Олег Игнатьев - Дойти до ада

• Название: Дойти до ада
• Автор: Олег Игнатьев
• Издательство: «ЭКСМО»
• Жанр: Боевик
• Год: 1996
• ISBN: 5-85585-547-3

В центре повести ставшая уже привычной ситуация — нападение террористов на небольшой городок и захват заложников из числа мирных жителей. Противостоит бандитской группировке, за которой стоят высокопоставленные правительственные чиновники, следователь Юрий Климов. В кровавой игре сильных мира сего он ставит на кон свою жизнь и…

---

Картина была одинакова и на окраине, где доживала свои годы баба Фрося, и здесь, в центре, в непосредственном соседстве с центральной площадью. Климов чувствовал, что Ключеводск серьезно болен. Обречен на вымирание. Болезнь шифровала свои письмена, но ее тайнопись уже читалась во всем. Вон как образно подметил Петр: «Хоть иди и зарывайся в землю». Безработица…

Горотдел милиции располагался в двухэтажном крепеньком особнячке, подъезд к которому был усыпан опавшими листьями. Ветер шевелил их, встряхивал, перебирал и, не найдя красивых, сбрасывал к бордюру, отметая под водосточную трубу.

Зайдя в горотдел, Климов спросил капитана Слакогуза. Паспортистка, выглянувшая из своей каморки, подсказала, что он будет здесь с минуты на минуту.

Зная, что это такое «с минуты на минуту», тем более в заштатном городке, где время забывает про свой бег и переходит на размеренно-неспешный шаг, Климов сел в указанное кресло, тяжело вздохнул, потер щеку: зуб снова начал беспокоить. Надо удалять. Климов полез в карман за анальгином, но таблеток не нашел. Должно быть, потерял, когда переворачивался через спину, спасаясь от «КамАЗа»…

Главное, что паспорт с ним и пистолет на месте.

Чувствуя, что ждать начальника милиции придется слишком долго, Климов дернул на себя дверь каморки паспортистки:

— Долго мне еще? Где капитан?

Та едва не поперхнулась от неожиданности, прихлебывая чай.

— Я же сказала… А вы кто?.. Вы, собственно, чего это орете? — Она, похоже, справилась с испугом и наливалась гневом возмущения. — Закройте дверь! — И двинулась из-за стола.

— Сейчас закрою, — ласково пообещал Климов и действительно закрыл, но не перед собой, а за собой. — Где капитан? Я ваш коллега.

Его стремительность и резкость тона лишили паспортистку дара речи. Она защитно выставила руку.

— Н-не-не под… ходите.

— И не собираюсь.

— Тогда, — она махнула на него, — уйдите! А не то…

— Что то?

— …я позвоню ему! Он вас упрячет…

— Вот и позвоните. Окажите милость.

Не веря в то, что ей позволили осуществить угрозу, паспортистка рывком подняла трубку телефона.

— Простите, Михаил Сергеевич, тут вас, — она замялась, исподлобья зыркнула недобрыми глазами, — требуют… не знаю… я им говорила… угрожают, — она победно вздернула свой подбородок, — да, один… простите, хорошо… — И положила трубку на рычаг. Не опуская подбородка, проговорила: — Сейчас будет.

Климов вышел.

Прошелся по приемной, подошел к окну, оперся пальцами о подоконник.

От нахлынувших размышлений оторвал скрип половиц.

Толстогубый капитан с отвислым брюхом пропихнул в дверной проем свое большое тело и внимательно окинул взглядом нарушителя покоя.

Покачнувшись на складках мешковины, заменявшей половик, он буркнул паспортистке, выскочившей из своей каморки, чтобы она навела порядок, и скрылся в кабинете.

Пистолет в кобуре, а кобура под брюхом. Климов его узнал. Они учились вместе в восьмом классе. Мишка Слакогуз, известный ябеда, подлиза, обжора и лентяй.

Естественно, теперь ходит в начальстве, пусть даже в подчинении у него одна лишь паспортистка.

Интуитивно чувствуя, что Слакогуз не скоро позовет его к себе, Климов решил дать ему возможность выпендриться.

Он вновь оперся пальцами о подоконник.

Мишка Слакогуз. Ну надо же! Какая встреча… Жаль, что нет оркестра и цветов. Да… кстати, нужно бы спросить Петра о музыкантах… Кто-то же играет здесь на случай похорон… еще венки и траурные ленты… но главное, конечно, это справка.

Заслышав за спиной чьи-то шаги, Климов невольно обернулся: в каморку паспортистки заглядывал Сережа-санитар из отделения для буйных.

— Здравствуй, лапонька.

— Сережка!

Целование, объятия и шепот:

— Дверь закрой…

У Климова надсадно-гулко застучало сердце. Все это ему уже не нравилось, хотя… чего только на свете не бывает!

6

Слакогуз делал вид, что не узнавал, даже сесть не предложил, а только рявкнул:

— Документы, живо!

Климов улыбнулся, подал паспорт бабы Фроси и свое удостоверение:

— Смотри и узнавай, а то я тебя живо выдерну из-за стола…

Он сам почувствовал, что тон шутливой фразы был холодноватым.

