Сергей: Гомонов - Сокрытые-в-тенях

• Название: Сокрытые-в-тенях
• Автор: Сергей: Гомонов
• Жанр: Ужасы и Мистика

Как доброго лица не прозевать,

Как честных угадать наверняка мне?

Они решили маски надевать,

Чтоб не разбить своё лицо о камни.

Я в тайну масок всё-таки проник,

Уверен я, что мой анализ точен:

И маски равнодушия у них

Защита от плевков и от пощёчин.

В. Высоцкий.

---

— Борька, чего ты трезво…

Ее отбросило распахнувшейся дверью. Ненарокова налетела спиной на вешалку, но висящая на металлических крючочках одежда смягчила удар.

Из темноты подъезда на свет в прихожей вылетела незнакомая девушка в широком бесформенном плаще. Незваную гостью по-настоящему трясло от ужаса, и, кинувшись к заваленной куртками Людмиле, она стала что-то объяснять на тарабарском наречии, да еще и хриплым, то и дело срывающимся на писк, голоском. Язык, которым пользовалась девица, Ненароковой был незнаком. Едва оправившись от потрясения, Людмила раздраженно спросила, что ей нужно. Вместо внятного ответа незнакомка стала хватать хозяйку за руки и даже попыталась увлечь ее в комнату, все время озираясь на входную дверь. Во взгляде ее скакали больные, лихорадочные всполохи. Она походила на затравленного и загнанного в ловушку звереныша.

— Прекратите немедленно! — отбрасывая от себя руки юной нахалки, рявкнула Ненарокова. — Вы что, в самом деле? «Скорую» вам вызвать? Костя! Костя! Мам!

Это вызвало новую бурю непонятных слов, коими пыталась объяснить свое вторжение ненормальная девица. Муж и Евгения Семеновна словно оглохли.

— Убирайтесь вон отсюда! — и Людмила навалилась на девушку, чтобы вытолкать взашей туда, откуда ее принесла нелегкая.

Но тут они обе увидели, как медленно поворачивается по часовой стрелке «катушка» замка. Выкрикнув нечто явно отрицающее, девица в балахоне побежала в комнату.

Людмила еле-еле успела отпрыгнуть, и дверь снова шибанула по верхней полке вешалки. Все эти события сопровождал грохот столь сильный, что бездействие соседей и, самое главное, домашних претило здравому смыслу.

На пороге в дверном проеме возник молодой человек. Обычный городской парень с незапоминающейся внешностью, если не брать во внимание длинные, стянутые на затылке в «конский хвост», русые волосы. Новый персонаж успел заметить край одежды убегающей незнакомки, что мелькнул за дверью в конце коридора, и Людмила не поняла, каким образом длинноволосый переместился вслед за девицей. Она увидела кульминацию: молодой человек возвращался, волоча в охапке пленницу, а незнакомка истошно визжала и цеплялась за косяки, дверные ручки и мебель.

— Что это за… да я… — спотыкалась Ненарокова, активно соображая, что если здесь замешан криминал, а не банальная семейная «разборка», то этот тип со жгучим взглядом будет непременно заинтересован в устранении лишних свидетелей — то есть, ее, Людмилы.

— Не переживайте, хозяйка, свои люди — сочтемся! — будто прочитав ее смятенные мысли, усмехнулся парень и кивнул на девушку. — И не стоит беспокоить власти такой чепухой!

Прочитал! Прочитал мысли! Ровно за мгновение до его слов Людмила успела подумать о звонке в милицию. Сердце застучало ошеломляюще скоро, и от этого в глазах у женщины потемнело, как если бы лампочка погасла и в прихожей.

Она не видела больше визитеров, а мужчина тем временем сжал ладонью рот крикливой жертве, замешкался на выходе, когда девица в последней попытке спастись начала брыкаться, заколотила тяжелыми каблуками сапог по двери и его ногам, и выскочил вон.

Щелкнул замок. Оглушительная тишина отняла у Людмилы сознание…

— …Мама! Ты че? Ну ма-а-ам!..

Борька выл и всхлипывал. Несмотря на свой возраст, он время от времени вел себя как ребенок-паникер. Сосредоточением силы воли Ненарокова разлепила веки. Первым делом она вспомнила, как своим яростным воплем без малого тринадцать лет назад сын заставил ее очнуться в родильной палате после короткого обморока.

«Не ори, голове больно!» — хотела простонать она, однако у нее не получилось даже открыть рта.

Сын с заплаканной красной физиономией стоял над нею на коленях. Людмила скосила глаза, чтобы понять, где это она лежит. Вокруг, на вытертых коричневых плитах лестничной площадки, валялись раскатившиеся продукты — яблоки, апельсины, валик «Докторской», пластиковые стаканчики со сметаной и йогуртом… Тихо вертелось колесо велосипеда, брошенного Борькой на ступеньках. Под потолком ослепительно сияла новенькая лампочка, еще вчера вкрученная дворником из жилуправления…

Тут же распахнулась дверь их квартиры, на крики Бори выскочили Константин и Людмилина мать.

