Тулепберген Каипбергенов - Каракалпак - Намэ

• Название: Каракалпак - Намэ
• Автор: Тулепберген Каипбергенов
• Жанр: Современная проза

Роман-эссе

Перевод с каракалпакского Евгения Сергеева

---

…Слово «адебият» состоит из двух слов. Разбирая его, мы с вами начинаем изучать тему «Двухкорневые слова». Итак, «адебият» состоит из «адеб» («честь», «достоинство») и «ият» («позор», «стыд»). Честь и стыд — вот основа и литературы и любви…

«Тетушка литература» говорила. …Разумной женщине тяжело жить с глупым мужем. Так же, наверное, и умному мужчине трудно ладить с глупой женой. Я думаю, что и мудрому читателю плохо с глупой книгой, а может быть, и мудрая книга страдает от глупого читателя…

…Только не надо все связывать с литературой. Есть вещи, которые и без поэзии понятны, ну, например, неудовлетворенность. А есть вещи, которые никакая поэзия не объяснит…

…Находятся же два глаза па одном лице, хоть они друг друга и не видят. Также и муж с женой могут жить в одном доме и не обращать внимания один на другого. А на чужой взгляд все будет казаться нормальным…

Учитель литературы рассказывал. Однажды великий Навои собрал в тени огромного дерева своих многочисленных учеников и читал им стихи.

Тем временем мимо проходила одна красивая женщина, которая была известна своим непристойным поведением. Увидела она поэта с учениками и крикнула:

— Эй, Навои! Что бы ты о себе ни думал, сколько бы ты ни старался, а мне стоит лишь бровью повести, лишь подмигнуть, и все твои ученики побегут за мной! Тогда великий Навои сказал ей:

Что ж, это и неудивительно, если многие из них побегут за тобой. Вниз бежать всегда легче, чем подниматься на вершину.

* * *

…А в мае «тетушка литература» вышла замуж за учителя математики и больше уже не появлялась на занятиях.

Учитель математики был молод, но это еще не преимущество, поскольку и учитель литературы тоже не старик. Но вот в чем он оказался вне конкуренции, так это в нарядах. Щеголь был. Особенно хороши были лакированные туфли. Во всем городе таких ни у кого не сыщешь. При ходьбе они мелодично поскрипывали этаким полушепотом: шийк-шийк-шийк.

В тот день, когда мы узнали о замужестве «тетушки литературы», кто-то из ребят крикнул нашему учителю: — А оказывается, поскрипывание туфель притягательней, чем чтение стихов.

Учитель покраснел как перец. Улыбнулся и, резко, по-солдатски развернувшись на каблуках своих разношенных сапог, вышел из класса. Больше мы его не видели.

Вместе с тем учителем ушла, казалось, и моя последняя надежда стать поэтом.

11

В день переходных экзаменов со второго курса на третий к нам вошел сам директор училища Адылов. Он сначала по журналу сделал перекличку и, убедившись, что все на месте, предложил:

Кто согласен на среднюю оценку по языку и литературе? Средняя выводится по пяти последним оценкам. Поднимите руки.

Мы их конечно же дружно подняли, ведь бывший учитель литературы со дня появления «адебият-апа» стал гораздо щедрее и не скупился на высокие баллы. Адылов кроме должности директора педучилища занимал пост заведующего гороно и был также народным судьей первого участка города Ходжейли. В те годы дельные и образованные люди частенько занимали сразу несколько постов, это началось еще с войны, когда в тылу явно не хватало квалифицированных и опытных людей. Теперь ко всем должностям и обязанностям Адьтлова прибавилась еще одна. Он начал вести у нас каракалпакский язык и литературу. Кое-кого это пугало (идти на урок как на суд- страшновато), но многие и обрадовались (что ни говорите, но если твой учитель в одном лице являет весь педагогический олимп города, то тут есть чем гордиться).

Адылов говорил:

«…Учиться литературе — значит, учиться жизни. Для тех ребят, кто этого хочет, всегда откроется дверь моего кабинета, вернее, все двери моих кабинетов и в педучилище, и в гороно, и в суде…»

«…Язык — основное жизненное имущество народа. Много есть расхитителей этого имущества, но вы — будущие учителя — обязаны его охранять. Учитесь грамоте по книгам и газетам…»

Из газет:

«…Литературный каракалпакский язык как язык письменный стал формироваться начиная с 1924 года. С этого времени начала выходить и первая газета. Печаталась она арабскими буквами».

