Энтон Майрер - Однажды орел…

• Название: Однажды орел…
• Автор: Энтон Майрер
• Издательство: Воениздат
• Жанр: О войне
• Год: 1978

События, описываемые в романе, охватывают полувековой период от начала первой мировой войны до агрессии во Вьетнаме. В книге описываются жизнь, быт и нравы американской армии, вскрываются пороки воинского воспитания в вооруженных силах США, противоречия между офицерами и рядовыми солдатами и империалистический характер устремлений американской военщины.

---

— Да, сэр. Отнюдь не будучи первоклассной ударной силой, эта «армия» — я употребляю это слово в кавычках — раскрошится, как мел, и разлетится по ветру, столкнувшись с любым организованным сопротивлением… Я беседовал, и довольно долго, с генералом Хоань Чаком в Плен Хоа, а также с двумя другими командирами расположенных на севере страны соединений. И могу, не колеблясь, сказать, что эти люди не только откажутся поддержать авантюру, подобную той, о которой говорилось здесь сегодня, но и будут постоянно противиться проведению любой операции во взаимодействии с этими недисциплинированными дивизиями Чан Кайши. — Обведя взглядом сидящих за столом, Дэмон спросил: — Неужели мы серьезно рассматриваем вопрос о развязывании на Азиатском материке подобной воины, большой и нескончаемой?

— Послушайте, Сэмюел, — резко сказал Мессенджейл, — вы приехали сюда на увеселительную прогулку всего каких-то жалких два месяца назад…

— Я приехал сюда, в Азию, двадцать четыре года назад, и я не отсиживался, потягивая виски с содовой, в Шанхае или в миссиях. О народной войне я узнал не с чужих слов. И я провел почти шесть недель в этой стране. Беседовал с хотиенцами всех званий и положений и слышал, что говорят они. А вы, джентельмены, вы делали это?

— Ответьте, Дэмон, бога ради, — вмешался Бимис, — на чьей вы все-таки стороне?

— Я на стороне действительности и против принятия желаемого за действительное.

— Действительное? Действительность состоит в том, что они, эти люди, — наш противник. Этот народ безоговорочно противится

нашему образу жизни, нашим усилиям модернизировать их страну, создать в ней промышленность, поднять уровень их жизни. Вы что же, в этом тоже сомневаетесь? Будь я проклят, если я знаю, каковы ваши убеждения, но догадываюсь: то, что о вас говорят, правда…

— Что же обо мне говорят, мистер Бимис? — спокойно спросил Дэмон.

Вертя шеей, словно воротничок душил его, промышленник зло посмотрел на Дэмона, но ничего больше не сказал.

— Я думаю, что никто не ставит под сомнение мою лояльность, — продолжал Дэмон. — Я служил своей стране сорок три года, служил и в хорошую погоду, служил и в ненастье, и это имеет гораздо большее значение, нежели вы думаете, мистер Бимис. Но я уважаю патриотизм людей других стран, людей, которые совершенно так же преданы своей стране, точно так же готовы к самопожертвованию и так же честны, как и мы. Случается, что они не веруют в то, во что веруем мы. Но обладаем ли мы неким неопровержимым доказательством того, что наш путь является единственно возможным путем для всего остального мира? Для мира, который не так уж трепещет перед нами, как нам хотелось бы думать. Для мира, который относится к нам совсем не так дружественно и совсем не с таким уважением, как это было всего лишь пятнадцать лет назад…

— Такой разговор ни к чему не приведет, — горячо возразил Бимис. — Вы считаете себя слишком хорошим для всех этих дел, не так ли, Дэмон? Слушайте, у нас у всех есть дела, которые надо делать и которые не ждут. Мое дело управлять «Комнетрином», а ваше — исполнять принятые решения.

— Небольшая поправка, — парировал Дэмон. — Мое дело давать советы. И я даю их.

— Сэмюел, — вмешался Мессенджейл, вынув изо рта свой гагатовый мундштук, — уж не пытаетесь ли вы выдвинуть теорию, что коммунистический Китай не является противником Соединенных Штатов?

Мессенджейл… Он по-прежнему обладает властью, обаянием, плавностью речи, поразительными интеллектуальными достоинствами… Он всегда будет таким, всегда будет командовать… Но сейчас это не имеет значения. Этот безумный план нападения на континентальный Китай с использованием деморализованной, дряхлой, оборванной армии Чан Кайши был задуман не ради интересов вооруженных сил, или страны, или мира.

