Лопухин - Толковая Библия Лопухина. ВЕТХИЙ ЗАВЕТ.БЫТИЕ

• Название: Толковая Библия Лопухина. ВЕТХИЙ ЗАВЕТ.БЫТИЕ
• Автор: Лопухин
• Жанр: Религия

---

Прекрасно выражена эта мысль в следующих вдохновенных строках И. Златоуста: “Как велико достоинство душ! Через ее силы строятся города, переплываются моря, обрабатываются поля, открываются бесчисленные искусства, укрощаются дикие звери! Но что важнее всего – душа знает Бога, Который сотворил ее и различает добро от зла. Один только человек из всего видимого мира воссылает молитвы к Богу, получает откровения, изучает природу небесных вещей и проникает даже в божественные тайны! Для него существует вся земля, солнце и звезды, для него отворены небеса, для него посылались апостолы и пророки, и даже сами Ангелы; для его спасения, наконец, Отец ниспослал и своего Единородного Сына!”

29. И сказал Бог: вот, Я дал вам всякую траву, сеющую семя, какая есть на всей земле, и всякое дерево, у которого плод древесный, сеющий семя; – вам сие будет в пищу;

30. а всем зверям земным, и всем птицам небесным, и всякому (гаду,) пресмыкающемуся по земле, в котором душа живая, дал Я всю зелень травную в пищу. И стало так.

Вот древнейшее известие о первобытной пище человека и животных: для человека ею служили различные травы с их кореньями и деревья с их плодами, для животных же – травная зелень. Основываясь на умолчании бытописателя о мясе как предмете пищи, большинство комментаторов полагает, что оно в первое время до потопа или, по крайней мере, грехопадения, не было в употреблении не только у людей, но даже и у животных, среди которых, следовательно, не было хищных птиц и зверей. Первое известие о введении мяса и вина в пищу человека относится к эпохе после потопа (Быт. 9: 3). Нельзя не усмотреть также в этом особенного божественного помышления о всех вновь сотворенных существах, выразившееся в заботе об их хранении и поддержании их жизни (Иов. 39:6; Пс. 103:14-15,27; 135:25; 43:15-16; Деян. 14:14 и др.).

31. И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма. И был вечер, и было утро: день шестой.

Заключительная формула божественного одобрения всего дела творения существенно разнится по степени своей силы от всех остальных, ей предшествовавших: если раньше, по сотворении различных видов растений и животных, Творец находил, что создание их удовлетворяло его и было “хорошо” (4, 8, 10, 12, 18, 21, 25 ст.); то теперь, окидывая одним общим взором всю картину уже законченного творения и видя его полную гармонию и целесообразность, Творец, как говорит Псалмопевец, возвеселился о своем творении (Пс. 103:31) и нашел, что оно, рассматриваемое в целом, “хорошо весьма,” т.е. вполне отвечает предвечным планам божественного домостроительства о создании мира и человека.

“день шестой…” Этот день был последним актом космогонического видения заключением всего творческого шестоднева. Глубоко историческая древность библейской космогонии подтверждается довольно согласными следами ее, сохранившимися в языке древности (argumentum ex consensu gentium).

В ряду их особенное значение и ценность имеют древнейшие предания халдеев, обитателей Ура Халдейского, откуда впоследствии вышел и сам Авраам, родоначальник еврейского народа. Эти традиции халдеев имеются у нас в отрывочных записях халдейского жреца Бероза (в III в. до Рождества Христова) и, что еще гораздо ценнее, в недавно открытых клинообразных табличках т. н. “халдейского генезиса” (в 1870 г. английским ученым Георгом Смитом). В последнем мы имеем поразительную по своей близости (хотя и проникнутую политеизмом) параллель к библейской истории творения: здесь то же, как и в Библии, деление на шесть последовательных актов, из которых каждому посвящается своя особая таблица, приблизительно то же содержание каждой из этих таблиц, как и в истории каждого из библейских дней, та же их общая последовательность и – что особенно любопытно – одни и те же характерные приемы, выражения и даже отдельные термины. Ввиду всего этого сравнение библейской космогонии с данными халдейского генезиса получает высокий интерес и великую апологетическую важность (подробнее об этом см. в диссертации А. Покровского: “Библейское учение о первобытной религии,” с. 86-90).

Глава 2. 1. Божественный покой седьмого дня.

1. Так совершены небо и земля и все воинство их.

Три первых стиха второй главы по своему содержанию всецело примыкают к предшествующей главе, являясь естественным завершением изложенной в ней истории творения мира.

“Так совершены были небо и земля…” Таким образом закончено, исполнено было дело сотворения всей вселенной.

“и все воинство их…” т.е. воинство неба и воинство земли.

