно большинством воспринят как «безделка». У Анненкова сложилось иное мнение, впоследствии оправдавшееся: «… Не понимает публика наша простой, невыдуманной, просто сказавшейся вещи у писателя», — писал критик своему другу.

Вот два отрывка из рассказа «Собака».

«…Вернулся я к себе домой довольно поздно: у соседа в картишки перекинул — но притом, прошу заметить, ни в одном, как говорится, глазе; разделся, лег, задул свечку. И представьте вы себе, господа, только что я задул свечку, завозилось у меня под кроватью! Думаю: крыса? Нет, не крыса: скребет, возится, чешется… Наконец, ушами захлопало!

Понятное дело: собака! Но откуда собаке взяться? Сам я не держу: разве, думаю, забежала какая-нибудь «заболтущая»? Я кликнул своего слугу; Филькой он у меня прозывается. Вошел слуга со свечкой. «Что это, — говорю, — братец Филька, какие у тебя беспорядки! Ко мне собака под кровать затесалась». — «Какая, — говорит, — собака?» — «А я почем знаю? — говорю я, — это твое дело — барина до беспокойства не допущать». Нагнулся мой Филька, стал свечкой под кроватью водить. «Да тут, — говорит, — никакой собаки нету». Нагнулся и я: точно, нет собаки. Что за притча! Вскинул я глазами на Фильку: он улыбается. «Дурак, говорю я ему, — что ты зубы-то скалишь? Собака-то, вероятно, как ты стал отворять дверь, взяла да и шмыгнула в переднюю. А ты, ротозей, ничего не заметил, потому что ты вечно спишь. Уж не воображаешь ли ты, что я пьян?» Он захотел было возражать, но я его прогнал, свернулся калачиком и в ту ночь уже ничего не слыхал.

На следующую ночь — вообразите! — то же самое повторилось. Как только я свечку задул, опять скребет, ушами хлопает. Опять я позвал Фильку, опять он поглядел под кровать — опять ничего! Услал я его, задул свечку — тьфу ты черт! — собака тут как тут. И как есть собака: так вот и слышно, как она дышит, как зубами по шерсти перебирает, блох ищет… Явственно таково! «Филька! — говорю я, — войди-ка сюда без свечки!» Тот вошел. «Ну, что, — говорю, — слышишь?» — «Слышу», говорит. Самого-то мне его не видать, но чувствую я, что струхнул малый. «Как, — говорю, — ты это понимаешь?» — «А как мне это понимать прикажете, Порфирий Калитоныч? Наваждение!» — «Ты, — я говорю, беспутный человек, молчи с наваждением-то своим…» А у обоих-то у нас голоса словно птичьи, и дрожим-то мы как в лихорадке — в темноте-то. Зажег я свечку: ни собаки нет, ни шума никакого — а только оба мы с Филькой — белые как глина. Так свечка у меня до утра и горела. И доложу я вам, господа, — верьте вы мне или нет, — а только с самой той ночи в течение шести недель та же история со мной повторялась. Под конец я даже привык и свечку гасить, стал, потому мне при свете не спится. Пусть, мол, возится! Ведь зла она мне не делает».

Затем у рассказчика остался ночевать сосед. «Я подождал маленько и тоже погасил свечку. И представьте: не успел я подумать, что, мол, теперь, какой карамболь произойдет? как уже завозилась моя голубушка. Да мало что завозилась: из-под кровати вылезла, через комнату пошла, когтями по полу стучит, ушами мотает, да вдруг как толкнет самый стул, что возле Василия Васильевичевой кровати! «Порфирий Капитоныч, говорит тот, и таким, знаете, равнодушным голосом, — а я и не знал, что ты собаку приобрел. Какая она, легавая, что ли?» — «У меня, — говорю, — собаки никакой нет и не было никогда!» — «Как нет? а это что?» — «Что это? — говорю я, — а вот зажги свечку, так сам узнаешь». — «Это не собака?» — «Нет». Повернулся Василий Васильевич на постели. «Да ты шутишь, черт?» — «Нет, не шучу». Слышу я: он черк, черк спичкой, а тато, та-то все не унимается, бок себе чешет. Загорелся огонек… и баста! След простыл! Глядит на меня Василий Васильевич — и я на него гляжу. «Это, — говорит, — что за фокус?» — «А это, — говорю я, — такой фокус, что посади ты с одной стороны самого Сократа, а с другой Фридриха Великого, так и те ничего не разберут». И тут же я ему все в подробности рассказал. Как вскочит мой Василий Васильич!»