— Не знаю, генерал, — тихо сказал Дэмон. — Идти в ногу со временем довольно трудно. Помните, тогда, в тысяча девятьсот пятидесятом году, и вы, и присутствующие здесь Блисс и мистер Бимис — все вы говорили нам, что подлинным врагом является Советский Союз… Вы призывали нас воевать с русскими, предрекая ужасные катастрофы, которые неминуемо обрушатся на наши головы, если мы не разбомбим Москву. Мы не вняли вашему совету, а обещанных вами катастроф не произошло. Теперь вы говорите мне, что подлинным врагом, тем самым злонамеренным агрессором, с которым мы должны сражаться до последнего солдата, является Китай. — Дэмон обвел сидящих за столом презрительным взглядом. — Какая была бы жалость, джентльмены, если бы все мы погибли в превентивной войне с русскими в тысяча девятьсот пятьдесят первом году, в войне, которая, как теперь очевидно, была совершенно не нужна!..

Они молчали. Дэмон явился как бы парализующим их магнитом, притягивавшим к себе всю их ненависть. Однако они молчали. Как это всегда говорила Томми: «Никто не может ответить тебе „нет“, Сэм». Когда она произносила эти слова, в ее голове звучало отчаяние любящей женщины. Так тому и быть. Он сделает еще одну попытку.

— Сэр, — обратился он к заместителю министра, — я прошу вас пересмотреть все это самым тщательным образом. Предлагаемое генералом Мессенджейлом рискованное предприятие успехом не увенчается. Оно погубит нас. Тайбэй хладнокровно использует нас для достижения своих целей, китайский народ будет сражаться стойко и умело. Мы будем затянуты в море крови, принесем неисчислимые жертвы: две дивизии, десять дивизий, сорок дивизий, а чего мы добьемся? Этой войне не будет конца, и мы выдохнемся, как выдохлись японцы в долине реки Хуанхэ. Это отнюдь не ниспосланная богом возможность, это просто сладкозвучная мелодия. Как сказал один очень хороший солдат несколько лет назад, это будет ошибочная война в неподходящем месте и в неподходящее время. Эта война станет величайшей катастрофой за всю историю нашей страны.

Дэмон опустился на свое место, сцепил пальцы на краю стола и посмотрел на сидящих. Некоторые избегали его взгляда, другие сердито смотрели на него. Мессенджейл улыбнулся — Дэмон знал, что это вовсе не было улыбкой — и спросил:

— Вы закончили ваши разглагольствования, Сэмюел?

— Да, — ответил Дэмон, — я закончил.

Совещание продолжалось. Теперь обсуждались вопросы о стратегических деревнях, экономических реформах, проблемы безопасности в Кау Луонге. Дэмон посмотрел на чистый лист лежащего перед ним блокнота, начертил на нем окружность, вписал в нее квадрат, в котором снова начертил окружность, а в ней еще один квадрат. Вокруг всего этого нарисовал неровные завитушки. Лебединая песня. Знаменитые последние слова. Что ж, по крайней мере, он высказал им то, что думал. Теперь его отзовут и, разумеется, без фанфар. Довольно-таки безрадостный конец. Единственным его приобретением в этой миссии был быстро прогрессирующий гастроэнтерит, который в настоящее время удалось, к счастью, приостановить.

Но на лице заместителя министра не было гнева и возмущения. Его близко посаженные серые глаза были печальны и внимательны. Один раз его задумчивый взгляд встретился с взглядом Дэмона и затем скользнул в сторону.

Да, он устал. Слишком стар для этого «джаза Джима из джунглей». Свою задачу он выполнил, и пошли они ко всем чертям: пусть затевают эту изощренную, кровожадную, дорого обходящуюся бессмыслицу. Все равно пришло время возвращаться домой.

В середине однообразного геометрического рисунка Дэмон поместил маленькую пятиконечную звездочку.

Глава 4

— Это было просто ужасно, — сказал заместитель министра, — действительно ужасно. — Поднеся белый льняной платок к усам, он легким движением вытер их. — Фасад здания полностью разрушен. Погибших клали прямо на мостовую. Девять убитых, восемьдесят четыре раненых. Кажется, так, Гил?

— Да, сэр, — быстро откликнулся один из его помощников, — но они сказали, что еще не кончили разбирать развалины.

— Поразительно, что могут сделать две сотни фунтов пластика, — заметил Мессенджейл, глядя на поникшие в знойном полуденном безветрии деревья у кромки бассейна. — Поразительно и ужасно, когда взрывчатка попадает не в те руки, — добавил он.

— Неужели невозможно принять более эффективные меры но обеспечению безопасности? — Не без некоторого раздражения спросил заместитель министра. — Помнится, мы обсуждали этот вопрос на совещании во вторник. — Заместитель министра был явно потрясен видом разрушенного отеля «Ригорд», мимо которого они проехали сегодня на рассвете по пути из аэропорта. Мессенджейл довольно живо представил себе эту картину: изуродованный и закопченный фасад белого, выстроенного во французском колониальном стиле здания; завывание сирен машин «скорой помощи»; санитары, разбирающие завалы камня; груды разбитого в мельчайшие кусочки отвратительно хрустящего под ногами стекла; безжизненные, лежащие навзничь тела, кровь. Все это в мягком розовато-сиреневом свете раннего утра.