ВП СССР - Диалектика и атеизм: две сути несовместны

• Название: Диалектика и атеизм: две сути несовместны
• Автор: ВП СССР
• Жанр: Политика
• Год: 2003

О естественном, но “забытом” способе постижения человеком Правды Жизни. Уточнённая редакция 2003 г.

Книга посвящена анализу европейской философской традиции и извращению в ней понимания «диалектики» как метода объективного постижения истины. Выражено иное понимание диалектичности Жизни и субъективной диалектики как метода объективного познания Правды Жизни. Работа представлена в уточнённой редакции 2003 г. 

Диалектика и отношение к ней — весьма значимая тема, поскольку история всего ХХ века, прежде всего прочего, — выражение попыток разрешения проблем жизни человечества на основе философии, получившей название "диалектический материализм". И пока этот опыт не будет переосмыслен соответственно его истинной сути и роли в истории человечества, унаследованные от прошлого ошибки философской науки, а равно и ошибки пренебрежения необходимостью взращивания в людях навыков праведного осмысления Жизни — будут семенами неизбежных бедствий, поскольку соответственно тому, как мы осмысляем Жизнь, — так мы и ведём себя в ней, неизбежно пожиная сторицею плоды дел как наших собственных, так и предков, передавая неизбежность наследования жатвы наших посевов потомкам.

---

·     Принципиальный отказ от не отвечающего нормам праведных взаимоотношений воздействия на других, однако возможного в пределах Божиего попущения в отношении тех. При этом на себя возлагается обязанность уведомлять возможные жертвы попущения о том, что они находятся в его области, указывая им пути выхода, предоставляя Богу миссию воздаяния упорствующим в неправедности. Этому учил людей Иисус и этому принципу следовал он сам, пребывая во плоти среди людей. Это — в нашем понимании — основа  христианской этики: «Пойдите, научитесь, что значит милости Хочу, а не жертвы» (Матфей, 9:13)[221].

В обществе господство христианской, а по существу — нормальной человеческой этики (в указанном смы­сле) возможно, но требует и предполагает, чтобы человек был нравственно готов и умел принять к искреннему осмыслению и встречные уведомления со стороны окружающих о его собственной неправедности, дабы он мог с такого рода помощью других людей изменить самого себя.

В этом и состоит суть алгоритмики соборности как подспорья в личностном развитии.

При отказе от готовности принять к осмыслению уведомления о собственной неправедности, при неумении это сделать или при нежелании изменить самого себя, дабы искоренить неправедность в себе, неизбежен переход “отказника” к самоизоляции или “священ­ной” войне против всех с ним несогласных ради собственного его самоутверждения в нравственно приятных ему заблуждениях и насаждения их в качестве нормы для окружающих. И в этой войне он неизбежно сгинет, если не будет как-то удержан и ему не будет Свыше предоставлена возможность одуматься, которой он воспользуется.

***

Будучи праведен и живя в ладу с Богом, Иисус всегда пребывал вне области попущения в отношении него. Бог праведен и не отступается от праведности и праведников, защищая их по Его возможностям, а казни истинного праведника нет места в Божием Предопределении бытия Мироздания.

И соответственно, Христос не был распят и не умер на кресте потому, что был незримо для окружающих вознесён Богом к Себе в ответ на его молитву в Гефсиманском саду, ибо Бог — не садист, и не отступник от праведников, не кидала, а Милостивый, Всемогущий, Вседержитель. Но не умерев, Христос и не воскресал. И вера исторически реальных христианских церквей — тщетна, поскольку она — мертвящая вера писаниям, а не живая вера живых людей Богу Живому в единстве и всеобщности объективной праведности и выражающей её этики[222].

И о том, что казнь Христа не состоится, хотя будут посягательства на его жизнь, и что исход Христа из мира сего будет незрим, ибо его покроют тайны Божии, а неправоумствующие останутся в плену их заблуждений, заблаговременно пророчествовал Соломон (Пре­муд­рость Соломона, гл. 2), но ему не поверили. О том, что Бог вознёс Христа к Себе, не попустив казни истинного праведника, сообщает Коран (сура 4:156, 157), ниспосланный в ответ на молитвы Мухаммада, но церкви имени Христа не поверили и Мухаммаду и не знают, как бы избавиться от Корана в культуре человечества. О том, что казни Христа не было, скажет и совесть всякого, кто, читая о событиях в Гефсиманском саду, верует Богу, доверяет Ему свою «Жизнь всегда» (т.е. жизнь в мире сём и посмертное бытие) и убеждён, что молитва верующего не пустые слова, и Бог — Всемогущий, милость Его безгранична, — всегда ответит на молитву наилучшим образом.

Так на основе одного и того же текста, разумом — а не в безумии, предлагаемом апостолом Павлом, — выявляются две взаимно исключающих веры:

·     вера Богу по Жизни в диалоге с Ним в молитвах и на Языке жизненных дел людей и знамений Божиих;

·     вера в писание и традицию, признанные священными, отождествляемая с верой в Бога, при неверии Богу по Жизни.

