Андрей Чертков - Миры Стругацких: Время учеников, XXI век. Важнейшее из искусств

• Название: Миры Стругацких: Время учеников, XXI век. Важнейшее из искусств
• Автор: Андрей Чертков
• Издательство: Издательский Дом «Азбука-классика»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2009
• ISBN: ISBN: 978-5-395-00445-1

«Миры Стругацких: Время учеников, XXI век» — уникальный проект, позволяющий вновь окунуться в неповторимую атмосферу произведений братьев Стругацких. Первый сборник проекта, «Важнейшее из искусств», является своеобразным ответом современных писателей-фантастов неугомонным кинематографистам и посвящен выходу на экран фильма «Обитаемый остров».

По книгам братьев Стругацких снят уже добрый десяток фильмов. К их творчеству обращались такие известные кинорежиссеры, как Андрей Тарковский, Александр Сокуров, Федор Бондарчук, Алексей Герман и многие другие. Однако вне зависимости от того, хорошими или плохими получаются эти фильмы, — это не Стругацкие! Хотя литературная основа как нельзя лучше подходит для того, чтобы ставить фильмы умные, современные и кассовые одновременно!

Авторы вошедших в сборник повестей и рассказов тоже почувствовали это, потому что произведения их так или иначе связаны с творчеством Стругацких и искусством кино. По их воле в средневековом Арканаре родился создатель кинопроектора; странные и драматические события произошли на съемках новой версии фильма «Пикник на обочине»; актер, готовившийся сыграть Кандида, попадает в тот самый Лес, который так поразил читателей «Улитки на склоне». Или все же не совсем тот?..

Эти и другие истории, связывающие миры Стругацких с «важнейшим из искусств», читайте в первом сборнике серии. Его авторы — известные отечественные фантасты: Вячеслав Рыбаков, Николай Романецкий, Сергей Волков, Игорь Минаков и другие.

---

А то, что работать можно, это и ежу понятно.

Хрен мне в грызло, но, что ни говори, у продюсеров имеются собственные достоинства. И умение отыскать кандидатов — главное из них.

Впрочем, когда светят такие бабки, и самый недостойный отыщет в себе необходимые достоинства.

А откуда взялся столь качественный кандидат, его, Ковеля, абсолютно не колышет. Пусть хоть с Марса привезли, гы-гы-гы!..

Единственное, что осталось, — проверить, насколько этот парень способен сопереживать. Но тут только непосредственная пробная съемка может определить его профпригодность. Не расколов орех, вкус ядрышка не почувствуешь…

Скрипнула открывшаяся дверь. Ухо режиссера уже привыкло к этому звуку. Ничего не поделаешь, работать приходится в недрах старого, давно заброшенного завода. Ульмотроны тут производили вроде бы… А может, и еще какую-нибудь космическую лабуду. Не важно… Главное, по территории не болтаются посторонние люди. Любопытство людское — фундаментальная эмоция, от нее не сбежишь. Никакая мэлонизация не поможет. Но страхом побеждают и любопытство, так что здешние «декорации» весьма кстати. Никто не припрется.

— Ну что, отец, скажешь?

— По внешним параметрам парень подходит. А сопереживаемость, как ты знаешь, только в деле определяется.

— За двое суток успеешь?

Еще бы не успеть! Это прежде на такую работу месяцы требовались. А сейчас не те времена… Но лишние сутки не помешают!

— За трое успею.

Литвин покривился.

Ну конечно, твою работу лишние сутки усложнят… Ну да ладно, переживешь! А не хочешь ждать еще сутки — делай работу сам. Да только кишка у тебя тонка! Это прежде режиссером мог быть любой придурок. Умей видеоряд выстраивать, и вся проблема… А сейчас именно от меня зависит, станет пипл хавать то, что мы ему приготовим, или подавится и сблюет! Другие времена — другие режиссеры!

А твое дело, продюсер, время выиграть… Да с полицией проблемы решить, если засветимся.

* * *

Ластик давно ждал, что его заберут из приюта.

Ведь каждому приютскому было известно, что жилище это временное. Придет пора, когда обществу потребуется твой талант и ты непременно будешь призван. А как только окажешься призван, надо будет соответствовать. Это главная задача каждого воспитуемого. Так утверждали Наставники, и у Ластика не было причин не верить им.

Иначе зачем вообще были устроены приюты?

Всякий предназначенный стать обычником вполне мог жить и воспитываться среди обычников. С кем поведешься — от того и наберешься…

А в приюте должны находиться только те, кто будет призван.

И когда Близкий Наставник сообщил, что пришло время, Ластик даже не испугался. Хотя пугаться он умел.

Это обычники никогда ничего не пугаются. Потому что их предназначение — массовый труд. Там не требуется способность пугаться, там нужно умение безошибочно выполнять то, что положено.

А творец — на то он и творец, чтобы уметь жить с разными чувствами.

— Но прежде, — сказал Близкий Наставник, — ты, Ласточкин, должен пройти испытание. Только оно покажет, сможешь ли ты, мой мальчик, справиться со своим призванием.

— Я готов, учитель, — тихо ответил Ластик.

Дальше была дорога.

Сначала Близкий Наставник провел Ластика к воротам, через которые только и можно было покинуть приют. Как и проникнуть в него. Каждый воспитуемый знал, что со стороны обычников существует постоянная угроза. Дай им волю, они разорвут воспитуемых на части. По этой же причине, оказавшись в Мире, всякий бывший приютский должен скрывать, кто он такой.