Сладкогуз пролистнул паспорт, изучил удостоверение, сдвинул их на краешек стола. Поерзал, поскрипел кожзаменителем казенного кресла, откашлялся и равнодушно, с чувством превосходства подал руку. Дал возможность подержаться за свои негнущиеся пальцы.

— Каким ветром?

Климов сел, закинул ногу на ногу и объяснил цель своего визита. Пухлая, влажная ладонь Слакогуза вызвала желание сухо-насухо вытереть пальцы, и Климов исподволь разгладил полу плаща на колене.

— В общем, нужна справка.

Слакогуз почесал за ухом, мельком глянул на часы, дескать, выставить тебя из кабинета я всегда успею. Выдержав довольно продолжительную паузу, нахмурился:

— Я объяснял уже Петру: не мое дело.

Климов отвел глаза от жирного двойного подбородка и взял свое удостоверение. Придвинув поближе к столу стул, на котором сидел, решил подольстить:

— Насколько понимаю, ты здесь царь и бог. Твои и подпись и печать весомее других. Они что гвозди в крышку гроба: раз! — и на века.

Климов безотчетно тронул узел галстука, внезапно подумав, что трудно сходится с людьми.

Глаза у Слакогуза потеплели, но все равно он смотрел с недоверием. Жаль, что Климов не обладал способностью читать чужие мысли по выражению лица.

— Все так, но и не совсем, — вальяжно протянул Слакогуз. — Закон. Инструкция. Порядок. Я тоже, знаешь ли, стараюсь быть внимательным и милосердно-чутким, но и ты пойми: не вправе я причину смерти устанавливать. Закон. Такое дело. Езжай в район.

— А что в районе?

— Судмедэкспертиза.

Климов хмыкнул:

— Это значит… труп нужно везти?

Маслянистые глаза смотрели на него бесстрастно.

— Как захочешь. Можно судмедэксперта сюда… Деньгами помани.

Раньше Слакогуз себе такое не позволил бы, знал, что удар у Юрки Климова тяжелый.

Приглушив приступ ярости, Климов позвонил в район, воспользовавшись телефоном Слакогуза, узнал, что судмедэксперт выехал на место происшествия, попросил передать тому, как только он появится, связаться с Ключеводском, непосредственно с начальником милиции и снова обратился к Слакогузу:

— Может, все-таки оформишь?

— Не могу.

— Не канючь.

Слакогуз умостился в кресле, за своим большим столом в своем служебном кабинете, и у ног его потрескивал большой немецкий электрический камин. Туфли он расшнуровал. Сказал, что ноги отекают. С трудом, но все же подавил зевоту. Передернулся всем телом. Потянулся к шариковой ручке, вспомнил, что нет стержня, полез в стол…

Пренебрежительное выражение лица Слакогуза, казалось, говорило всякому, что принимать чужих за близких он считает лишним. Он не из тех, кто ходит пятками вперед.

Когда зазвонил телефон, Климов первым поднял трубку. Голос был мужской, с приятной хрипотцой:

— Здравствуй, Миша.

Климов отдал трубку.

Слакогуз налег локтями на столешницу.

— Я слушаю… Привет… Ну, да… давно… да так, один… ему ни до чего… бабку хоронит… да… Приехали… достали… Разместили… Сделаю… О'кей.

Он осторожно опустил трубку и поднялся. Губы посерели.

— Ты свободен.

— В каком смысле?

Слакогуз в глаза старался не смотреть.

— Не до тебя. — И указал на дверь. — Сам понимаешь, служба. Некогда мне разбираться в твоих делах. Бывай!

Короче и обиднее не скажешь. Климова, словно щенка, вышвыривали вон.

— Ладно, до встречи.

Он все же запомнил номер телефона судмедэкспертизы.

7

«Верно Петр сказал, с ним говорить, что в гнилой требухе ковыряться», — покидая кабинет, с ожесточением подумал Климов и, выходя на улицу, выругался в адрес Слакогуза.

— Краб лупоглазый.

Шедший впереди здоровый парень повернул голову:

— Чи-и-иво?

Квадратный подбородок двинулся вперед. Глаза с мутнинкой, чуть раскосые, в прищуре. Бык на бойне.

— Ты это… мне-е-е? — спросил амбал и начал отводить плечо для локтевого выпада.

У Климова и так внутри все клокотало, а тут еще нарочно задевают… Он не выдержал:

— Гуляй, — и сделал шаг в сторону, — не до тебя.

Удар, задуманный здоровяком, не получился. Климов опередил его, и амбал исчез под грудой досок, балок и битой черепицы. Задавленно вскрикнул петух, и две хохлатки вырвались на волю. Хлипкий был курятник, что и говорить. Взметнувшаяся пыль и перья оградили Климова от любопытных.

Отряхиваясь на ходу, он быстро завернул за почту, перемахнул через забор, отбился от собак, метнувшихся за ним, спокойным шагом пересек задворки кафе. Заглянул в аптеку, купил упаковку анальгина. Две таблетки разжевал сразу — зуб беспокоил. Вышел из аптеки вслед за стариком в зеленой шляпе, глянул в сторону кафе — парней и «мерседеса» уже не было, только швейцар никак не мог принять на грудь футбольный мяч.