— Константин! — повелительно произнесла Евгения Семеновна. — Вызывайте «скорую»!

Зять послушно ретировался в прихожую. Евгения Семеновна с кряхтением помогла дочери подняться и приказала внуку собрать покупки обратно в сумку.

— Людмила, так нельзя! Ты много на себя берешь! Ты должна беречь себя! Борис, а колбасу выбросишь, пакет порван!

— Ба! Что с мамой? — пробасил подросток, со всхлипом утирая сопли.

Не слушая более ни его, ни объяснений матери, Людмила пыталась понять, что же ее беспокоит где-то глубоко в трепещущем сердце. Как принято говорить в старых книгах, там у нее сидела заноза, никоим образом не связанная с Людмилиной работой, школьным собранием или пробежкой по магазинам. С чем же тогда?

— Не надо «скорую»! — удалось произнести Ненароковой, когда она увидела мужа с телефонной трубкой в руке и свое отражение в зеркале на тумбочке возле вешалки.

Отражение было страшноватым: с белыми губами и сероватым лицом. А глаза… глаза бесцветные, точно у заснувшей рыбы! Немудрено, что мальчик так испугался…

Что-то точило память, как интересный, но отчего-то напрочь позабытый сон. Людмиле казалось, что она должна была что-то сделать и не сделала, а теперь даже и не помнит своих обязательств. Это очень неуютно. Пару раз, в праздники, Костя, было дело, напивался с друзьями, чудачил, а потом никак не признавал своих безобразий. «Не помню я!» — твердил он, сжимаясь под суровым стенографирующим взором тещи, которая во времена оны успела лет пятнадцать проработать в обкоме секретарем-машинисткой. Костя чувствовал себя виноватым еще несколько дней после попойки, по-черепашьи втягивал голову, но разбудить память не мог, хотя Людмила и Евгения Семеновна в его «бразильскую амнезию» не верили.

Сейчас Ненарокова готова была признать: Костик не притворялся, и провалы в памяти действительно случаются. И неважно, происходит это при отравлении алкоголем или при ударе головой о плитку, если падаешь в обморок. Может, и нужно обратиться в травматологию, но Людмиле не хотелось связываться с врачами.

От родных она откупилась обещанием пойти в отпуск и хорошенько отоспаться. После горячей ванны и чая с коньяком Ненарокова почувствовала себя птицей Фениксом, которая только-только проклюнулась из яйца на прахе сожженного старого гнезда. Но вот какое-то одно важное воспоминание никак не могло «проклюнуться» и продолжало глухо трепыхаться где-то в грудной клетке.

Что-то случилось, и Людмила об этом забыла. Что-то случилось!

Домашние столпились на кухне, совместно готовя ужин вместо больной хозяйки. Боря получил наставление вытереть пол в прихожей от следов велосипедных шин и долго сопел, а потом все-таки оставил свет невыключенным. Людмила не любила этого. Хоть и было неохота, но она выбралась из-под одеяла, сунула ноги в тапки и зашаркала в коридор.

Возле половичка у входной двери лежала крупная пуговица. Ни у кого в доме не было одежды с такими пуговицами — кому об этом лучше знать, как ни Людмиле?

Ненарокова ощутила дурноту, взялась за косяк, чуть наклонившись вперед, закрыла глаза, чтобы прогнать темные пятна. Когда все прошло, Людмила со страхом посмотрела на половичок…

Пуговица словно испарилась.

— 4-

Никто не задумывался, отчего с каждым годом время летит все быстрее? Да, да, правы те отмахивающиеся, кто говорит: «Возраст!». Абсолютно правы! Но, как и любой вопрос, этот непременно должен иметь несколько ответов — иначе это не вопрос, а, простите, черт знает что.

Спросите детей, которых знаете, бежит для них время или тянется, и сравните их ощущения со своими, когда вам было столько же лет, сколько вашим юным респондентам. С каждым годом время ускоряется даже для малышей, которым, если вспомнить себя тогдашних, день должен казаться целой жизнью.

«Обилие информации»? Несомненно. «Ритм, заданный развитием прогресса»? О, да! Правы все — и астрологи, и консервативные ученые, и даже шарлатаны. Правы, сколь бы ни были противоположны их мнения…

Для Дины время остановилось. Безразличным взглядом смотрела она через мутное оконное стекло на больничный двор и даже не моргала. Иногда, чтобы слизистая в ее глазах не пересохла, приходила дородная санитарка и капала, бесцеремонно оттягивая ей нижние веки, специальный раствор.

Лишь когда минуло двое суток и лечащий врач распорядился отменить инъекции, Диана стала медленно приходить в себя. Правда, на ночь ее по-прежнему приматывали за руки и за ноги полотенцами к спинкам железной кровати, но с каждым прожитым часом мысль в глазах девушки проявлялась все отчетливее.