— Вы как жуки в муравейнике, — говорил Близкий Наставник. — Но жуки очень хорошо замаскированные. И пока маскировка существует, вам ничего не грозит. Но если вы раскроетесь перед обычниками, муравьи вас растерзают. Зависть — одна из фундаментальных эмоций. У обычников она подавлена, но всегда существует вероятность, что проснется. А зависть порождает ненависть.

Что такое ненависть, каждый творец прекрасно знал… И какие действия она чаще всего порождает — тоже.

Привратник выдал Ластику документ, и бывший воспитуемый перешел на попечение человека из Мира, которого звали Литвин.

Ластика посадили в глайдер, и дорога началась.

* * *

Конечно, не будь дело связано с релакс-фильмом, явившаяся следователю Мазуру мысль никогда бы и не родилась. Ибо психотерапевт, будучи нормальным человеком, никак не мог подсунуть своему подопечному не то лекарство. Следователь пока понятия не имел, каким образом нерекомендованный фильм оказался у контролера фабрики инфокристаллов. Просто там, где к делу могут быть причастны эмоциолисты, ни в чем нельзя быть уверенным. Для них, говорят, законы человеческие не писаны…

И потому главной версией стала возможность попадания релакс-фильма к контролеру через работников студии.

Далее линия розыска была проста. Вызвать к себе полусбрендившего контролера и надлежащим образом допросить его. А это легко — дискомфорт от собственной лжи является еще одной фундаментальной эмоцией для нормального человека.

* * *

Режиссер Ковель готовил аппаратуру для съемки недолго — дело было привычное. Сколько записей сделано за пять лет, которые он посвятил этой работе!

Правда, до последнего времени он занимался релаксационными фильмами, производство которых одобрила коллегия Министерства пропаганды. Только в последние три месяца режиссер взялся за нынешнюю работу, после того как продюсер Литвин сделал свое интересное предложение. Впрочем, Ковель сразу понял, что работенку ему предлагают незаконную, иначе бы Литвин действовал через Гильдию фильмографистов, а не на свой страх и риск. Но бабки были предложены немалые, намного больше, чем при официальных записях. А лишние бабки даже тупарям-обычникам требуются. За здорово живешь и муха не чихнет! Иначе бы обычников не оболванивали по ночам поделками от Министерства пропаганды. Лечебные фильмы, хрен вам в грызло! Если они от чего и лечат, так только от умения сомневаться и задавать себе вопросы!

Привычно скрипнула дверь — в помещении «студии» появился продюсер Литвин.

— Как у тебя дела, отец?

Вопрос прозвучал ласково. Литвин выражался так всегда. Но он был из тех, кто мягко стелет, да жестко спать. Профессия обязывает…

— Все готово. А у тебя?

Литвин усмехнулся — он тоже был эмоциолист.

— Привез героя.

— И этот тоже ни о чем не догадывается? Естественно. Всех же воспитывают в ожидании призвания. — Продюсер снова усмехнулся. — Надежды юношей питают! Нет, если бы мэлонизации не было, ее бы стоило придумать!

Его самодовольство было настолько неприкрытым, что режиссера передернуло.

Литвин ему никогда не нравился. Но ничего не поделаешь — деловых партнеров не выбирают. Работать приходится с тем, кто под руками.

Творцы бывают разными. Неисповедимы пути Господни: одних Он создает способными командовать обычниками, другие могут лишь зарабатывать деньги. Но и те и другие — творцы и друг без друга существовать не в состоянии. Как политики и банкиры. А обычникам остается только подчиняться…

— Ты мне так и не покажешь, отец, как ты добиваешься таких результатов?

Режиссер мотнул головой:

— Извини, у каждого свои секреты. Давай сюда призванного и оставь нас на несколько часов.

Продюсер вышел.

«Ишь, — подумал Ковель, — любопытство — фундаментальная эмоция. Даже у обычников она присутствует. А уж у эмоциолистов и подавно!»

Интересно, как был бы устроен мир, кабы установка, созданная братьями Мэлони, обладала властью над мозгами всех людей? И кем бы стал он, режиссер Ковель? Был бы тупяком, равнодушно командующим сенсор-клавишами на какой-нибудь промышленной технике? Он, правда, и сейчас отчасти занимается этим, но не равнодушно, ох как не равнодушно! Ладно, пора работать…

Он давно уже проверил помещение — никаких жучков в стенах спрятано не было. Так что подсмотреть или подслушать невозможно.

Аппаратуру, правда, Литвин вполне мог просканировать.

Ну да и дьявол с ней! В аппаратуре никакого секрета нет. Такая же на всех студиях Министерства пропаганды. А главный секрет известен одному только Ковелю. Хотя, может, конечно, и еще кто-то из режиссеров сделал такое же открытие, да только никто в этом не признается. Зачем резать курицу, несущую золотые яйца?

* * *

Испытание началось даже интереснее, чем рисовала фантазия Ластика.

Полет на глайдере в неведомом направлении… Приземлились среди каких-то руин… Поселили Ластика в самом настоящем бункере. Или как там называются подземные помещения? Может, землянки?..

Мужчина из Мира дал Ластику поесть и велел ждать.

— А на каком поприще мне предстоит испытание? — спросил Ластик.