Первое выражение довольно употребительно в Библии и служит обозначением или ангелов, окружающих небесный престол Бога-Вседержителя, очевидно, по аналогии со стражей вокруг трона земных владык (Нав. 5:14;[9] 3 Цар. 22:19[10]), или же – звезды, горящие на небесном своде и правильностью своего распорядка напоминающие стройные ряды войск (Втор. 4:19;[11] 17:3;[12] 4 Цар. 17:16;[13] Иc. 40:26;[14] Иер. 8:2;[15] Дан.8:10[16] и др.). Выражение же “воинство земли” больше не встречается в Писании, хотя некоторая аналогия ему и имеется в кн. Неемии (9:6)[17] и у пророка Исаии (34:1[18]), где идет речь о высших представителях земли, т.е. о людях и животных.

Таким образом, под “воинством неба и земли” разумеется все то, что есть высшего и лучшего в той и другой области и что, следовательно, служит как бы украшением каждой из них. Эту последнюю мысль прекрасно и выражают греческий LXX и латинский переводы Библии, где еврейское слово zeba (воинство) передано соответствующими ему синонимами: κόσμος и ornatus, означающими “украшение.”

2. И совершил Бог к седьмому дню дела Свои, которые Он делал, и почил в день седьмый от всех дел Своих, которые делал.

“И совершал Бог к седьмому дню…” Этот день неодинаково называется в наших русской и славянской Библиях: в первой стоит седьмой, а во второй шестой день. Произошло это от разности подлинников, в которых сделаны эти переводы: именно в еврейском тексте, равно как в Вульгате и арабском переводе, указывается “седьмой” день, но в греческом переводе LXX (за исключением некоторых стихов), а также у И. Флавия и в сирском переводе и самаритянском тексте, поставлен “шестой” день. Контекст речи, в котором лишь дальше идет речь о “седьмом дне” и где, по-видимому, отличается день окончания творения от дня начала, наиболее благоприятствует последнему чтению, за что ручается и авторитетность древнего самаритянского текста.

“и почил в день седьмый…” Почил в еврейском тексте выражено словом sabat. Отсюда, седьмой день недели, посвященный воспоминанию этого божественного покоя, сохранил за собой у евреев название субботы (у нас же значение этого дня перешло на воскресенье, причем заменено и само содержание воспоминания).

Как же понять этот “покой” Божий, когда сам Господь наш Иисус Христос сказал: “Отец Мой доныне делает, и Я делаю” (Ин. 5:17)?

Ответ на это имеется в самом рассматриваемом нами тексте, где ясно указано то дело, от которого Бог почил в седьмой день: это, именно, Его творчески-образовательная деятельность шести предшествующих дней; “Бог почил от всего дела, которое Он делал” и речь о котором только что шла все время перед этим, – “перестал творить вещи, подобные только что сотворенным,” как поясняет текст Библии арабский перефраз ее. “Бог почил, – говорит блаженный Августин, – от создания новых видов твари, потому что Он уже не творил больше какого-либо нового рода ее.” “Почил, – говорит святой Иоанн Златоуст, – значит перестал творить и производить из небытия в бытие.” Но, прекратив творчество, Бог никогда не оставлял Своей промыслительной деятельности по отношению к миру и человеку (Пс. 103:28;[19] Еккл. 12:7;[20] Иc. 57:16;[21] Иер. 38:16;[22] Неем. 9:6; Ин. 5:16,17; Eвр. 4:9-10.[23]

3. И благословил Бог седьмой день, и освятил его, ибо в оный почил от всех дел Своих, которые Бог творил и созидал.

“И благословил Бог седьмой день…”“Когда день благословляется, – говорит м. Филарет, – тогда он поставляется причастным особого некоего блага, достойным радости и сохранения среди самых перемен времени,” разумеется, добавим мы от себя, в силу важности и знаменательности соединенного с ним воспоминания.

“и освятил его…”Первое значение стоящего здесь в мазоретском тексте еврейского глагола заключает в себе мысль “об отделении” для какого-либо высшего предназначения и уже отсюда – об освящении, т.е. о назначении для святилища и Бога. В частности, освящение времен, по библейскому употреблению, есть назначение их для богослужения (4 Цар. 10:20;[24] Неем. 8:9;[25]). Это благословение и выделение седьмого дня, как дня благодарственно-радостного покоя, посвященного воспоминаю творения и прославления Творца, имело значение только для разумно-одаренных существ, т.е. людей, которые, вероятно, с этого времени начали соблюдение субботы, в подражание творческому покою Бога. Хотя, строго говоря, суббота характер определенной заповеди получила лишь в законодательстве Моисея (Исх. 20:8;[26] Втор. 5:12[27]), но существует целый ряд сильных доказательств, из которых видно, что в форме благочестивого обычая она практиковалась гораздо раньше Моисея и что происхождение ее в этом смысле чуть ли не современно самому началу человеческой истории (доказат. см. в диссертации А. Покровского “Библейское учение о первой религии,” с. 49-53).