Вячеслав Мазуренко - Атомная субмарина К-27 Жидкий металл

• Название: Атомная субмарина К-27 Жидкий металл
• Автор: Вячеслав Мазуренко
• Жанр: Прочая документальная литература

---

Источник возгорания масла все тот же – регенерация. Крошки регенеративного вещества в результате недостаточного внимания вахты при перезарядке РДУ сильной тягой вентиляторов кондиционирования были затянуты в трюм. Контакт с маслом, всегда загрязняющим трюм, огонь, дым, пожар. Третий случай за поход! Это уж действительно ни в какие рамки не лезет!"

За кормой лодки в этом походе осталось 15000 миль, общая продолжительность плавания – 60 суток. Я специально привел аварийную хронику этого, в общем-то, успешного плавания.

Завершив второй автономный поход, К-27 вернулась для ремонта в Северодвинск. Предстояло также частично обновить электронное вооружение АПЛ. При доковании корабля осенью 1966г., когда плановый ремонт уже подходил к концу, выяснилось, что легкий корпус, выполненный из новой, тоже испытываемой на этом корабле маломагнитной стали, имеет многочисленные трещины, которые скрывались под гидроакустическим покрытием. Сказалась недостаточно отработанная технология изготовления новой стали и конструкций из нее.

Объем и продолжительность осмотра значительно возросли.

После ремонта и сдачи задач экипаж атомохода готовился в свой третий боевой поход, один из самых длительных. Речь шла, как сегодня стало известно, пройти без всплытия вокруг Земного Шара.

Но судьба преподнесла экипажу и атомоходу другое испытание.

Теперь я хочу подискутировать с уважаемым адмиралом Аркадием Петровичем Михайловским. Насколько я понимаю, Вы выходили в море, чтобы обучить и организовать работу командования и экипажа, впервые вышедшего в океан для решения задач боевой службы. Судя но вашим воспоминаниям, которые потрясают, Вы видели, что АПЛ К-27 и ее экипаж уверенно шли к тяжелому происшествию, т.к. то, что происходило на Ваших глазах повторилось во время аварии.

Отмечая низкий уровень профессиональной подготовки и морской культуры экипажа, Вы ни слова не сказали, что Вами было сделано, чтобы исправить положение. Ведь не для того же Вы пошли в море, чтобы "лежать на диванчике" и "играть в кошу с командиром", когда подчиненные повсеместно нарушали правила обращения с регенеративными пластинами и устраивали пожары прямо "около вашей каюты"!

Вызывает удивление и неспособность личного состава БЧ-5 и СЛ Х выявить причины роста активности в отсеках. Это наблюдалось в течение всего похода, это же было и при тяжелом происшествии 24.5.1968 года. Мы видим перед собой серьезнейшую проблему – экипаж в принципе не мог установить причины и источники ухудшения радиационной обстановки в отсеках. Вы же – "ПРОФЕССИОНАЛ", должны были реагировать адекватно, однако приняли решение "держать ухо востро".

Отравление реактора ксеноном говорит о безобразной подготовке плана похода. Ведь штабы, готовившие план вместе с техническим управлением флота, должны были выполнить расчеты с учетом технического состояния активной зоны, и Вы, Аркадий Петрович, ходили в море не как статист и должны были знать состояние корабля и позаботиться о качественной подготовке всех документов и решения на поход. Ведь ПЛА фактически теряла свои боевые возможности и, в случае необходимости, была неспособна развить нужную скорость, а значит и решать стоявшие перед ней задачи.

В результате, ни на боевой службе под руководством А.П. Михайловского, ни в условиях аварии 24.05.1968 года ситуация в электромеханической боевой части и химической службе не менялась. Специалисты не сумели доложить командиру состояние реактора. В мемуарах адмирала мы наблюдаем тенденцию, существовавшую в Военно-Морском флоте в целом: "поиск дырки так и не дал результатов. Будем наблюдать дальше и держать ухо востро". Вот так!

То, в чем обвиняют командира в книге Н.Г. Мормуля "Катастрофы под водой" – что он не принимал правильных решений, мы без труда видим и в поведении А.П. Михайловского. Не потому ли, адмирал, всё это происходило, что у нас была плохая школа, и техника тоже в принципе не позволяла проводить диагностику силами личною состава корабля неисправностей при протечках по газам и золям. Тогда что это за техника, и в чем состояла Ваша роль в походе в целом, и в этой проблеме в частности?

ГЛАВА 3.

Баренцево море. 24 мая 1968 г. Катастрофа на ядерном реакторе К-27.

В 1964 г. после завершения первого испытательного похода под командованием капитана 2 ранга Ивана Ивановича Гуляева, К-27 прибыла в Гремиху, а потом в Северодвинск.

