Энтон Майрер - Однажды орел…

• Название: Однажды орел…
• Автор: Энтон Майрер
• Издательство: Воениздат
• Жанр: О войне
• Год: 1978

События, описываемые в романе, охватывают полувековой период от начала первой мировой войны до агрессии во Вьетнаме. В книге описываются жизнь, быт и нравы американской армии, вскрываются пороки воинского воспитания в вооруженных силах США, противоречия между офицерами и рядовыми солдатами и империалистический характер устремлений американской военщины.

---

— Значит, только оттянул событие? Как при свинке или кори у детей: не успеешь пережить один кризис, как наступает другой.

— Но здесь совсем иное дело, иные ускоряющие факторы, разве ты не понимаешь? — Она положила щетку, повернулась к нему лицом: — Зачем ты все это сделал, Сэм?

— Что ты имеешь в виду?

— Да все это: подбадривал Мардж, удерживал Бена… Почему ты уделяешь ему так много времени и внимания?

Сэм закурил сигарету.

— Видишь ли, дорогая, бывают моменты, когда ничто не имеет такого значения, как преданность.

— Но ведь рано или поздно он все равно попадет в какую-нибудь историю.

— Бен хороший офицер, Томми. И как человек хороший. Он отлично ладит с солдатами, ты ведь не знаешь его в этом отношении. Из него выйдет прекрасный командир.

— Только в случае, если ему представится возможность. — Томми посмотрела вниз, на свои руки. — Ты слишком много на себя берешь, дорогой. Человека не изменишь и не заставишь его не быть таким, какой он есть.

— Я и не пытаюсь делать это.

— А ты когда-нибудь задумывался над тем, почему Бен всегда находится на грани неповиновения?

«Вероятно, по той же причине, по какой я всегда помогаю каждому, а ты приходишь в негодование: потому что с каждым из нас что-то случилось, когда нам было по семь или по двенадцать лет. Но это, к сожалению, ничего не доказывает», — хотелось сказать Сэму, но он сдержался и ответил так:

— Вероятно, просто потому, что он такой и не может быть другим.

— Потому что он ненавидит армию, вот почему, — заявила Томми.

— На каком основании ты утверждаешь это?

— Он ненавидит всю систему, от мушки до приклада, но привязан к ней. Он не переносит эту систему, но и освободиться от нее не может. А может быть, он не так уж далек и от того, чтобы оказаться не в своем уме. — Томми бросила на Сэма многозначительный испытующий взгляд исподлобья. — Тебе не приходило в голову, Сэм, что все здесь происходит не так, как следовало бы? Что дело вовсе не в сексуальной привлекательности Мардж или в излишней задиристости Бена, а в порочности и несовершенстве самой армии?

Сэм вяло кивнул головой:

— Да, приходило.

— Я много думала об этом. — Она встала и, вытянув руки по швам, замерла, как солдат на посту. — Знаешь, Сэм, здесь во всем обман и мошенничество. Все эти оркестры, вся дурацкая система показухи, внешнего лоска и блеска. Это просто сборище ненормальных. Вам внушают, что все вы современные благородные рыцари, защищающие свою крепость от нашествия обросших волосами варваров. На самом же деле вокруг нет ни одного варвара, а если бы даже и были, американцы не обратили бы на них никакого внимания. Вам говорят, что Бэтчелдер — это прекрасный, честный солдат, что Пивей — это отличный тактик, а Воуто — волшебник с оружием, что все они хорошие офицеры и совершеннейшие джентльмены. На самом же деле правда, о которой никто из этой компании болванов не посмеет сказать ни единого слова, состоит в том, что Воуто — это просто чванливый осел, Пивей — пьяница и садист, а ваш распрекрасный Бэтчелдер — не что иное, как жалкий, отвратительный бабник и алкоголик!..

Последние слова Томми выделила особо, хотя в общем говорила ровно и спокойно.

— Да, он пьет больше, чем следует, — тихо согласился Сэм.

— О, боже! Вот уж второй папа Колдуэлл! Бэтчелдер позорит форму в восьмидесяти пяти случаях из ста.

— Не совсем так… Он был сильно отравлен газом под Вокусом.

— Ну и что же? Ты был серьезно ранен под Мон-Нуаром, а Бен под Мальсэнтером. А что это доказывает? Только то, что тебе изменила фортуна. Так ты, кажется, говоришь. На каком основании Бэтчелдер считает себя в праве вваливаться к нам в любое время, когда ему заблагорассудится? Почему это вдруг мы должны лебезить перед ним?

Сэм вздохнул, устало провел ладонью по лицу, — Никто не заставляет нас кланяться ему в ноги. Теоретически мы должны уважать не его, а присвоенное ему воинское звание. — Но я не уважаю его самого, а не его звание!

— Видишь ли, Томми, каждый из нас далеко не полное совершенство…

— Это не ответ.

— В идеальном случае он должен вести себя так, чтобы вызывать уважение со стороны нижестоящих.

— В действительности Бэтчелдер не в состоянии вызвать уважение к себе даже лягушки, а тебя, ни секунды не колеблясь, понизили от майора до лейтенанта. А вот Котни Мессенджейл остался капитаном, а сейчас его производят в майоры и назначили в комиссию по военным памятникам.