«…В 1930 году арабский алфавит был заменен латинским…»

«…В 1940 году вместо латинского алфавита была принята кириллица. С принятием ее открывались большие возможности, — пользуясь одним алфавитом, люди могли читать и писать сразу на двух языках…»

Адылов говорил:

«…Вместе с русским языком к нам прибыл большой караван культуры. Грузом этого каравана были лучшие книги всех стран мира и всех республик Советского Союза. Ясно, как солнце днем и как луна ночью, что с тем же караваном вернулось к нам и знание своей истории, отраженной в летописях других народов, и саженцы будущей культуры. Если говорить, применяя не древние образы, а сегодняшние сравнения, то можно сказать, что русский язык стал для нас мостом, который связывает нас со всем миром…»

«…Переводы несомненно обогащают и нашу литературу, и наш язык. Да, и язык тоже, потому что переводчик в поисках подходящего слова вынужден и вспоминать слова древние, полузабытые, и придумывать слова новые…»

«…Не надо бояться новых слов, если они понятны людям. Не стоит бояться и слов иноязычных, чужеродных. Если другой народ придумал яркое, емкое название для предмета или явления, то почему бы и не воспользоваться этим названием. Говорят, что не нужно заново изобретать велосипед, но и тем более не нужно заново изобретать название для велосипеда…»

«…Но и слишком переимчивыми тоже быть нам не пристало. Не нужно подлаживаться под других, подстраиваться, обезьянничать. Есть у нас поговорка: «Если твой приятель крив, то и ты зажмурь один глаз». Ну а если приятель лыс — волосы на себе повыдергивать? И так далее? От подобных поговорок, от подобных вековых мудростей нам пора отказываться. Больше они нам не понадобятся…»

Из уроков, которые проходили в судейском кабинете Адылова. Мы вошли в кабинет к Адылову, когда там уже сидел парнишка лет двенадцати, но лицом он больше походил на безбородого старика.

— А ну, сынок, если ты мужчина, то не виляй и не выкручивайся, а говори всю правду. Почему ты ударил топором своего гостя?

— Он совсем и не гость, а бригадир в нашем колхозе. До войны бригадиром мой отец был. А когда отец на фронт ушел, должность перешла к нему.

Потом в наш дом пришла «черная бумага». В ней написано, что отец погиб смертью храбрых.

После этого бригадир часто стал к нам наведываться. А еще позже… Еще позже начал и оставаться на ночь…

И как-то, лежа на месте моего отца, он сказал. Тихо сказал, но я услышал. Он думал, я сплю. А я не спал и услышал. Он сказал: «Ну вот. Сперва получил его должность. А теперь и его жену». И тогда…

— Но, может, они обо всем договорились с твоей матерью? Просто ты еще не знал об этом?

— Нет, этого не может быть! Когда отец на фронт уходил, я же помню, как мать ему говорила: «Всю жизнь буду тебя ждать. Никто не запачкает твою постель». Я же помню… Помню! Я же единственный мужчина в доме, кто, кроме меня, защитит память отца и честь матери? Кто?!

Легенда, рассказанная Адыловым. В прежние времена жил на свете один парень — вот вроде тебя. И больше всего на свете любил он свою мать. А была она вдовой.

Парень рос добрым, отзывчивым, и если случалось ему услышать похвалу за свой поступок, то он всегда просил:

— Не хвалите меня и не желайте мне долгой жизни, а лучше скажите: «Пусть мать твоя проживет сто лет».

Однажды приходит к ним в дом гость. Парень от души накормил его и за столом ему прислуживал старательно. Устроил гостя на ночлег, а утром, когда тот начал благодарить его, как обычно попросил:

— Не благодарите меня, лучше пожелайте долгой и счастливой жизни моей матери.

— Ты и вправду хочешь, чтоб мать твоя жила долго и счастливо? — спросил гость.

— А как же? — удивился сын, — Разве есть у вас повод сомневаться в моей искренности?

— Не сердись, сынок, — продолжал гость, — но повод такой есть. Когда бы и впрямь желал ты счастья своей матери, то не мешал бы ей выйти замуж за хорошего человека.

— Как вы смеете говорить такое?! — вскипел парень. — Как вы посмели так подумать о ней?!

И до того рассвирепел, что готов уже был с кулаками броситься на гостя, а то даже, как ты, мог и топор ухватить. Но тут открылась дверь комнаты и вошла мать того парня. Вошла и сказала:

— Не спорь с гостем, сынок, он говорит правду.

И только после этих слов парень понял, что много лет он терзал и мучил свою мать. Ведь можно терзать и мучить человека не только злобой, но и любовью.

В другой раз. Мы сидели в кабинете Адылова и занимались синтаксисом каракалпакского языка, когда вдруг резко распахнулась дверь и в кабинет ворвался парень лет семнадцати- восемнадцати, то есть наш ровесник.