Вера в писание и традицию по умолчанию исходит из признания истинным утверждения, что не имеет значения, молились апостолы вместе с Христом в Гефсиманском саду либо же нет, для того, чтобы верить их свидетельствам, даже вопреки тому, что Бог сам предупредил их через Иисуса о надвигающемся на неверующих Богу по Жизни искушении, от которого апостолы могут, — если того пожелают, — защититься молитвой, соучаствовать в которой им предложил Иисус.

Так, признавая истинными свидетельства апостолов и библейского писания о казни Христа, исторически реальное христианство отвергает веру Богу, отвергает веру Иисусу как посланнику Божиему, обращает в ничто значимость осознанно осмысленной молитвы, признавая её равноценной «немолитве», и тем самым рушит религию как полную смысла в Жизни сокровенную связь человека и Бога. И совершая всё это на протяжении веков в умолчаниях, сопутствующих признанию истинными свидетельств апостолов, исторически реальное христианство обвиняет откровенных атеистов в этих же прегрешениях, из которых возникло оно само.

Отказу от веры Богу по Жизни и приверженности вере в церковную доктрину также сопутствует в умолчаниях и тот смысл, что Бог, будучи всемогущим, проявил жестокость и не избавил Иисуса от мучений казни в ответ на его молитву. В обоснование традиционного церковного мнения о казни, погребении и воскресении Иисуса в Библии утверждается, что жертва Христа во искупление грехов человечества была заложена Богом ещё в Предопределение бытия Мироздания[223]. Иными словами, это означает, что будучи всемогущим, Бог в Предопределение бытия мира сего заложил обязательную, безальтернативную жестокость и несправедливость по отношению к истинному праведнику.

Спрашивается: чем это отличается от утверждения Ю.И.Му­хина о том, что «бог — садист»?

Неоспоримая разница только в том, что бытие бога-садиста Ю.И.Мухин пытается опровергнуть, а церкви идеалистического атеизма имени Христа со времён апостолов оправдывают эту вымышленную беспричинную и бесцельную жестокость, заложенную — по их мнению — Богом в судьбу человечества ещё на стадии предопределения бытия Мироздания, и, проповедуя бытие «бога-садиста», которого нет, порождают эгрегоры, которые есть, загаживая «ноосферу»[224] — одну из составляющих духа Матери Земли — ложью.

Конечно, задавшись целью оправдать церковную традицию вероучения, можно нагромоздить кучу рассуждений на тему об этическом уроке бескорыстно-искрен­него самопожертвования ради спасения других, который преподал Иисус всему человечеству, а если интеллект оказывается слабым, чтобы оправдать мерзость, которую требуется приписать Богу, — списать всё на «неиспо­ве­димость Промысла». Но ссылки на то, что Промысел Божий абсолютно неисповедим и потому не выразим словом человека, даже отчасти, — не спасают. У нас есть ответ и на это возражение:

Утверждение о том, что Промысел Божий абсолютно неисповедим, означает по принципу дополнительности информации, что убежденные в его абсолютной неисповедимости “молчуны”-агностики сами свидетельствуют о том, что они живут вне Промысла и всё, что они исповедуют, — их напрасная суета, а не доля Промысла, которую Бог даёт в исповедание каждому человеку, но которую люди извращают своей отсебятиной, проистекающей из порочности их нравственных мерил, из их собственных страхов, из недоверия Богу и глухоты совести к Его зову.

И не надо безвольно и беспамятно входить в тоннельный сценарий церковных рассуждений об этическом уроке самопожертвования Христа, ограничиваясь при этом только фактами и алгоритмикой рассуждений, предлагаемыми церковными присяжными богословами. Следует пробудить свой разум и вспомнить, что бескорыстно-искренние самопожертвования были и до Христа, и после него: вспомните добровольные самопожертвования в магических культах индейцев цивилизаций доколумбовой Америки; вспомните 300 спартанцев во главе с царём Леонидом, которые погибли все до единого в Фермопильском проходе, но не позволили персидской армии поработить Элладу; вспом­ните суворовское «сам погибай, но товарища выручай»; вспомните защитников Брестской крепости, вспомните курсантов подольских военных училищ, павших в Подмосковье на Ильинских рубежах, вспомните панфиловцев; вспомните японских юношей камикадзе[225]; вспомните тех добровольцев, кто честно работал на Чернобыльской АЭС после катастрофы 26 апреля 1986 г.; вспомните тех, кто пожертвовал собой в годы перестройки и реформ, защищая в России — региональной цивилизации — Справедливость от самих же россиян; вспомните и тех, кто не добровольно, но будучи призван, всё же принял такого рода тяжёлую обязанность смертного самопожертвования и честно её исполнил; помяните тех, о ком вы не знаете...[226]

— Не тот масштаб? — Не те идеи, ради которых люди самоотверженно, добровольно пошли на смерть? — Кто-то пожертвовал собой за ложные идеи, спасая других от насилия «истинных праведников», которые вели «священную войну»? — Не те души: многогрешные, по грехам своим в жертву богу не пригодные, напрасно пожертвовали собой, «родом не вышли», со «свинячьим рылом, да в калашный ряд», их самопожертвование не истинно?