Сэм слегка вздрогнул от удивления:

— От кого ты узнала об этом?

— Мне сказала Жанетта Норт. Да, да, суточные деньги, отличная квартира в Париже и личная машина для разъездов по полям битв, по тем самым полям, которые ты облазил вдоль и поперек на собственном животе и на которых погибли твои товарищи. Будет разъезжать и делать записи для какого-то небольшого путеводителя. — Ее лицо выражало теперь нескрываемое презрение. — А ведь он не участвовал ни в каких боях. У кого же больше прав быть там и выполнять эту миссию, у Мессенджейла или у тебя?

Эти слова ошеломили Сэма. Он просто не мог поверить тому, что услышал. Человек, который никогда не был на передовой, никогда не съеживался под свистящими над головой снарядами, никогда не попадал под ужасный обстрел «максимов», этот человек будет ходить по тем кладбищам, на которых… Сэм отбросил эту мысль прочь, глубоко вздохнул.

— Дорогая, каждой профессии присущи свои возможности продвижения, и везде существует институт любимчиков.

— И какие еще возможности!

— Ну что ж, люди есть люди. Армия не может быть исключением, в ней тоже люди. Одни из них такие, как Джордж Колдуэлл, другие — как Клэренс Бэтчелдер, а большинство занимает какое-то среднее положение. Ты думаешь, мне дали бы майора, если бы не твой отец?

Томми бросила на него удивленный взгляд:

— Тебе звание майора присвоили за истинные заслуги, за храбрость и личный пример! Папа говорил мне об этом…

— Не совсем так. Многие сделали столько же, сколько и я, и даже больше, и тем не менее не командовали даже ротой. — Сэм улыбнулся. — Я считаю, что действительно заслужил то, что имел, но попробуй взглянуть на это глазами кого-нибудь вроде Бэтчелдера: Колдуэлл берет этого дерзкого молодого сержанта — срочнослужащего, имей в виду, только что вышедшего из новобранцев, такого, который не пробрался бы даже и в капралы, не вступи наша страна в войну, — так вот, он берет его и представляет чуть ли не ко всем существующим наградам, продвигает его все выше и выше, вплоть до майора. И этот незаметный пресмыкающийся подхалим не только заграбастывает все, что лежит близко, но и женится на дочери Колдуэлла, чтобы продвинуться еще выше и заграбастать еще больше…

Томми недовольно скривила губы.

— Уж в этом-то тебя не может обвинить никто.

— Еще как могут! Всякий может обвинить любого в чем угодно. Нет ни одного такого действия на земле начиная с самого зарождения человека, которое нельзя было бы истолковать неправильно, если того пожелает очевидец. — Помолчав несколько секунд, Сэм добавил: — И ты, дорогая, знаешь все ото. Ты узнала это еще раньше, чем я.

— Нет. Я вовсе не знала этого. — Подойдя к окну, она сложила руки так, как будто ей было холодно. — Я просто воспринимала все как должное. Потом я восстала против этого, опять же не сознавая, против чего именно… Я сегодня получила письмо от Мари Лоувелл, — неожиданно добавила она.

— Да? — Дэмон знал, что Пит уволился со службы еще тогда, когда они были в форту Харди. — А почему же ты не сказала мне?

— Я хотела сначала обдумать все это одна, а потом поговорить с тобой. — Несколько секунд она внимательно изучала носки своих комнатных туфель. — Пит зарабатывает большие деньги, строя дома в Чикаго и в его окрестностях, там сейчас, наверное, большой строительный бум. У них очаровательный домик в Эванстоне, а дети учатся в частной школе. Мари спрашивает меня, где лучше остановиться во Франции. Через месяц или два они отправляются в Европу. На отдых…

Сэм молча смотрел на две параллельные царапины на полу, появившиеся, видимо, в результате передвиганий тяжелой мебели. В тишине неистово тикал на прикроватном столике круглый никелированный будильник; когда его слушаешь внимательно, то всегда кажется, что ритмичность тиканья меняется: то учащается, то снова замедляется приблизительно через каждые двадцать секунд.

— Куда мы идем, Сэм?

Сэм вопросительно взглянул на нее.

— Что ты хочешь сказать?

— Я спрашиваю, что нас ждет впереди? В самом деле? Ты окончишь эту школу одним из первых, может быть, даже самым первым. Документ об окончании подошьют в твое личное дело и…

Куда тебя пошлют? На остров Лусон? В Вайоминг, назад в Техас или, может быть, в Никарагуа — в другую школу, в другой, затерянный на равнинах гарнизон? И мы по-прежнему будем ходить на субботние танцевальные вечера, ты так же будешь готовить солдат и изучать кампании Артаксеркса или самостоятельно учить финно-угорские языки… А потом, через десять или двадцать лет, тебе снова дадут майора, если посчастливится, конечно, и ты будешь готов к прежнему образу жизни на новом месте, а наши дети получат великолепную возможность избрать себе спутников жизни из среды таких же детей армии… — Она провела рукой по своим гладко причесанным волосам и неожиданно взъерошила их. — К чему все это, Сэм? Скажи мне прямо и откровенно. Ты же понимаешь, жизнь проходит, у нас ведь она всего только одна, а нам похвалиться, по-существу, еще нечем…