Сергей Гатаулин - Вирусапиенс

• Название: Вирусапиенс
• Автор: Сергей Гатаулин
• Жанр: Научная Фантастика

---

— Как силти?

— Не совсем, — пробормотал Русса растерянно.

Весёлый розовый слон сжался в горящий плазмоид, гуорк начал темнеть, судорожно вспыхивая на доли секунды.

— Точнее! — рявкнул Потёмкин, сжимая зубы до скрипа. — Как жукообразные силти, оставшиеся лежать с разбитыми головами на чужой игровой площадке?

— Нееет! — прохрипел Русса.

Малиновый блеск раскаленного металла постепенно угасал, гуорк становился все меньше.

— Я погибаю.

Вячеслав приблизился к темнеющему шару вплотную, озадаченно потер кончик носа:

— Димыч, мне кажется, он не врёт — ему действительно плохо. Что будем делать?

— Что делать? — закричал Потёмкин, сжимая руки, сосредоточился, ударил вспыхнувшей молнией прямо в центр затухающего плазмоида.

«Велико молодой гуорк» вздрогнул, на мгновенье вспыхнув ярким светом.

— Помогает! — улыбнулся Вячеслав, поддерживая товарища.

Он наотмашь хлестнул Руссу пылающим огненным жгутом — так, что гуорка отбросило далеко в сторону, где он радостно запылал маленьким солнцем.

— Вот уж воистину: их бьют, они крепчают, — сказал Потёмкин, прищуриваясь.

— Что с тобой, дружище? — поинтересовался Пугачёв и, улыбнувшись, забубнил, изображая старого зануду: — Заболел — лежи, неча на сквозняках бродить.

— Это не просто объяснить, — живо ответил Русса.

— А ты попробуй! — предложил Вячеслав. — Не зря же мы через всю Вселенную топали.

Гуорк менялся на глазах, то раздуваясь до размеров пылающего дирижабля, то сжимаясь, превращаясь в горящий воздушный шарик.

— Не уверен, что знаю, почему это происходит со мной, — начал он неспешно, — но похоже на действие ваших вирусов.

Дмитрий переглянулся с Пугачёвым, удивленно поднял брови:

— Заразился? — сочувственно поинтересовался он.

— Когда приставили к людям — не было. Потом появились вы — началось, — обжигающе вспыхнул Русса. — Чем больше я узнаю ваш народ, тем чаще отключается моя жизненная сюи.

— Что значит «приставили»? Ты что ж, мальчишка бестолковый? — проворчал Потёмкин, недовольно. — Приставили его!

— Да. Я велико молодой, — ничуть не смущаясь, согласился Русса. — А приставили — значит, я должен следить за вашим народом. Вы, люди, очень странные.

— Заладил: велико молодой, странные! — возмутился Вячеслав. — Что странного?

Русса вспенился, плеснул огненными пузырями, удовлетворенно вспыхнул и подпрыгнул вверх, высоко зависнув над каменной поверхностью.

— Земля, — начал он. — Воюете сами с собой. Нельзя делить одна планета! Забирая у другого — забираешь у всех! Забирая у всех — забираешь у себя!

— Можно подумать, больше никто во Вселенной не воюет! — прервал размышления гуорка недовольный Дмитрий. — Видел я «дружескую» встречу силти и юоки.

Он понимал, что гуорк прав. Война людей с людьми противоестественна, но согласиться, чтобы кто-то со стороны осуждал землян, никак не мог.

— Силти и юоки — жители разных звездных систем. У них спор с планетной системой, расположенной в ничейном пространстве, и они решили его в игре, — продолжил Русса, как только Потёмкин замолчал. — Команда на команду. Никаких войн. Выбираете планету без жителей, и проводите поединок. Проигравшая сторона уступает. Конфликт исчерпан. Разве не честно?

— А вы, стало быть, в «дружеской Олимпиаде» довольные зрители, потирающие руки? — вклинился в разговор Вячеслав.

— Мы? — задумался Русса, то раздуваясь, вспыхивая, то съеживаясь, багровея.

Сверкающий плазмоид находился в непрерывном движении. По-видимому, это было его естественное состояние.

— Мы — судьи! — выпалил гуорк, как показалось Потёмкину, гордо.

— Организаторы игр и инструкторы.

— А вышивать крестиком не пробовали? — выкрикнул Вячеслав.

— Наверняка и это вам по силам.

— Не понял, — растерялся Русса, съёживаясь.

— Не много ли вы на себя берете? — продолжил Пугачёв, испепеляя гуорка возмущенным взглядом.

— А если стороны окажутся неудовлетворенными результатами «честных» поединков? Если решат продолжить разборки на местном уровне? Если то, что справедливо для одних, покажется нечестным для других?

Русса начал сжиматься, смущенно бормоча.

— Вы думаете, мы не должны? — выдавил он обессилено.

