Джулиана Берлингуэр - Серебряная рука

• Название: Серебряная рука
• Автор: Джулиана Берлингуэр
• Издательство: Азбука, Терра-книжный клуб
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: ISBN 5-7684-0142-3

«Серебряная рука» — это увлекательный исторический роман. Но не только. Живописные картины быта и нравов при европейских и восточных дворах XVI века, романтическая любовь девушки из аристократической испанской семьи к оскопленному принцу, невероятные приключения четырех юных друзей — все это смонтировано уверенной режиссерской рукой Джулианы Берлингуэр.

Этот тонкий, изящный, загадочный, словно восточная арабеска, роман — счастливое сочетание высокой художественной литературы и увлекательного чтения.

---

Какой-то раис из внутренних областей явился один: ему пришлось оставить свое войско за виднеющимися на горизонте горами, так как его людей косит лихорадка. Слава Аллаху, что он оставил их там, замечает Баба, притащи он их сюда, то перезаразил бы все войско, даже тех, кто прибыл в отличной физической форме. Так что никакой беды он в этом не усматривает, наоборот, какое счастье, что им удалось избежать заразы. И бедного предусмотрительного раиса, не дав ему даже спешиться, с благословения Аллаха отправляют назад, к своим.

Может, у Аруджа не все в порядке с мозгами, хотя внешне он выглядит спокойным и уверенным в себе?

Продовольствия остается все меньше, — очевидно, пойдет в ход неприкосновенный запас. Но даже в этом Баба усматривает добрый знак. Большие запасы могут оказаться лишь помехой в суровой и дикой местности, по которой им предстоит двигаться через несколько дней. Чем меньше груза, тем легче идти.

Арудж-Баба стал просто одержимым. Осман Якуб сказал бы, что какой-то недруг опоил его вредным зельем. Он, видите ли, обязательно хочет очистить побережье, пока дуют благоприятные ветры. Под ветрами бейлербей подразумевает фатум. Он нутром чует — так в былые времена чуяли древние полководцы, — что боги Олимпа благосклонны к нему, ибо в его жилах бурлит греческая кровь. Баба часто призывает к себе для бесед Хасана или Ахмеда Фузули — теперь, когда он в хорошем расположении духа, он становится добрым и начинает произносить пламенные речи. Это он-то, который ни разу в жизни не выступал с напутственным словом перед войском.

— Куда мы направляемся? Зачем нам нужно рваться все дальше на Запад ради каких-то заброшенных гарнизонов? — говорит Хасан Аруджу, пытаясь спустить его с облаков на землю. — Если нам так уж нужно побросать в море немного испанцев, так давай начнем с тех, кто захватил земли вблизи наших городов!

Баба не сердится, а лишь твердит свое:

— Нет, мы без всяких колебаний двинемся дальше.

Он не любит тратить время на пустые, с его точки зрения, разговоры, не принимает во внимание мелкие неудачи, не боится трудностей и скользких путей, любая неожиданная помеха — для него всего лишь досадное недоразумение, пустяк. У него даже характер начал меняться: прекратились вспышки гнева. Наказания, которым у него подвергают людей, жестоки, по-прежнему называются «примерными», но применяет он их без былой злости, — так отец может наградить оплеухами детей, которые суют палец в тарелку, чтобы слизнуть соус.

Стараясь держать войско в руках, Арудж, как и прежде, приказывает отсекать головы непокорным или отрубать ноги ленивым, зато во время привала он велит разводить гигантские костры и на огромных вертелах зажаривать туши баранов, сбивших себе копыта, отбракованных лошадей или отловленных арканами диких животных. Баба желает, чтобы каждый наелся досыта и получил удовольствие от танцев и песен.

— Люди — что лошади, — говорит он. — Если бить их каждый день, они слабеют и становятся злыми.

Бейлербей сам затевает танцы вокруг костра и призывает воинов как следует поесть и отдохнуть.

4

Воины, прибывающие в лагерь из самых разных мест, иногда приносят и новости.

Так, принимая однажды пополнение, Хасан от кого-то узнает, что в один из испанских гарнизонов, оставшихся, по мнению новых друзей Аруджа, без оружия и без солдат, постоянно приходят суда с таким военным снаряжением, словно испанцы готовятся к великой битве с близким уже врагом. А ведь именно этот гарнизон берберы собираются атаковать первым.

В другой раз ему удается получить сведения о султане Ибрагиме. Да, человек он надежный, не бахвал, ведет уединенный образ жизни в какой-то долине, независим и горд — все верно, но никогда прежде у него не было такого количества вооруженных людей. Откуда у него взялось могучее войско для продажи Аруджу?

Нужно открыть глаза бейлербею. Может, Ибрагимова войска никогда в природе и не было, а кто-то просто использует слухи о нем, чтобы заманить Аруджа в западню?