По прибытии на завод экипаж поэтапно был обследован в госпитале, наука работала над выявлением в ходе похода неисправностей в работе всех механизмов и систем атомохода.

В целом испытательный поход в Атлантический океан прошел удачно, хотя командиру и экипажу пришлось пережить немало тревожных ситуаций. Вот как в одной из своих книг "Атомный подводный" пишет адмирал флота В. Чернавин: "Самой большой неприятностью оказалось падение вакуума в газовой системе первого контура левого реактора. То, с чем уже сталкивались на заводе. Металл теплоносителя забросило в одну из трубок, где он застыл. Пришлось, как говорили подводники, лезть "черту в душу" – работать в условиях довольно высокой радиоактивности. (Надо сказать, значительная часть экипажа во время этой аварии была выведена в кормовые отсеки). Вызвали произвести ремонт командира дивизиона инженера, капитана 3 ранга Александра Васильевича Шпакова (ныне капитан 1 ранга запаса А.В. Шпаков проживает в г. Подольске Московской области), хотя среди его подчиненных было достаточно способных специалистов. Несмотря на его мужественный поступок, этот офицер не был награжден, как все остальные. Несколько лет спустя бывший командир К-27 И. И. Гуляев снял свои орден "Красная звезда" и лично вручил его Шпакову. Хотя за мужество при "испытании К-27 высокой награды удостоили зам. командира корабля по политчасти. Вот об этом почему-то забыл написать адмирал флота В. Чернавин.

Но вернемся снова к книге В. Чернавина:

"Облаченный в специальную защитную одежду, капитан 3 ранга Шпаков разрезал газовую трубку и вручную прошомполил ее, вытолкнув застывший металл. Другого способа не существовало. Потом специалисты-сварщики трубку заварили…

Самую большую, хоть и допустимую дозу облучения, получил Шпаков…"

А теперь вдумайтесь, уважаемый читатель, в такие фразы, сказанные автором "Атомного подводного", занимающий в 80-90 гг. должность главнокомандующего ВМФ СССР.

"Но в то время атомников (имеются в виду подводники) это уже не страшило. Медики имели достаточный опыт, чтобы определить границу безопасности для здоровья облученных.

Кстати говоря, уже тогда было выявлено, что некоторые люди способны безболезненно воспринимать такую степень, которая для других была смертельной".

Читаешь эти строки из книги и понимаешь, почему даже спустя десятки лет, офицеры, мичманы, матросы, потерявшие здоровье, вот на таких опытовых, экспериментальных атомоходах, или при других испытаниях, до сих пор не могут получить хотя бы мизерную компенсацию за ущерб их здоровью, нанесенный во время службы. Одновременно позиция адмирала объясняет, откуда у командиров всех уровней, особенно на первом поколении АПЛ, такое халатное отношение к радиационному загрязнению корабля и облучению подчиненных.

Потому, что еще десятки, сотни единомышленников В. Чернавина думают: "для советского моряка не страшна никакая радиация…"

Практически 40% экипажа после первого похода ушла с атомохода. Причины были различные. На гражданку ушли старшины и матросы, выслужившие свой срок службы. Ряд офицеров перешли на вновь строящиеся атомные лодки. Другие по состоянию здоровья вынуждены с болью в сердце попрощаться со службой на АПЛ К-27 в 1964-1965 (до второго похода). Покинули корабль старпом Умрихин Г.М. (ставший впоследствии командиром АПЛ К-32, затем – контр-адмиралом), В.Э. Соколовский, Ю.М. Сорокин, И.П. Мартемьяненко, А.В. Шпаков и многие другие – специалисты самого высокого класса.

Ушел на повышение и первый командир атомохода капитан 1 ранга Иван Иванович Гуляев, отдавший кораблю около шести лет жизни. Командиром К-27, вместо него стал капитан 2 ранга Павел Федорович Леонов, до этого он был командиром второго экипажа лодки. Во главе экипажа стал опытный офицер-подводник, за плечами которого с десяток лет плавания и командования дизельными лодками, а также участие в качестве командира второго экипажа в первом испытательном походе.

Человек с неоднозначным характером. По-разному его назначение восприняли моряки первого экипажа после ухода И.И. Гуляева.

Несмотря на трудности, сложившиеся с экипажем (уход высококвалифицированных специалистов), атомная подводная лодка К-27 под командованием Павла Леонова успешно завершила свой второй поход в Средиземное море в 1965 г. Почему же сегодня продолжают замалчивать о походе корабля, да и о его командире?

Ответ, наверное, надо искать в майской аварии 1968 года в Баренцевом море.