— Славка, остановись! Он опять в обморок упадёт!

И действительно, гуорк медленно, но верно затухал.

— А всё-таки, Русса, что значит «приставили»? — пытаясь отвлечь гуорка, спросил Потёмкин.

— Когда-нибудь ваши интересы пересекутся с интересами других видов. В вашей галактике или другой. Я должен следить за вами и при необходимости организовать игру, — пояснил Русса, вновь озаряя пространство огненными сполохами и мерцая то ярко, то бледно. — Впрочем, похоже, случилось то, чего раньше не случалось. Вы без команды, но уже с претензиями к нам. Я же говорил, что вы странные существа!

Гуорк больше не превращался в слоноподобного зверя, оставаясь плазмоидом, но это не мешало друзьям отчетливо различать эмоции пылающего собеседника.

Чем дольше шел разговор, тем больше Русса смущался. Чаще задумывался, словно хотел что-то спросить или сказать, но не решался. Наконец, он собрался, на мгновенье прекратив хаотические перемещения и решительно спросил:

— Вы пришли воевать с нами?

— А есть из-за чего? — вопросом на вопрос парировал Пугачёв.

— Я не один наблюдаю за Землёй. Некоторые смотрители предлагают изменить закон о невмешательстве. Мой напарник Амме хотел бы стать корректировщиком. Или? — в очередной раз Русса смущенно потух.

— Утомила меня эта красна девица, — выдохнул Вячеслав, наблюдая за эмоциональными метаниями гуорка.

— Что — «или»? — заорал он.

— Амме хотел побыстрее начать игры. Он предлагал организовать их между вашими народами, — прошептал подрагивающий гуорк. — Первые внутривидовые игры. Думаю, он для этого мог вмешаться в вашу историю.

— Деловой парень. Наверняка уже и рекламную компанию подготовил, — возмутился Вячеслав.

— Мог? — спросил Дмитрий. — Или вмешивался?

— Это страшное преступление — вмешаться, — едва слышно произнес Русса. — Потому, если было так, то он постарается уничтожить следы своего вмешательства.

— Мы думаем, что твой дружок вместе со следами исторической правки, решил уничтожить и нас — людей, — завопил Вячеслав, плеснув в сторону угасающего плазмоида струей раскаленной материи. — Не смей выключаться, хлюпик!

— Я не хлюпик. Я первый больной среди гуорков, — застонал Русса.

— Заразился от вас, — добавил он укоризненно.

— Похоже, я знаю, как зовут твою болезнь, — рыкнул Вячеслав, пристально разглядывая гуорка. — Совесть!

— У нас нет совесть, — возразил тот серьезно. — Мы практичный народ.

В голове Потёмкина замелькали яркие образы, выстраиваясь в законченный видеоряд: маленький щенок, стоящий на двух лапах перед человеком, выпрашивает вкусности. Падая на бок, притворяется мертвым. Подпрыгивая, ловит кусочки, летящие с руки хозяина. Это Пугачёв демонстрировал ему свою мысль.

— Не думаю, — ответил он на мыследему вслух. — Они питаются энергией, а её здесь через край. Может, ты и прав насчет совести, вот только в эмоциональную сферу я не ходок, проверить не смогу.

Громкий хлопок прервал разговор друзей. Ослепительный росчерк разрезал атмосферу, заканчиваясь яркой вспышкой, на месте которой через секунду появился подрагивающий от переизбытка энергии плазмоид.

— Я принес вам решение совета админов, — торжественно произнёс он, вспыхивая холодным огнём и высокомерно раздуваясь. — Одна игра!

* * *

— Что наша жизнь? Игра! — пропел Тромб, закончив приготовления к походу по внешней сети.

В начале своего становления усложняющийся разум много времени посвятил просмотру кабельного телевидения. Боец надеялся таким образом приблизиться к человечеству, лучше понять внутренний мир людей.

Как оказалось позднее, великого знания человеческой натуры телевизионные программы дать не могли. В кабельные сети выплёскивалась информация, переполненная эмоциями и противоречащая здравому смыслу.

Тромб и сейчас помнит то удивление, которое охватило его после многочасового просмотра цифровых каналов — когда суммируя полученную информацию, он понял, что ничего нового о своих создателях не узнал.

Ничего нового за исключением песен. Они показались ему тогда закодированными эмоциональными посланиями. Содержимое большинства из них и до сих пор осталось для Тромба непонятым.

Вначале он решил, что перед ним акустические криптограммы, решение которых доступно лишь человеческому мозгу. Анализируя их содержание и применяя все доступные ему алгоритмы, Тромб пытался найти ключ к расшифровке звуковых сообщений. Позднее — уже в человеческом организме — он решил, что им являются эмоции, но и они не дали окончательного ответа на вопрос, почему песни действуют и на животных, и даже на растения.