Хасан тактично излагает отцу услышанное и добавляет, что и у него, и у Ахмеда Фузули, которого Баба считает человеком рассудительным, в чем он уже не раз имел возможность убедиться, возникли сомнения. В результате он добивается одной лишь уступки, на которую Арудж идет только потому, что ему неприятно видеть хмурые лица юношей. Сам-то он пребывает в отличном настроении. Ладно, он согласен внести частичные изменения в свои планы и не пойдет напролом, а попытается сначала выяснить, не изменилось ли что-нибудь в испанских гарнизонах после того, как гонцы султана Феса доставили ему заманчивые послания, в которых утверждалось, что путь открыт на всем побережье, обращенном к океану.

К сожалению, совершенно невозможно убедить Аруджа сохранить это решение в тайне: он тотчас посылает гонца к своему новоявленному другу с сообщением, что, поскольку до него дошли слухи о переменах в испанских гарнизонах, им надо немедленно встретиться и внести изменения в маршрут.

Хасан и Ахмед Фузули, предполагающие, что именно султан Феса организовал весь этот заговор, боятся, как бы султан, получив такое послание, не нашел способа своевременно подготовить для Арудж-Бабы новую западню, коль скоро уловка с «безоружными» испанскими гарнизонами сорвалась.

— Давай пошлем туда хотя бы своих лазутчиков! Неужели ты до такой степени доверяешь султану Феса? — предлагает ставший назойливым, как муха, Хасан.

— Ладно, пошлем лазутчиков, пусть посмотрят, что делается в гарнизонах, — сдается Баба.

Любая новость будет только на пользу делу, и пусть Хасан успокоится. Баба терпеливо внушает ему, что на протяжении нескольких месяцев султан Феса доказывает ему свою верность: исправно платит подати, ведет себя почтительно, всегда готов прийти на помощь и поделиться множеством блестящих идей.

— Ты не веришь, что человек может стать лучше! — говорит он. — Вот погоди немного, сынок, и сам убедишься, что султан нам настоящий друг.

И действительно, войско Аруджа беспрепятственно вступает на территорию султаната Феса. Необходимый провиант доставляется вовремя, людей размещают вполне прилично. Пригнали обещанных лошадей. Вот только гонцы почему-то не вернулись. Все остальное идет гладко.

Но наступает момент, когда праздничное настроение Аруджа улетучивается.

5

Накануне дня, когда по принятому всеми решению войска Аруджа и султана Феса должны были соединиться, султан явился зеленый, как сморщенный недозрелый лимон, до смерти напуганный и с таким видом, будто кто-то за ним гонится, хотя находился он на собственной земле и был под охраной личного эскорта.

Не заметивший ничего странного, Арудж-Баба издали громко и радостно приветствовал его:

— Дорогой мой друг, да ты, я вижу, прибыл заблаговременно!

Хасана раздражает, что Арудж-Баба рассыпается в любезностях перед султаном. С каких это пор султан Феса стал ему дорогим другом? А тут еще Баба, склонившись к уху Хасана, шепчет:

— Видал? Он явился с поклоном!

— Вот именно, султан что-то слишком уж угодлив, а это дурной признак.

Между тем султан Феса спешился на довольно большом расстоянии и чуть ли не распластался на земле в чрезмерно глубоком поклоне.

— А льва-то мы приручили.

— Султан Феса не лев, а шакал. Что в нем ото льва?

— Смотри, какая прекрасная грива! — весело замечает Баба, указывая на рыжий дорожный плащ султана, все еще склоненного в подобострастном приветствии: широкий плащ задрался и действительно осеняет его голову, как грива.

Но поскольку гость словно прирос к земле, Баба наконец не выдерживает:

— Поднимись же, иди сюда!

Взгляд у Аруджа острый, как лезвие кинжала, а султан смотрит как-то слишком смущенно, и вид у него неуверенный. Сделав два шага вперед, он нерешительно начинает:

— Тяжко мне говорить, Арудж-Баба. Дурную весть принес я тебе, прости.

Люди, сопровождающие султана Феса, остались на конях, и вид у них совсем не такой удрученный и покорный, как у их хозяина. Готовые в любую минуту сорваться с места, они внимательно оглядывают лагерь.

— Ты что, проиграл свое войско?

Не дожидаясь ответа, Баба приказывает Ахмеду Фузули принять гостей с почетом. Слова звучат церемонно, но тон их не вызывает сомнений: ясно, что с гостей нельзя спускать глаз.

— Поднимайся же. Иди сюда, поговорим.

Арудж-Баба заходит в свой шатер, за ним следуют султан Феса и принц Хасан.

Баба весь подается вперед и стоит скрестив руки на груди, вернее, придерживая серебряную руку настоящей.

— Ты не привел с собой войско. В этом и состоит твоя дурная весть?

— Мое войско в твоем полном распоряжении, и я благословляю судьбу, что могу оказать помощь могущественному и знатнейшему Арудж-Бабе. Но у нас случилась беда.

Начав разговор издалека, султан Феса возносит хвалу небу.